Она бежала и бежала, думая, что в нее вот-вот вопьется крючковатый коготь и повалит на землю. Даже во внешнем коридоре она не сбавила скорости – и едва успела притормозить, чтобы не врезаться в дверь. Девушка взмахнула браслетом и, чуть только створка приотворилась, протиснулась наружу, ободрав с жилетки все пуговицы.

Оказавшись снаружи, она снова взмахнула браслетом, глядя на открытую дверь широко распахнутыми глазами, вся во власти тошнотворного ужаса; так теленок следит за неумолимым приближением волка.

Дверь перестала открываться – и медленно начала затворяться снова. Лираэль выдохнула, рухнула на колени, чувствуя, что ее того гляди вырвет. На миг она прикрыла глаза – и услышала щелчок, но это не дверь захлопнулась, нет.

Девушка распахнула глаза. Изогнутый, как у насекомого, крючковатый коготь длиной с ее ладонь просунулся в щель шириной с палец. За ним еще один – и дверь снова начала открываться.

Лираэль нагнулась к свистку; пронзительный звук эхом прокатился по спиральному коридору вверх и вниз. Но кто бы его услышал? Девушка машинально схватилась за карман, где некогда лежала мышка, и вместо привычной серебристой фигурки нащупала незнакомую статуэтку из мягкого камня.

Дверь содрогнулась, зазор увеличился, тварь явно брала верх над заклинанием, удерживающим дверь закрытой. Лираэль глядела во все глаза, не в состоянии даже думать о том, что делать дальше. Она принялась лихорадочно озираться, как будто по коридору могла подоспеть нежданная помощь.

Но вокруг по-прежнему не было ни души, а девушкой владела одна-единственная мысль: эту тварь, кем бы она ни была, ни в коем случае нельзя выпускать на главную лестницу. Лираэль вспомнился завет библиотекарей о самопожертвовании – а заодно и невеселый подъем вверх по Звездноскальной лестнице всего-то несколько месяцев назад. Теперь, когда смерть казалась неминуемой, девушка осознала, как дорога ей жизнь.

Но Лираэль знала, что делать. Она выпрямилась и установила связь с Хартией. Оттуда, из бесконечного потока, она добыла все известные ей знаки, разрушающие и сокрушающие, знаки огня и уничтожения, знаки заграждающие и затворяющие, знаки-заслоны и знаки-запоры. Все они лавиной ворвались в ее сознание, ярче и ослепительнее любого света, такие могучие, что девушка с трудом связала их в единое заклинание. Но каким-то образом Лираэль все-таки удалось расположить их в нужном порядке и скрепить воедино с помощью главного знака, обладающего великой властью; вплоть до сего дня девушка ни разу не осмеливалась к нему прибегнуть.

Когда же заклинание было готово и Лираэль лишь великим усилием воли удерживала его внутри, она совершила свой самый храбрый в жизни поступок: коснулась двери одной рукой, чудовищного когтя – другой и произнесла главный знак Хартии, налагая заклинание.

Лираэль проговорила знак – и жар хлынул ей в горло. Через ее правую руку в чудовище перетекло и взорвалось белое пламя, а левая рука высвободила титаническую силу – и сила эта захлопнула дверь. Девушку отшвырнуло назад, она несколько раз перекувырнулась, со страшным грохотом ударилась головой о каменный пол и погрузилась во тьму.

Снова придя в себя, Лираэль не сразу поняла, где она. Голова болела так, словно в череп воткнули раскаленную проволоку. А еще висок почему-то казался влажным, а горло саднило так, словно она не на шутку простудилась. В первое мгновение девушка решила, что лежит больная в постели, того гляди войдет тетя Киррит или кто-нибудь из девочек и склонится над ней с ложкой травяного укрепляющего настоя. Но затем Лираэль осознала, что под нею – холодный камень, а не матрас, а сама она полностью одета.

Лираэль опасливо ощупала голову и тотчас же поняла, отчего она влажная. Девушка смотрела на собственные пальцы, перепачканные яркой алой кровью; волны холода и тошноты, прокатываясь по всему телу, захлестывали ее с головой. Лираэль попробовала позвать на помощь, но горло болело немилосердно. Послышался только глухой хрип – и ничего более.

Только теперь Лираэль вспомнила, что пыталась сделать, и волна слепой паники разогнала тошноту. Девушка чуть приподняла голову, но это вызвало такую ужасную боль, что она просто перекатилась на бок, так чтобы видеть дверь.

Дверь была плотно закрыта, и – ни следа жуткой твари. Лираэль долго смотрела на эту дверь не моргая, пока деревянная створка не начала расплываться в ее глазах. Девушке все еще не верилось, что комната и в самом деле заперта, а чудовище исчезло. Наконец уверившись в этом, она отвернулась – и ее вырвало; кислая желчь больно обожгла и без того саднящее горло.

Девушка полежала неподвижно еще немного, выжидая, чтобы выровнялось дыхание и успокоилось неистово колотящееся сердце. Снова ощупала голову: кровь уже свертывалась, так что, наверное, все обошлось. Вот с горлом дела обстояли куда хуже: оно серьезно пострадало при попытке произнести главный знак Хартии, притом что у нее не хватало знаний и опыта, чтобы с ним справиться. Девушка попробовала выговорить несколько слов, но послышался только хриплый шепот.

Затем Лираэль осмотрела ступни. Оказалось, что они скорее исцарапаны, чем поранены, хотя в туфлях обнаружилось столько дыр, что теперь они скорее напоминали сандалии. В сравнении с головой ноги еще дешево отделались, так что девушка попыталась встать.

На это ей потребовалось несколько минут, хотя она опиралась о стену. Еще пять минут ушло на то, чтобы снова нагнуться, подобрать кинжал и вложить его в ножны.

После этого Лираэль постояла немного, пока не почувствовала себя достаточно уверенно, чтобы осмотреть дверь. Дверь была закрыта на совесть, не осталось ни щелочки; девушка чувствовала, как створку удерживает ее же собственное заклинание наряду с магическим замком. Теперь никто не сможет ни войти, ни выйти, не справившись прежде с заклинанием Лираэль. Даже главному библиотекарю придется прибегнуть к ее помощи, если понадобится снять или разрушить заклинание.

Вспомнив о главном библиотекаре, Лираэль собрала все оторванные пуговицы, какие удалось отыскать, и вернула на место красное веревочное заграждение с печатями, хотя едва нашла в себе силы призвать заклинание, разогревающее воск. Покончив с этим делом, она поднялась на несколько ступеней по главной спирали, но тут накатила слабость, и Лираэль снова пришлось присесть.

Она тяжело завалилась на бок и погрузилась в полубессознательное оцепенение, не в силах подумать о чем бы то ни было или оценить свое положение. Так она просидела долго, может быть с час. Затем врожденная стойкость взяла верх, и Лираэль осознала, где она и в каком состоянии: вся в крови, в синяках, жилетка изорвана, пуговиц почти не осталось, механическая мышка потеряна. И все это потребует объяснений.

При мысли о потерянной мышке девушка вспомнила про статуэтку. Пальцы ее вдруг сделались раздражающе неуклюжими, но ей удалось-таки извлечь каменную фигурку из кармана и поставить себе на колени.

Это оказалась собачка, вырезанная из мягкого серо-голубого мыльного камня, такого приятного на ощупь. Песик был явно с характером: остроухий, мордочка смышленая. А еще – усмехался он вполне дружелюбно, а в уголке пасти проглядывал язычок.

– Привет, псинка, – прошептала Лираэль. Голос ее звучал так слабо и хрипло, что она сама себя с трудом слышала. Девушка любила собак, хотя на более высоких уровнях ледника они не встречались. Неподалеку от Главных врат располагалась псарня рейнджеров: там держали служебных собак. Посетители и гости иногда приводили своих собак в гостевые покои и в нижнюю трапезную. Лираэль всегда подходила с ними поздороваться – даже к громадным пятнистым волкодавам в шипастых ошейниках. Собаки встречали ее дружелюбно, зачастую дружелюбнее хозяев, которых обижало, что девушка заговаривает только с их питомцами, но не с ними.

Держа статуэтку в руках, Лираэль гадала, что теперь делать. Должна ли она рассказать Имши или кому-то рангом выше о твари, что вырвалась на волю в комнате с цветочным лугом? И признаться при этом, что она пробудила в своем браслете дополнительные заклинания-ключи?