Истерия народолюбия развивалась примерно так.

23.04.90. Моссовет принял проект о выходе из кризисной ситуации в системе дошкольного воспитания. Это было реакцией на требование работников детсадов, которые еще месяц назад на конференции потребовали обеспечить финансирование их учреждений по расчетным нормативам, повысить зарплату на 50 %, снизить наполняемость групп и т. д., а теперь образовали забастовочный комитет. Сессия предложила Исполкому рассмотреть требования воспитателей в течении недели и в дальнейшем формировать бюджет города на основании единых денежных нормативов на содержание ребенка. Ничего подобного Исполком делать не стал. С него за это никто и не спросил.

19-21.05.90. Депутаты рассматривали проект о введении нового механизма управления хозяйством Москвы. Предусматривалось финансирование по нормативной методике. Разработка нормативов была поручена Мосгорисполкому со сроком исполнения поручения до 1 сентября. Но и саму сессию Моссовета Г. Попов не созвал ни 1 сентября, ни 1 октября. Исполком ничего не подготовил. Вторая сессия открылась только в ноябре и рассматривала совсем другие проблемы.

Следующий вопрос — о мерах по упорядочению использования нежилых помещений. Предполагалось создать временную рабочую группу по инвентаризации нежилого фонда. Более сессия об этой теме ничего не слышала. За два месяца должны были появиться нормативные документы (типовой договор аренды, порядок проведения конкурсов и аукционов и т. п.). Соответствующим комиссиям Советов давалось право визы на договорах аренды. Мечты, мечты…

Депутаты подступились к вопросу улучшения содержания и уборки территории столицы. Мосгорисполкому поручалось принять срочные меры и доложить о результатах второй сессии. Предполагалось и обезвреживание негодных люминесцентных ламп, и поставка вторсырья на экспорт, и ТЭО методов и мест размещения объектов индустриальной переработки твердых бытовых отходов… Поручили — и забыли. Чиновники только перекрестились.

Один из «главнейших» для города вопросов, решаемых в это время Моссоветом (поднят секретарем оргкомитета сессии Боганцевой, активисткой из команды Попова), был вопрос о поддержке следователей Гдляна и Иванова, раскручивающих "кремлевское дело" о взятках. Этим нужно было все время разбавлять сессию. Этим и пробавлялись «поповцы» — чужими проблемами и политической трескотней. А сколько было потом призывов "не политизировать…"! Все это была откровенная конъюнктурщина.

Безграничное народолюбие превращалось в имитацию деятельности. Отсутствие опыта и здорового прагматизма приводило к потере самоконтроля. С самого начала любое решение воспринималось, как конечный продукт сессии, после которого тему можно уже более не трогать — само все решится.

Плохая память помогала депутатам раз за разом испытывать удовольствие от своей любви к народу, реализованной в бумажных решениях сессии. Фонтан народолюбивых решений продолжался.

28-31.05.90. Еще одно политэкономическое решение. На сей раз — об отмене передачи райкомам партии, МГК и МК КПСС занимаемых ими помещений. Часть зданий оказалось еще дореволюционной постройки и без признаков капремонта. В общем, еще большевистские экспроприации. Как всегда, вопрос о власти был связан с вопросом, кому и где сидеть. (Вопрос о помещениях весь период номенклатурного мятежа 1990–1993 гг. оставался главным. В данном случае вторичной экспроприации удалось избежать, но всего через год все было снова экспроприировано новой генерацией большевиков.)

29.05.90. Депутаты принимают решение о газетах "Московская правда" и "Вечерняя Москва", которые в одностороннем порядке сняли гриф Моссовета — одного из учредителей этих изданий. Редакции руководствовались в данном случае волей другого соучредителя — МГК КПСС. Права Моссовета на газеты депутаты подтвердили, но обе они так уже никогда и не повернулись лицом к Моссовету и продолжали служить горкому КПСС, а потом горкому попово-лужковской номенклатуры.

В тот же день депутаты сформировали перечень должностей, на которые чиновники, согласно Законам, должны были утверждаться Моссоветом. Но потом состоялся сговор верхушки «демократов» с номенклатурой и на второй сессии Моссовета всех чиновников утвердили списком.

Чуть позже по предложению фракции коммунистов депутаты обратились к проблеме беженцев из Закавказья (в январе в Баку вошли союзные войска, погибло около 130 человек и около 500 получили ранения, потом многим русским и «русскоязычным» семьям пришлось спасаться бегством). Вся дальнейшая история показала полную беспомощность Москвы решить проблему беженцев. Если бакинским изгнанникам еще как-то удавалось помочь, то возникший позднее основной поток беженцев со всех окраин разрушенного СССР принять было уже некому. (При этом в 1994 году Россия принимала беженцев из Руанды вместе с холерным вибрионом.) Политика Ельцина превращала преследуемых граждан России во врагов.

На первой сессии был внесен единственный интересный с точки зрения экономики документ — концепция московских чеков (своеобразных социальных денег). Но где тут тягаться с монополистом в области экономических идей — Г. Поповым! Идею похоронили, не рассматривая. Та же участь постигла и проект об упорядочении деятельности кооперативов. Надо было торопиться с демонстрацией своей любви к массам, чтобы массы отплатили тем же. А интересные предложения Попов, пользуясь рекомендацией своего учителя В. Ульянова-Ленина, стремился передать в комиссии, где дело с успехом хоронилось его ставленниками.

31 мая 1990 г. сессия Моссовета впервые официально зарегистрировала отсутствие кворума. Это состоялось благодаря чуткому руководству Г. Попова, отдавшего распоряжение не регистрировать депутатов, прибывавших на сессию с опозданием. Единоличное решение противоречило принятому временному регламенту, но торопливость и нервозность предопределила поведение недавно избранного лидера Моссовета. Впервые правовой нигилизм, который, как оказалось, в крови у руководства Моссовета, был осужден одним из наиболее рьяных радетелей процедурной чистоты — депутатом С. Белашовым. В дальнейшем «правдолюбца», буквально затравившего С. Станкевича, блестяще использовал в своих манипуляциях сессией Н. Гончар.

Потом как-то между делом был утвержден председателем Мосгорисполкома не известный большинству депутатов Ю. Лужков. Депутаты поверили рекомендации Г. Попова (который в свою очередь последовал рекомендации Б. Ельцина), да плюс ко всему согласились со своим председателем в том, что нужно "дать шанс" проявить себя в новых условиях тем, кто не первый год работает в Мосгорисполкоме. В общем-то депутаты имели в виду среднее звено хозяйственников, а Попов — высшее руководство. Но уточнять позиции было некогда.

29.06.90. Один из наиболее последовательных «поповцев» А. Осовцов неожиданно для всех поднял на сессии истерию по поводу нежилых помещений Москвы, которые Моссовет якобы мог потерять в одночасье и полностью в результате вступления в силу какого-то там закона. В результате было принято такое решение: "Московский городской Совет народных депутатов объявляет коммунальной собственностью все нежилые отдельно стоящие здания, а также нежилые помещения, расположенные в жилых домах г. Москвы, строящиеся и реконструируемые здания, отменяет все ранее выданные акты о передаче отдельных зданий на баланс предприятий и общественных организаций…". Бабахнули мимо цели. Впереди была обвальная приватизация, потребовавшая от номенклатуры полной оккупации нежилого фонда столицы без всяких санкций Моссовета.

Конец первой сессии был отмечен схваткой между депутатским клубом «Столица» и ярыми «поповцами», отстаивающими свою монополию на "допуск к телу" председателя Моссовета и ведение депутатских собраний. Попов со Станкевичем, как правоверные коммунисты, отправились в это время на Съезд КПСС (там они хотели в меру шумно выйти из партии), а ведущий сессию Н. Гончар отпустил вожжи. Большинству перепалка показалась омерзительной и депутаты покинули сессию, так и не дождавшись ее официального закрытия.