Проиллюстрируем позицию желтой прессы на одном примере. В период номенклатурного мятежа убийства в России стали обыденным делом. В столице убивают чаще, чем где бы то ни было. Это тоже мало кого удивляет и возмущает. Уж по крайней мере, никто не дергается в конвульсиях от вида брызг и луж крови, которые попадают на телеэкраны из криминальной хроники или с видеокассет. Никто не вздрагивает и от газетных живописаний насилия. Журналистов и политиков тоже иногда убивают. Не чаще, чем солдат, предпринимателей и бандитов. Легкая печаль проходит по рядам пишущей братии, и она спокойно смыкает ряды. В октябре 1993 г. убили несколько журналистов и несколько сот безоружных граждан. Ни власти, ни прокуратура, ни пресса в этом особой трагедии не усмотрели. Все пообвыклись и продолжили в меру спокойную жизнь посреди подлости и нарастающего запустенья.
Но вот срабатывает взрывное устройство в редакции газеты "Московский комсомолец", убит журналист Дмитрий Холодов. А затем происходит нечто непонятное — обвал публикаций, заявлений, пресс-конференций, телерепортажей. Рядовая трагедия нашей жизни превращена в дело государственной важности.
Еще вчера на страницах "Московского комсомольца" можно было глумиться над смертью соотечественников, а сегодня уже нельзя принимать факт гибели журналиста иначе, как всероссийскую трагедию. Еще вчера как бы и не было никакой коррупции в высших эшелонах власти, а теперь коррупция всюду. Еще вчера, если из высшего начальства "кое-где у нас порой" кто-то и делал что-то незаконно, то уж непременно это было легитимно и способствовало благотворным реформам и демократии. Сегодня же «кое-где» обрело реальную форму и умывающийся слезами редактор "Московского комсомольца" объявил, что теперь то он начнет писать всю правду. Еще вчера "Московский комсомолец" с наглостью шута поливал грязью слабосильных врагов власть имущих, а сегодня он замахивается на ближайшее окружение "всенародно избранного Президента".
Вся эта кампания, развернувшаяся вокруг единичной смерти в море других смертей, выглядела фальшиво и постыдно. Как-то уж больно заинтересованно был организован весь этот поток возмущения — фонтаны слез перед заблаговременно развернутыми телекамерами, готовая версия случившегося, собрания и митинги "демократической общественности". Похоже, что события подобного рода давно ждали, мизансцена была уже развернута, и не хватало только трагического случая.
Кто больше других получил от шумихи, развернутой вокруг этой смерти? Это можно было видеть по составу публики, использовавшей повод для появления на телеэкране и на страницах газет. Публика была представлена так называемыми «демократами». Они как-то сразу определили, что смерть Дмитрия Холодова — это политическое убийство, направленное против «нарождающейся» (который уже год!) российской демократии. Поскольку власть по-прежнему была в руках хозяев этих весьма «демократических» деятелей, то следовало ожидать ответных мер против предполагаемых врагов. Теперь слова против власти не скажи — объявят пособником убийц журналиста. Теперь не смей критиковать "демократическую прессу" — заподозрят в организации террористической деятельности. Ну если и не так круто отреагируют, то уж точно обвинят в безнравственности. Ведь человека убили, а ты тут с критикой его друзей лезешь!
Вот такая направленная в никуда, безадресная ненависть — мощный инструмент в политической борьбе. Кому-то (ясно кому!) очередной всплеск ненависти был чрезвычайно выгоден. В момент резкой финансовой дестабилизации ("черный вторник"!) нужно было отвлечь население чем-то ярким и знакомым. Вот и развернули пляски дикарей вокруг погребального костра. Языческий ритуал помогает сплотиться против "общего врага". В общем — политическая бесовщина посреди погребальной процессии.
Некрофильская увлеченность плясками смерти — вот истинная причина гибели Дмитрия Холодова и многих других. Желающих поучаствовать в остросюжетном представлении немало — сколько работников пера кормятся вокруг этого! Но общественная среда рано или поздно возвращает пропагандистам плоды их трудов. Агитировали против государственного единства, в результате кто-то безвинно сгинул в межнациональных конфликтах. Покрывали «демократическое» беззаконие — в результате один из неразряженных в свое время "чемоданов Руцкого" взорвался в руках у рядового журналиста. Потешались над народными избранниками (такими глупыми, некомпетентными, вороватыми…), ратовали за "сильную исполнительную власть" — и получили вереницу гробов в октябре 1993 года.
Пляска смерти поддерживает сама себя, душа человеческая сгорает в ней, замещаясь легкостью освобожденного разума. Так же легки и фальшивы театральные слезы вечного московского комсомольца Павла Гусева, не раз в своей газете прямо одобрявшего кровопролитие и использовавшего смерть для злого зубоскальства. Желтая пресса вроде "Московского комсомольца" привыкла оттачивать свое глумливое остроумие на горе и смерти, сшибать гонорары за потеху для профанов и рекламу для подонков.
Желтая пресса "демократической национальности" и есть основной поставщик трупов номенклатурной революции.
ЛИЧНЫЕ СЧЕТЫ И ЛИЧНЫЕ СЧЕТА
Информация — это власть. Поэтому номенклатура не только изобрела новые методы подмены информации суррогатом эмоциональных композиций. Она прибирала к рукам и все технические средства массовых коммуникаций и превратила их в систему оболванивания населения.
Приобщенные к службе информации демократические чины старались не только служить номенклатуре, но и себя не забывать. 25 июля 1991 г. было создано примечательное акционерное общество "Московская независимая радиовещательная корпорация". Учредителями стали: Московская мэрия (Г. Попов — РДДР) — 10 % Мосбизнесбанк — 15 % Министерство связи СССР в лице ОРПС — 10 % Научно-промышленный союз СССР — 5 % Союз журналистов — 1 % Объединение «Символ» журналистского фонда Союза журналистов — 8 % Сагалаев Э. М. (член политсовета ДДР) — 17 % Попхадзе Н. А. (заместитель председателя Союза журналистов) — 17 % Орлов О. И. (член Президиума Моссовета, председатель комиссии по средствам массовой информации, верный "поповец") -17 %. В качестве члена ревизионной комиссии фигурирует тогдашний председатель Москомимущества Е. Котова (использованная скорее всего для того, чтобы при регистрации 02.09.91 г. прикрыть глаза на явные нарушения законодательства в уставных документах).
Уставной фонд составлял (в дореформенных ценах!) — 100 млн. рублей. Причем 51 % акций оказался в руках трех физических лиц. Забавной особенностью Устава общества было то, что конфликтные вопросы должны были решаться Арбитражным судом в Стокгольме на основании шведского материального и процессуального права. Примечательна и другая деталь — по протоколу учредительного собрания три физических лица, ставшие учредителями корпорации, а также объединение «Символ» после регистрации намеревались уступить свои акции в пользу корпорации "а также физических и юридических лиц, в том числе и иностранных". Кому собирались уступать — дело темное, но должности распределились так: О. Орлов стал президентом корпорации, Н. Папхадзе — вице-президентом.
Корпорация была зарегистрирована 2 сентября 1991 г. без необходимого при таких капиталах заключения Антимонопольного комитета и начала вещать, сменив в названии свой масштаб и став международной. И не беда, что вместо уставных 100 млн. за 9 месяцев было внесено лишь 500 тыс. рублей. Денег хватало и на содержание офиса, и на аренду передатчика ("Политика", № 16, ноябрь 1991 г. «Куранты», 03.06.92).
Это всего лишь одна иллюстрация закулисной игры, результатом которой стал полный контроль номенклатуры за телеэфиром. Подкормка "свободы слова" стала платой за участие в этой игре.
