Либералы никогда не согласятся, не признаются, что русский национализм не агрессивен, а всегда терпим и восприимчив к новым веяниям. Они всеми способами постараются скрыть свое невежество и злонамеренность по отношению ко всему русскому. Они будут продолжать наделять русский национализм совершенно несвойственными ему чертами, развитыми скорее у самих выдумщиков.
О действительном содержании русского национализма пишет И. Ильин: "…национализм проявляется прежде всего в инстинкте национального самосохранения, и этот инстинкт есть состояние верное и оправданное. Не следует стыдиться его, гасить или глушить его; надо осмыслить его перед лицом Божиим, духовно обосновывать и облагораживать его проявления". А действительную сущность либерализма раскрывает Ф. Достоевский: “Если кто погубит Россию, то это будут не коммунисты, не анархисты, а проклятые либералы”.
ПРИНЦИПЫ И ТАКТИКА ЛИБЕРАЛЬНОЙ НОМЕНКЛАТУРЫ
На протяжении всех предыдущих глав мы не раз недобрым словом помянули либеральную интеллигенцию. Теперь стоит сказать также и о либеральной и национальной номенклатуре. Последняя хоть и терзает свой народ, но никогда не считает землю, на которой живет чужой. Несчастье для России XX века — это либеральная номенклатура, для которой родины просто не существует. Придавленная коммунистическим режимом, она пребывала преимущественно на вторых-третьих ролях. После крушения этого режима либеральная номенклатура на некоторое время вошла в силу, готова была грабить страну до полного се уничтожения. Слегка подкошенная нарождающейся национальной элитой в 1994 г., она все еще сохраняет ведущие позиции и вполне может восстановить свои позиции в полном объеме. Поэтому необходимо распознавать почерк либеральной номенклатуры, чтобы в меру сил перехватывать ее планы.
Либеральная номенклатура — это номенклатура посредников. Она зарождалась как слой бесхребетных специалистов, которым все равно какой режим обслуживать. Постепенно номенклатура прежней формации перестала мыслить себя без этих незаметных пронырливых помощников. Перестройка дала шанс номенклатуре посредников перейти из второго эшелона в первый, отодвинув в сторону своих менее поворотливых благодетелей. И шанс был использован.
Взяв власть, либеральная номенклатура быстро усвоила принцип пресечения всякой оппозиции. Она, в отличие от красных директоров дошла до понимания того, что грубое подавление всех несогласных есть расходование власти. Для того, чтобы экономить этот бесценный ресурс, разумнее было тонкой игрой добиваться дезорганизации в стане противника. На первых порах можно даже поддержать амбиции лидеров разрешенной многопартийности. Потом без финансов и своих изданий они быстро выдохнутся и сделаются всеобщим посмешищем. На выжженном народной иронией месте еще долго не сможет вырасти действительно серьезной организации.
Для либеральной номенклатуры нет морали. Мораль в ней умерла. Честность, порядочность, принципиальность для нее — желаемые для противника качества, которыми можно пользоваться и достаточно точно предсказывать поведение оппонента. Сама же номенклатура готова на все лады говорить о нравственности, но поступать так коварно, чтобы большинство в случае вскрытия каких-либо номенклатурных гнусностей не смогло бы поверить в то, что открылось истинное лицо либералов. Либеральная номенклатура, подучившись у диссидентов, стала играть на сердоболии русских людей. Поэтому частичное разоблачение для нее может быть даже выгодным Она может вызвать негодование к разоблачителям и сочувствие к поруганной чести тех, кто непрерывно говорит о нравственности.
Номенклатура нового типа всегда стремится стать арбитром в общественных конфликтах и призывать к миролюбию. Она стремится вызвать у конфликтующих сторон стремление к милосердию, самоотречению и смирению, в то время как сама остается непримиримой. Например, вспоминается деятельность комиссии по реабилитации участников Кронштадтского мятежа 1918 г., которая во главе с А. Яковлевым доказывала необходимость исправления "исторических ошибок" в период расправы над сторонниками Конституции осенью 1993 г.
Конфликт не должен погаснуть, чтобы не прервалась функция миролюбцев! Более того, тактика номенклатуры предполагает, что постоянно должен существовать конфликт граждан и государства. В этом случае наиболее активные всегда идут на лобовое столкновение с государством и подавляются им. Так номенклатура ведет выбраковку наиболее опасных для нее элементов.
Номенклатура всегда подчеркивает свою народность, стремится говорить языком кухни, приводить доводы из застольных бесед, взывать к справедливости. У номенклатуры отработан двойной стандарт. Либеральный чиновник всегда сочетает в себе черты поборника законности и самого человечного человека. Меняя свои обличья, он может без труда оправдывать как энергичные действия вне закона, так и бездействие в рамках закона. Чиновник всегда готов сам рыдать в жилетку обиженного государством гражданина: а что мы можем, когда нет ресурсов, начальство такое неповоротливое, законодательство так запутано, инфляцию никак не остановят?..
Либеральная номенклатура не способна строить общественные отношения на основе права, поскольку это противоречит ее интересам. Несмотря на свои политические заверения, номенклатура всегда переходит от правового регулирования к регулированию неписаными правилами — правилами бандитской шайки. Все общество раскалывается на зоны влияния с самостоятельной системой отношений: каждому — свое!
Что касается экономики, то здесь либералы вместо цивилизованной конкуренции обеспечивают доминирование того или иного номенклатурного клана (удельного, отраслевого, политического). Устанавливается подобие родовых отношений со своей системой наследования и своей иерархией. На месте плановой экономики силами либеральной номенклатуры возводится вовсе не рыночная среда, а новая система глобального перераспределения. В экономическую среду номенклатурой была перенесена мафиозная структура и мафиозные методы: система запугивания и парализации работы конкурентов, протекционистские барьеры вокруг монополизированного рынка сбыта и источников снабжения, сокращение расходов на содержание рабочей силы, замена рыночной конкуренции силовыми методами (государственный и уголовный рэкет), связь с криминальным бизнесом (наркотики, контрабанда, торговля оружием, содержание притонов).
Либеральная номенклатура быстро нашла либеральную интеллигенцию и основным полем для взаимодействия с ней сделала прессу и телевидение. Держать в руках средства массовой информации — половина любого политического успеха. И либеральная интеллигенция, истосковавшаяся по "сильной руке", стала обслуживать либеральную номенклатуру, стремясь сохранять в памяти людей только свою трактовку значимых политических событий. Для оппонентов "радикальным реформам" беспроигрышно применялся принцип: главное — обвинить, кто оправдывается — уже наполовину виноват.
Из либеральной интеллигенции либеральная номенклатура рекрутировала молодую поросль профессионалов бывших в упадке в коммунистической России наук: экономистов, юристов, философов. Эти «корифеи» писали свои диссертации под диктовку режима партсекретарей и никакой другой науки, кроме марксизма, не знали. Да и сам марксизм учили, скорее всего, на тройку. И вот этим троечникам на некоторое время даже удалось занять ключевые посты в правительстве.
Воспринимая мафиозную организацию от номенклатуры, элитарные троечники превратились в цеховиков гуманитарных профессий. Они сделали из экономики, законодательства, судопроизводства — таинство, понятное лишь для тех, кто официально уполномочен трактовать законы нашего бытия. Полномочия на канонические трактовки в научно-номенклатурной среде получали те, кто объявлял себя специалистом по диплому, приверженцем рыночной экономики и политике "радикальных реформ". Программные установки, трактовки и оценки, взятые "с потолка", и полная безответственность стали пропуском либерального молодняка в новую номенклатуру.
