— На моих глазах людей ставили к стенке и с каким-то патологическим злорадством выпускали в уже мертвые тела обойму за обоймой. У самой стены было скользко от крови. Ничуть не стесняясь, омоновцы срывали с мертвых часы и кольца.
— Последняя группа была примерно полторы тысячи человек. Только мы вышли на лестницу, из мэрии и из другой точки по нам стали бить из крупнокалиберного пулемета. Из нашей группы примерно 12 человек упало. Прямо передо мной женщине пуля попала в грудь. Она мне до сих пор каждую ночь снится. У нее спина как-то всколыхнулась, и вдруг начал набухать красный пузырь. Он лопнул, и я заметил, что в разные стороны полетели позвонки. Она медленно начала падать. Мы стали прятаться за парапеты, а командир «Альфы» сказал: "Мы вступаем в бой с этими алкашами, идиотами и дегенератами. Наша задача — подавить огневые тачки".
Собравшись в зале на третьем этаже, не имевшем окон и потому наиболее безопасном, депутаты и другие невооруженные обитатели Белого Дома пытались стоически переносить варварский обстрел и ежеминутную опасность быть убитыми. Они пели песни, читали стихи и слушали выступления тех, кто, быть может, последний раз в жизни произносил публичную речь. Ждали помощи, но помощь так и не пришла.
Радиоэфир был заполнен командами стрелять на поражение, живых из здания не выпускать и не жалеть патронов. Стремясь остановить расстрел, руководители обороны парламента, по радиотелефону пытались связаться с президентской стороной. Тщетно. Снайперы «снимали» тех, кто пытался выйти из здания с белым флагом.
Штурмовали Белый Дом в полной неразберихе. Войск было так много, что в суматохе стреляли по своим ("МК", 09.10.93). Убитых и раненных, разумеется, относили на счет «мятежников». Журналисты тоже все время принимали своих за чужих: если били прикладом в зубы или крыли трехэтажным матом — значит это боевики Белого Дома. Потом этим враньем заполнялись страницы газет с миллионными тиражами.
Группы «Альфа» и «Вымпел» отказались принимать участие в операции по штурму Белого Дома. Даже представ пред ясные очи "всенародного избранного" спецназовцы не дрогнули. "Мы не для того готовились, чтобы в безоружных машинисток стрелять", — сказали офицеры Ельцину. Тогда «ельцинисты» предприняли иезуитскую тактику: подвели группы вплотную к боевым действиям, чтобы, втянувшись в обстановку боя, они пошли дальше. Так и случилось. «Альфу» на БТРах послали "в разведку", и при попытке подобрать раненного был убит тридцатилетний лейтенант, получивший от снайпера пулю в незакрытую бронежилетом часть тела. Выстрел прозвучал не из Белого Дома. Очевидцы показывали, что в Белом Доме снайперов не было, как не было и снайперских винтовок. Не удалось найти ни одного снайпера и позднее — после раздутой шумихи о якобы засевших на крышах домов сторонниках парламента.
Спецназ пошел на Белый Дом. Только пошел не совсем так, как на то рассчитывали «ельцинисты». Профессионалы из «Альфы» сразу определили, что их товарищ убит не защитниками Белого Дома. «Альфа» направила туда своих парламентеров, оставивших оружие у входа в здание. Они убедили находящихся под варварским обстрелом людей сложить оружие, гарантируя безопасность. К вечеру ожидался штурм боевыми вертолетами и газовая атака. Сопротивляться было бесполезно. Ельцин играл ва-банк. О самовольной инициативе «Альфы», вероятно, стало известно их начальству. Поэтому на Белый Дом был снова обрушен шквал огня. И все-таки «альфовцы» выполнили свои обещания.
Бойцы «Альфы» и «Вымпела» не только прикрыли собой безоружных людей. К их чести, они смогли подавить несколько огневых точек снайперов, пытавшихся еще раз для возбуждения ненависти прикончить хотя бы одного из спецназовцев. Кроме того, «Вымпел» уничтожил обезумевший (от наркотиков ли, от водки ли?) экипаж БТР, который поливал из пулемета и своих, и чужих. БТР полностью сгорел от точного выстрела из гранатомета.
Как свидетельствуют очевидцы, бойцы «Альфы» веди себя достойно. Только благодаря «Вымпелу» и «Альфе» внутри Белого дома не было устроено побоища. Со стороны спецназа не было тех зверств, которые всюду сопутствовали появлению ОМОНа. Обитателей Белого Дома спецназовцы выводили без выстрелов и отпускали. Омоновцы орали выходившим из Белого Дома защитникам: "Поднять руки…", и били прикладами. «Альфовцы» говорили: "Опустите руки. Вы не пленные". Спецназовцы устроили живой коридор, предотвратив нападение пьяных молодчиков, с наслаждением взиравших на расстрел парламента.
Но «альфовцев» на всех не хватило… Натасканных омоновцев было гораздо больше.
Из газеты "Президент":
"Кто говорил, что танк бесполезен в условиях города? Это смотря в чьих он руках, что и кого он защищает. А еще, по кому он ведет исключительно точный огонь. <…>
И снова, к сожалению, гибли люди. Люди. Озверелых подонков, с которыми обращались даже слишком гуманно, забирая их в плен, я к этой категории не отношу".
Тем, кто выходил из Белого Дома в сторону мэрии пришлось несладко. «Демократы» устроили для всех без исключения прохождение сквозь строй. Били нещадно. Омоновцы показывали пример. А им пример показывал начальник президентской службы охраны — похабно ругая депутатов и отбирая у них депутатские удостоверения. За это от Ельцина он получил орден.
Толпа мародеров неистовствовала. Она пыталась растерзать даже президента Калмыкии, который договаривался с Руцким об условиях сдачи. Президента спас только семитонный «Линкольн», которым удалось протаранить баррикаду и уйти от преследователей. Охрану Илюмжинова перехватили и измолотили прикладами омоновцы.
В близлежащих дворах ОМОН неистовствовал еще свирепей. Там устраивался бандитский «конвейер». Били прикладами автоматов и ногами. Били по почкам и в пах. Били всех подряд. Депутатам устраивали имитацию казни. Ставили лицом к стене и стреляли поверх головы из автомата. Людей в форме отводили за угол и убивали.
С поднятыми руками и разбитыми лицами к стене ставили защитники Белого Дома под дулами автоматов и плевками негодяйского сброда…
Заранее был подготовлен для массовых «посадок» и стадион Лужники. Внутренние войска со служебными собаками ждали большей работы, мечтая о лаврах пиночетовской солдатни.
Потом были издевательства в отделениях милиции. Совсем, как в былые времена, людей заставляли давать ложные показания. Их заставляли признаваться в том, что они видели вооружен”” до зубов депутатов. Упорствующих нещадно били и обнажали оружие у их затылков. Камеры были переполнены. Истязание людей продолжалось и ночью. Свидетели рассказывают об изуверских пытках.
Из воспоминаний очевидца (по кн. "Кровавый октябрь"):
"Я стал как будто участником любительского спектакля про гестапо.
— "Где ты бросил свой автомат, коммуняка х…? Ты, б…, видел, что все депутаты даже на митингах были вооружены? Подпиши!" — Удары, удары, удары по всему телу деревянной (так и не понял, почему) дубинкой. Я им упрямо объяснял, что у меня нет никакой информации, которая могла бы их заинтересовать. И они снова начинали бить.
— "Да мы вас всех сейчас замочим" — омоновец вытащил пистолет, приставил мне к виску. Старший сержант, один из немногих, кто был в форме, закричал:
— "Только не здесь. Сейчас достану простыней, чтобы закрыть, и всех — во двор.»
… Бить прекратили только тогда, когда изо рта и носа хлынула кровь. Я понял, что приказа убить меня у них нет".
Из дневника автора:
"Я говорил себе: "Слава Богу, за то что отвел от меня эту страшную судьбу — оказаться под пулями и самому стрелять в людей". Но другое чувство — мне не дано было испытать себя этой судьбой.»
