– Я его там оставила, – заторопилась она. – Пообещала вернуться, но не смогла. Я думала, если вы придете… Почему вы не перезвонили? Вы разве не могли сказать… Где вы, черт побери, сэр… Почему вы не…

– Очень сожалею, – ответил Линли, – я не расслышал, что вы говорили по телефону. Я был… Впрочем, это неважно. Расскажите, что произошло.

Томас взял ее за руку и подвел к столу, с которого убрал стеклянную тарелку с окурками и нераспечатанную пачку сигарет с коробкой спичек. Все это он положил на рабочий стол в ее кухоньке и там же пристроил чайник, который включил кипятиться. Порылся в буфете, нашел два пакетика чая и какой-то искусственный подсластитель. Затем стал рыться в раковине с немытой посудой, пока не извлек на свет божий две чашки. Их он вымыл и вытер, после чего подошел к маленькому холодильнику. Как и предполагал Томас, содержимое было малоаппетитным – в основном коробки с фаст-фудом и продуктами быстрого приготовления. Однако среди всего этого ему удалось отыскать пинту молока. Инспектор вытащил ее в тот самый момент, когда со щелчком отключился чайник.

Пока он таким образом накрывал на стол, Хейверс молчала. На нее это было совсем не похоже. За все время, что Линли знал сержанта-детектива, она никогда не упускала случая подколоть его, особенно в ситуациях, подобных нынешней – когда он не только заваривал чай, но и замахивался на горячие тосты. Это ее молчание сильно его тревожило. Томас поставил чай на стол и подвинул одну чашку поближе к ней. Рядом с местом, где лежали сигареты, была еще одна табуретка, и он вытащил ее. Ее сиденье было холодным, как будто горе человека, сидевшего на ней, заморозило ее поверхность.

– Это его, он на ней сидел, – сказала Хейверс. – Ну и что, теперь мы будем вести светские разговоры за этим чертовым чаем?

– По крайней мере, это какое-то занятие.

– Когда сомневаешься – приготовь чай… Я бы выпила виски. Или джина. Джин – это было бы здорово.

– У вас есть?

– Конечно, нет. Я не хочу превратиться в одну из тех старух, которые сосут джин с пяти вечера и до полного одурения.

– Вы не старуха.

– Поверьте мне, сэр, это уже не за горами.

Линли улыбнулся. Это замечание показывало, что состояние Барбары улучшалось.

Наконец он уселся рядом с ней.

– Ну, рассказывайте.

Хейверс стала рассказывать о женщине по имени Анжелина Упман, матери дочери Таймуллы Ажара. Линли встречал самого Ажара и его дочь Хадию и знал, что Анжелина не жила с ними уже какое-то время – она исчезла еще до того, как Барбара переехала в свое бунгало. Но ему не говорили, что она опять нарисовалась в жизни Ажара и Хадии в прошлом июле. Он также не знал, что Анжелина и Ажар не были женаты, а в метрике Хадии в графе «отец» стоял прочерк.

Появлялись все новые и новые детали, и Томас пытался запомнить их все. Оказалось, что Ажар и Анжелина были не женаты не потому, что сейчас это было модно, – они просто не могли пожениться. Таймулла ушел к Анжелине от другой женщины, но разводиться с ней отказался. От этой женщины у него было двое детей. Где они жили, Барбара не знала. Но она знала точно, что Анжелина смогла запудрить мозги Ажару и Хадие и убедить их, что вернулась, чтобы занять место, принадлежащее ей по праву. Ей надо было завоевать их доверие. Барбара сказала, что это ей надо было, чтобы разработать и претворить в жизнь ее план.

– Именно поэтому она и вернулась, – рассказывала Хейверс, – чтобы завоевать доверие всех, включая меня. Я всегда была идиоткой, но здесь я превзошла саму себя.

– Почему вы мне об этом не рассказывали?

– О чем именно? Наверное, потому, что идиотка думала, что вам уже все известно.

– Об Анжелине. О другой жене Ажара, о детях, о разводе или, точнее, об отсутствии оного. Ведь вы не могли не чувствовать, что…

Линли замолчал. Хейверс никогда не говорила о своем отношении к Ажару и его дочери, а он никогда не спрашивал. Казалось, что такое молчание выглядит более респектабельно, хотя в глубине души Томас осознавал, что просто облегчает себе жизнь.

– Извините, – сказал он.

– Да ладно. В любом случае вы были несколько заняты, если помните.

Инспектор понимал, что она имеет в виду его связь с их начальницей в Управлении. Он старался быть аккуратным, Изабелла тоже. Но Хейверс не была дурочкой, она не вчера родилась, и все ее чувства обострялись, когда дело касалось Линли.

– А, ну да. Но все уже кончено, Барбара.

– Я знаю.

– Вот и хорошо. Я так и думал.

Хейверс вертела чашку в руках. Линли заметил, что на чашке была карикатура на герцогиню Корнуэлльскую с прической горшком и квадратной улыбкой. Неосознанно Барбара прикрыла карикатуру руками, как будто извиняясь перед несчастной женщиной, и сказала:

– Я не знала, что сказать ему. Я пришла с работы и увидела его на ступеньках перед дверью. Я думаю, что он ждал меня много часов. Я отвела его назад в квартиру после того, как он все мне рассказал – что она забрала Хадию с собой, – и осмотрела квартиру. Клянусь, когда я увидела, что она всё вынесла, я не знала, что делать.

Томас обдумывал ситуацию. Она была очень непростой, и Хейверс понимала это – отсюда и ее шок.

– Отведите меня к нему, – сказал он, – оденьтесь и отведите меня к нему.

Барбара кивнула и подошла к шкафу в поисках одежды. Она что-то нашла и прижала к груди. Направилась в ванную, но вдруг остановилась и обернулась к нему:

– Спасибо, что не комментируете прическу.

Линли посмотрел на ее изуродованную голову.

– Ах да. Одевайтесь, сержант.

Барбара Хейверс чувствовала себя теперь гораздо лучше, когда появился Линли. Она понимала, что должна была сделать что-то, чтобы взять ситуацию под контроль, но горе Ажара лишило ее всех возможностей действовать. Таймулла был очень скрытным человеком, и оставался таким все два года, что она знала его. Он так хорошо прятал свои секреты, что иногда казалось, что их у него просто нет. Видеть его абсолютно раздавленным тем, что сделала с ним его возлюбленная, и понимать, что сама она, Барбара, должна была бы почувствовать с первой встречи, что Анжелина Упман что-то замышляет, несмотря на все проявления дружбы с ее стороны… Всего этого Барбаре хватило, чтобы самой почувствовать себя раздавленной.

Как большинство людей, она видела в Анжелине только то, что хотела, и полностью игнорировала все настораживающие и тревожные знаки. А та за это время опять завлекла Ажара в свою постель, вызвала у дочери подобострастное обожание и заставила Барбару участвовать в каком-то глупом заговоре, заставив ее хранить молчание обо всем, что касалось самой Анжелины. И вот он, результат, – исчезновение Анжелины вместе с дочерью.

Барбара оделась в ванной. В зеркале она увидела, как ужасно выглядит, особенно ее голова. Волосы были выстрижены клоками, и лысые участки перемежались остатками того, что еще недавно было стильной и дорогой прической, сделанной в Найтсбридже. Оставшиеся волосы напоминали сорняки, ждущие, когда их выполют.

Единственным выходом было побриться наголо, но сейчас у нее не было на это времени. Барбара отыскала лыжную шапочку в одном из ящиков, надела ее и вместе с Линли вышла из дома.

В квартире Ажара ничего не изменилось. Просто вместо того, чтобы сидеть, уставившись в пустоту, ее хозяин бесцельно бродил по комнатам. Когда он запавшими глазами уставился на них, Барбара сказала:

– Ажар, я привела инспектора Линли из полиции Метрополии[12].

Таймулла только что вышел из спальни Хадии, прижимая к груди плюшевого жирафа девочки, и обратился к Линли:

– Она забрала ее.

– Барбара рассказала мне.

– Ничего нельзя сделать.

– Всегда что-то можно сделать, – горячо вмешалась Хейверс. – Мы найдем ее, Ажар.

Она почувствовала, как Линли бросил на нее быстрый взгляд. Это был сигнал остановиться и не давать обещаний, которые ни он, ни она не смогут выполнить. Однако Барбара видела ситуацию совсем по-другому. «Если они не смогут помочь этому человеку, – подумала она, – то какой смысл служить в полиции?»