Лейда металась по дворцу, но Альверина нигде не было.То ли он вышел в сад, то ли и вовсе предпочел покинуть празднование. Вместонего ей встретилась толпа веселых молодых придворных, собирающихся в сад -занять самые лучшие места для будущего фейерверка. Лейде пришлось изобразить,что она думала о том же самом - иначе ей трудно было бы объяснить, почему онавдруг оказалась здесь, а не в просторном, ярко освещенном пиршественном зале. Врезультате она пошла с ними и должна была смеяться, отвечать на шутки ивыслушивать чужую болтовню. А хуже всего было то, что это легкомысленноенастроение отчасти передалось ей, и ощущение давящей тяжести мало помалу отступило.Лейда с раскаянием подумала, что ухажеры и придворные болтушки, называвшие еебесчувственной, были не так уж далеки от истины.

Лейда всегда любила фейерверки и очень жалела, что ихустраивают так редко - или на годовщину коронации Валларикса, или покакому-нибудь необычному торжественному случаю вроде чудесного спасения первогорыцаря империи и его спутников. Но на сей раз она даже не дождалась началапредставления. Как только у пруда собралось достаточно народа, чтобы на ее уходне обратили внимания, она тихонько отступила в тень и, отойдя от праздничнойтолпы, отправилась бродить по саду. Узкие тропинки освещались разноцветнымифонариками, гирлянды которых были натянуты между деревьями. Фонарики былитворением Совета ста - казалось, что за тонкой цветной пленкой бьются светляки,похожие не то на лунных мотыльков, не то на легендарных фей. Лейда подумала,что Лисси обязательно попробовала бы залезть на дерево и снять себе такойфонарик, и наверняка разодрала бы себе платье. А потом с гордостьюдемонстрировала бы "трофей" подругам во дворце. Порой Лейде хотелосьбыть такой же, как Элиссив. Или как бесшабашная Беатрикс. Тогда, наверное, онабы не бродила в полном одиночестве, терзаясь сожалениями из-за сделаннойошибки.

- Лейда!.. - неожиданно окликнули ее.

Девушка обернулась и увидела поодаль от тропики, там,куда не доходил свет от магических фонариков, силуэт человека, прислонившегосяк дереву спиной. Сад охранялся королевскими гвардейцами, и все же Лейда насекунду испугалась - до тех пор, пока не опознала в незнакомце Крикса.

Девушка сошла с тропинки и направилась к нему.

- Прости меня, - сказал южанин, когда она подошлапоближе. - Я не должен был этого делать. Приглашать тебя на танец.

- Ты тут ни при чем. Ты ведь даже не знаешь Альверина,- возразила Лейда. - Это мне не следовало соглашаться.

- Почему ты думаешь, что я его не знаю? - спросилРикс, проигнорировав ее последние слова. - Мы познакомились в Каларии. Он помогмне, когда лорд Ирем хотел отказать Лесному братству в праве присоединиться кармии. А потом, когда я получил Семиконечную звезду, сэр Альверин пришел ко мнеи предложил мне свою дружбу.

- Правда?.. - удивилась Лейда. - Он об этом нерассказывал.

- Если хочешь… - с сомнением начал Рикс. - Еслихочешь, я могу рассказать сам.

- Конечно же, хочу! - сказала Лейда. И даже удивилась- и чего она, в самом-то деле, так расстроилась из-за одного дурацкого танца?Завтра же она встретится с Альверином и все ему объяснит. И он, конечно же, еепоймет. А Рикс… южанин неприкрыто сожалел о том, что невольно доставил ейнеприятности. Ничего, все это со временем уладится, и они смогут быть друзьями.

- Рассказывай, - велела она юноше.

И он действительно начал рассказывать - сначала омессере Альверине, а потом, мало помалу отвлекаясь, просто о войне. Лейдаслушала с нараставшим напряжением. Все это оказалось совершенно не похоже на теистории, которыми ее обычно развлекал Финн-Флаэн. Она только сейчас началапонимать, что на повеселившее ее когда-то ограбление обоза мародеров толкнулстрашный голод и глубокое отчаяние. И невольно поразилась - почему эта простаямысль не посещала ее раньше?.. Неизвестно, был ли Рикс талантливымрассказчиком, но с какого-то момента слова полились из него, словно кровь израны, и Лейда каким-то шестым чувством ощутила, что он впервые говорит все этов вслух. Может быть, те или иные эпизоды из этой истории всплывали в егоразговорах с сэром Иремом или кем-то еще, но все это рассказывалось разве чтоурывками, случайными обмолвками, а вот так связно, от начала до конца - ни скем и никогда.

Той ночью, когда Лейда, наконец, вернулась в своюкомнату и, отослав служанку, со свечой, осталась в темноте, она плотно закрыладверь и, прислонившись к ней спиной, с минуту молча и бездумно смотрела прямоперед собой. Потом спокойствие ей изменило, и она расплакалась - тихо, взахлеб,кусая губы, чтобы всхлипывания случайно не услышал кто-нибудь из слуг. Внутри унее что-то сжималось - все сильнее и сильнее, до сухого жжения в груди, донепривычно острой боли… Лейда и сама не понимала, почему рассказ"дан-Энрикса" произвел на нее такое впечатление. Но Рикс, который ещеэтим утром был в ее глазах всего лишь старым другом Лисси, увлечение которогоприятно льстило Лейде, вдруг предстал перед ней в совершенно новом свете. Думаяо том, сколько ему пришлось перестрадать, Лейда невольно поражалась, чтоюжанину всего пятнадцать лет. В саду, когда Рикс вывалил перед ней всю свою историю,Лейда совсем забыла о различии в их возрасте. Она видела только темный силуэтюжанина, который прислонился спиной к дереву, и слышала его голос - низкий,хрипловатый, совершенно не такой, как раньше. В тот момент оруженосецкоадъютора выглядел совсем взрослым, а усталые интонации, поройпроскальзывающие в его голосе, вызывали удивительное ощущение, что он намногостарше самой Лейды. Словно энониец прожил уже очень-очень много лет и успел насобственной шкуре испытать такое, чего его собеседница не могла дажевообразить. Впрочем, разве это было не так?.. Ей никогда не приходилось видетьконный строй, несущийся через долину, и охваченные пламенем деревни. Она немогла представить, что испытывает человек, из которого пытаются достатьзастрявшую стрелу. И уж конечно, она никогда не видела, как ее друзей пытают"Горностаи", не врывалась сквозь пролом в стене в горящий Тровен, недолбила заступом мерзлую землю для могил…

Единственное, чего Лейда так и не смогла понять - такэто то, почему Рикс до сих пор так мучает себя из-за устроенной для"Горностаев" казни. Да, это было жестоко, но разве южанин не былдоведен до крайности? И разве сами "Горностаи" не сжигали своихпленных на кострах? Лейде очень хотелось как-нибудь утешить энонийца, можетбыть, даже обнять или погладить по щеке, но она не решалась. Этот незнакомыйчеловек, который тусклым голосом рассказывал о пережитом на войне, не был темРиксом, которого она помнила. Она боялась показаться грубой или же неловкой,совершить какое-то неверное движение, после которого что-то в их отношенияхбудет испорчено непоправимо - поэтому просто скованно молчала. Но"дан-Энрикс" даже не заметил этого. Казалось, он блуждал в своихвоспоминаниях, как в зимнем сумрачном лесу, и, как бы Лейде не хотелось, она немогла придумать, как ей вывести его обратно в летний сад с гирляндами цветныхфонариков и теплым августовским ветром. А теперь Лейда стояла в своей комнате,вжимаясь в гладкое, отполированное дерево двери, и чувствовала, что что-то в еедуше необратимо изменяется, и с завтрашнего дня жизнь уже никогда не будетпрежней. Хотя в чем суть произошедшей перемены, Лейда и сама пока не знала.

- Значит, ты видел императора?.. - осведомилсяМиэльвитт с нетерпеливым интересом.

Крикс с деланной небрежностью кивнул - и отхлебнулвина прямо из горлышка бутылки. В самой начале встречи Мирто ненадолгоотлучился и вскоре принес галеты, твердый сыр и несколько бутылок эшарета.Крикс всегда подозревал, что Миэльвитт знает какой-то тайный лаз, ведущий впогреб, а сейчас он убедился в этом окончательно.

- О чем вы говорили? - продолжал допытыватьсяМиэльвитт.

- О награде Рикса, надо полагать, - предположил АфейнРейхан, со свойственной ему ленивой грацией устраиваясь на широком подоконникеих комнаты.