В самый разгар московских хлопот Меррика воевода в Тобольске, опросив Кондратия Куркина, понял, что Мангазея может тяжело пострадать от нашествия немецких людей. К тому же и Савва Фрянчуженин уверял, что голландцы не прошли на Енисей только потому, что не отнесло вовремя лед.

Подозрительная осведомленность Саввы в морских делах невольно настораживала воеводу. А тут еще пришли вести, что немцы в Архангельске уже пытались найти проводников на Восток, что у Колгуева нашли разбитый корабль с пушками.

Гонец из Тобольска повез в Москву воеводскую отписку о том, что морской ход в Мангазею надо прочно закрыть. Если же немцы, упаси бог, придут каким-нибудь обманом, то незваных гостей надо задерживать всем миром, чтобы отбить у них охоту ходить к «златокипящей» Магазее и Енисею. Таков был смысл воеводских распоряжений, вызванных тревожными сообщениями Кондратия Куркина.

Воин Новокрещенов, мангазейский воевода, немедленно послал людей в устье Енисея — ждать полуденного ветра и смотреть, вынесет ли он льды из морского залива.

Закрывая на замок морской путь к Мангазее, Енисею и Нижней Тунгуске, паши предки решили разузнать получше о Китае. Ледовая разведка на Енисее была проведена весною 1616 года, а в погожий августовский день тарский атаман Василий Тюменец выступил из Томска в поход для поведывания путей в Китай. Он достиг лазоревого озера Убса-нур, где был принят ойратским Алтын-ханом. Василий склонил «золотого царя» к присяге московской державе.

Осенью того же года атаман вернулся в Томск.

Он доложил обо всем, что рассказывал ему «золотой царь», сидя за столом, расписанным киноварью.

Для нас важнее всего свидетельство о Тихом океане, которое привез любознательный тарский атаман. Он говорил, что у Алтын-хана бывают люди из иных разных царств.

Эти именно пришельцы рассказывают, что Китай стоит «на край губы морской», под самый Китай приходят большие парусные корабли из тех, что вмещают по двести — триста торговых людей. Конник сможет за месяц доехать от владений «золотого царя» до морской Китайской губы.

Так Василий Тюменец выяснил положение Китайского царства по отношению к Теплому морю.

Джон Меррик, рыцарь и член тайного совета короля Иакова, после возвращения Тюменца пуще прежнего стал приставать к боярам с требованиями насчет Индии и Китая.

В Гамбурге некоторые немцы-пираты поговаривали, как доносил русский посол, что «Архангельский город добре плох и взять де его мочно невеликими людьми».

Какая-то «голландская баба» из Москвы, переодетая мужчиной, появилась в Новгороде Великом. Вслед за этим туда, на двор Якова Пунтусова, стали доставлять оружие из Немецкой земли.

Яков Пунтусов… Да ведь это кровавый Делагарди, покровитель Маржерета, измывавшийся над новгородцами и ладожанами! Он пытался возвести на русский трон Филиппа, шведского королевича, и испытывал терпение новгородцев, принуждая их пригласить Филиппа владеть ими.

Когда Чемберлен корпел над своим планом взятия Архангельска, Маржерет из Гамбурга поддерживал связи с Мерриком и сам напрашивался к нему для захвата Московии. Меррик, принимая посредничество при заключении Столбовского мира и общаясь с Делагарди, вновь воскресил в своей душе мечту о захвате русского Севера.

Насколько упорны были эти злобные и алчные враги русского народа! Нет, не зря была закрыта Мангазея. Старые русские историки, да и кое-кто из наших современников не могли понять мудрости тобольских воевод и писали о них как о самодурах, которые лишь по какой-то своей непонятной блажи прочно заколотили ледяное «окно» в Западную Европу и Китай.

Но где же Теплое море? Не впадает ли в него великая река к востоку от Енисея?

VII. СЛЕД ВЕЛИКИХ КОЧЕЙ

Гулящий человек Пенда

В Сибири и за ее пределами совершаются замечательные события, так или иначе связанные с поисками выходов в восточные страны или определением границ Сибири.

Возможно, что уже в 1615 году гулящий человек Пенда с сорока удальцами вышел из ворот Туруханского зимовья и направился в свой удивительный поход к той самой великой реке, о которой мангазейцам глухо говорили тунгусы

[141]

.

В то время Семен Горохов уже жил где-то на Нижней Тунгуске.

Долго ли, коротко ли, но Пенда, не раз зимуя в пути, дошел до Чечуйского волока и построил свое последнее зимовье на вершине Юрьев-горы, на самых подступах к Лене.

Затем он первым вышел на простор могучей реки и поплыл по ней мимо устьев многоводных притоков. Он прислушивался к звону призрачных колоколов, глядел, не покажутся ли из-за речной излучины диковинные корабли.

Как говорят изустные предания, Пенда достиг области, где потом был построен Ленский острог, повернул обратно и довел свои суда до самых верховьев Лены.

Он пробрался Братской степью на Ангару, спустился по ней до Енисея и уже хорошо знакомой дорогой вернулся в Туруханское зимовье.

Пенда проходил под бревенчатыми стенами только что срубленного Енисейского острога, еще хранившими запах прозрачной смолы.

Тайна Таймыра и Иван Петлин

Никто до наших дней не раскрыл полностью тайны знаменитых находок у побережья Таймыра, хотя написано об этом было немало

[142]

. Остатки разбитого судна с палубой, солнечные компасные часы, перстни с изображением сказочных птиц, русские нательные кресты, ножи с именными надписями славянскою вязью, монеты, похожие на серебряную чешую, лазоревые бусы, обрывки цветного сукна и златотканого кружева, полозья от парт, человеческие кости — вот далеко не полный перечень находок на угрюмом острове Фаддея и в заливе Симса.

Кто смотрелся в бронзовое зеркало с изображением Китовраса в венце, державшего жезл? В чьих руках была тяжелая пищаль, ствол которой изглодала ржавчина трех столетий?

В советской науке принято мнение, что морской корабль — коч, вышедший с запада, обогнув мыс Челюскин, потерпел бедствие у восточного края Таймыра. Часть отважных мореходов сошла с разбитого судна, успела спастись и зазимовала на том месте, где советские исследователи нашли остатки избушки.

Голодовка сразила этих героев Таймыра, и они погибли, оставив по себе память: голубые бусы, перстни с рисунком павлина, наперсные кресты, с которыми не расставались русские люди.

Историки так объясняют направление пути отважных мореходов. Торговые и промышленные люди из Мангазеи поставили перед собой цель обогнуть Таймыр и пройти морем в устья новых рек, вероятнее всего Хатанги или даже Лены.

Я не намерен этого оспаривать. Я лишь поведу читателя по следу Ивана Петлина и напомню о некоторых его разговорах в Китае с «подьячими» богдыхана.

Считают, что плаванье «таймырского» коча происходило около 1617 года или несколько раньше.

Иван же Петлин с Андреем Мундовым и Петром Кызыловым вышли из Томска на Пекин 9 мая 1618 года.

Важно помнить, что Петлин поехал в Китай по приказу воеводы тобольского Ивана Куракина, которому подчинялась Мангазея и были подведомственны все сибирские морские дела.

Иван Куракин знал Джона Меррика и все его повадки насчет Китая и Индии, так как виделся с ним во время посольских приемов в Москве.

Незадолго до снаряжения «таймырского» коча и за год до начала похода Ивана Петлина, а именно в 1617 году, Меррик опять плакался русскому царю о дорогах в Китай. Тогда английскому послу было сказано, что московское правительство отправит гонца в Сибирь с приказом узнавать, «где Китайское государство и как богато, есть ли чего добиваться».

Без сомнения, именно князь Иван Куракин и должен был в первую очередь выполнить это важнейшее поручение Москвы, к которому был давно подготовлен самой жизнью.