«Английский немец» Матюшка набросал нечто вроде путеводителя от Пустозерска, в котором не раз сам бывал, до Тобольска, Березова и Сургута. Нечего говорить, что этот дорожник был составлен по устным рассказам русских людей.

Матюшка вошел в доверие к «главному казначею» Сургута Абраму Михайловичу и узнал от него новости, которые были должны потрясти английских купцов: в 1611 году лишь одна сургутская таможня получила шестнадцать тысяч рублей дохода! Это были пошлины с бухарцев, татар, персов и китайцев, торговавших между собою и русскими в Сургуте. Люди из Китая и страны ойратского Алтын-хана привозили в Сургут серебряные изделия. Таким образом, свидетельства торговых связей Сургута и Мангазеи с заповедным Китаем можно было взвесить на ладони, испытать на звон. К сургутскому берегу, поросшему могучим сосняком, подходили речные корабли, груженные дарами Востока. Со времени основания Сургута до начала торжища с Востоком не прошло и двадцати лет.

Посол британской короны Джон Меррик в 1611 году побывал в Вологде, Холмогорах и Архангельске. В Вологде он имел тайные встречи с какими-то русскими изменниками из числа недавних сторонников Тушинского вора.

Вологодский дом английской Московской компании, построенный как крепость, знал и хранил много тайн. По его каменным полам не раз раздавались тяжелые шаги капитана Чемберлена, которого нежно опекал Джон Меррик.

Чемберлен служил в Швеции наемником. В 1610 году он приехал к Василию Шуйскому якобы для того, чтобы помочь ему в борьбе с врагами Руси. Английский наемник под видом торговли вел изучение русского Севера. Он побывал в поморских городах — Холмогорах, Вологде, Устюге Великом, Тотьме, осмотрел притоки Северной Двины, успел также разведать Волгу от Ярославля до Астрахани.

С Мерриком и Чемберлеиом состоял в тайном союзе Яков Маржерет, ограбивший вместе с поляками кремлевскую сокровищницу, где вместе с жезлом — морским скипетром Ивана Грозного — хранился свиток с описаниями знаменитых походов за Обь.

Слуга двух самозванцев, Маржерет в 1612 году вступил в переписку с Мерриком.

«Они должны будут покориться», — писал Маржерет о русских и предлагал Меррику свой продажный клинок.

Одновременно он просился в Архангельск, обещая русским помочь добить поляков.

В ответ на это послание Маржерета русские укрепили Архангельское пристанище и выставили стражу. Архангелогородцы как будто чувствовали угрозу, нависшую не только над двинским городом, но и над всем нашим Севером вплоть до Мангазеи и Катанги Дальней.

В то время капитан Чемберлен, сидя в Лондоне, писал доклад о возможности захвата всего севера России. Меррик представил этот доклад английскому королю. Все было готово для того, чтобы объявить «протекторат» Британии над Севером, захватить Волгу, занять великие пути в страны Востока

[138]

Отдельные иноземцы уже начинали под благовидными предлогами пробираться к Архангельску, но их оттуда выпроваживали.

В апреле 1613 года стало известно, что король Иаков Первый с увлечением изучает возможности отправки войск в Московию.

Джон Меррик радостно перечитывал наставление, которое было ему вручено при отправлении в Московию. Он торопился к своим вологодским дружкам — русским изменникам и, возможно, свиделся с ними. Но было уже поздно: Меррик узнал, что междуцарствие кончилось, на престол всходит Михаил Романов.

Завоевателю Северной Московии ничего не оставалось, как принести Михаилу поздравления от имени короля Иакова. Но Вологда, где плел свои паучьи тенёта Меррик, осенью 1613 года все же была на три дня взята, сожжена и разграблена отребьем, состоявшим из польских бродяг и русских отщепенцев.

Меррику, Чемберлену и Маржерету пришлось оставить свою мечту об овладении соболиными странами и дорогами в Китай и Индию. Да только ли о них шла речь в те годы!

В то время, когда капитан Чемберлен сочинял свой проект, Меррик и К^о читали сочинения Исаака Массы о Сибири. Этот нидерландец, хорошо знавший Московию на основе русских исследований на Северо-Востоке, совершенно правильно предсказывал возможность достижения Америки через области Азии

[139]

В 1609 году он вывез в Нидерланды карту Сибири. Она принадлежала одному русскому, ходившему морем к устью Оби. На чертеже были показаны Обь, Мангазея, Таз, волок на Енисей.

Свою повесть о движении русских за Енисей в области, возможно сопредельные с Китаем, Масса заключал призывом к голландцам исследовать эти новые страны.

«Без сомнения, будут открыты красивые страны и не только острова, но и материк. Все же есть основание предполагать, что Америка соединяется около Китая с какой-нибудь из трех частей старого мира, подобно тому как Африка соединяется с Азией узким перешейком около Красного моря. Это кажется очень правдоподобным. В самом деле, откуда знают о существовании этого прохода, как не из некоторых сочинений, в которых указано, что он действительно существует, что служит доказательством и из чего извлекают много аргументов? А если эти части света и не соединены вместе, то они, во всяком случае, не отделяются узким проливом»

[140]

Масса не верил в пролив Аниан. Он слишком сближал Китай с Америкой, но по-своему был прав. Масса определил русские дерзания как движение в сторону Америки.

Русские приобретения в областях за Енисеем стали широко известны в Западной Европе. Иностранцы не раз опрашивали московских послов насчет Сибири и Китая. И послы неизменно отвечали: «Сибирское царство не поколебалось, ни к какой смуте и к воровству сибирские люди не пристали» и Сибирь — вечная вотчина российских царей, раскинувшаяся на пять тысяч верст «по Обь реку великую и по Катайское государство».

В 1613 году в заграничной научной печати было сообщено, что «Тунгусия» уже платит дань Москве.

Впечатление от этого было огромно, ибо в Западной Европе страну тунгусов поспешили сблизить с «Тангутом», описанным Марко Поло.

«Любительный Якуб» — Яков Первый, король английский, — не сумев захватить русское Поморье, утешался у себя в Лондоне составлением сочинений о вреде табака. Но он не оставлял мысли о проникновении на Северо-Восток любым путем. Он упросил новое московское правительство оставить английские дворы в Архангельске, Холмогорах, Вологде и Ярославле.

Захватив на какое-то время Шпицберген, англичане не смогли сами вести там промысел на оленей. «Любительный Якуб» решил взять для этого «напрокат» охотников из Русской Лапландии.

В 1614 году Меррик отправил Вильяма Гурдона в Пустозерск. Затем он пристал к московским боярам с просьбами открыть торговлю с Индией и Китаем на Оби. Бояре отвечали Меррику, что до первых сибирских городов «с полгода ходу и то зимою», что Сибирь — весьма студеная страна. Они уверяли посла британской короны, что никто якобы не знает, «откуда Обь река вышла и куда вошла». Насчет Китайского государства бояре говорили, что оно, собственно, невелико и небогато, поэтому и «добиваться к нему нечего».

Меррик рвал и метал, но ничего поделать не мог. Московские торговые гости тоже отказались его поддержать, а насчет Китая заявили, что они «мало про него слыхали».

Меррик пробовал обличать строптивых купцов во лжи, но торговые люди стояли на своем. «И впереди туда не дорога ж», — говорили купцы об англичанах, просившихся в Китайское государство.

На Нижнюю Тунгуску все шли и шли плечистые русские промышленные и служилые люди.

Семен Горохов, бобыль «безродной и безплеменной», носивший, однако, лазоревую ферязь на соболях и шитую золотом рубаху, около 1615 года проник на Катангу Дальнюю.

Он прожил там пятнадцать лет.

В ту пору Савва Фрянчуженин уже коптил свои брюссельские кружева в дыму сибирских костров. Держал он себя как дома, просился у тобольского воеводы «к железной руде», где была главная корабельная верфь, в Верхотурье, писал какие-то пространные «речи» по-французски.