Доминировавшие в Советах меньшевики и эсеры первоначально не хотели входить в правительство не только в связи с тем, что признавали революцию буржуазной, но и потому, что осознавали свою неподготовленность к практическому управлению страной. Однако угроза падения действующего кабинета заставила их изменить позицию: Исполком Петросовета 44 голосами против 19 одобрил идею вхождения социалистов в правительство. В основе этого решения были стремления контролировать «изнутри» буржуазное правительство, сохранить единство здоровых сил общества и не допустить сползания страны в пучину гражданской войны; желание с помощью этого кабинета преодолеть хозяйственную разруху и обеспечить достойный выход из войны. 5 (18) мая первое коалиционное правительство было создано. Премьером остался князь Львов, в состав кабинета вошли 10 министров-капиталистов и 6 министров-социалистов.
Оппонентами Временного правительства и руководства Советов выступали большевики. Отношение к РСДРП(б) в мае — июне было сложным. С одной стороны, далеко не все принимали ленинский призыв превратить империалистическую войну в «гражданскую войну между враждебными классами». В апрельском лозунге Ленина о переходе революции к социалистическому этапу виделись элементы экстремистского утопизма: в стране, где капитализм еще не избавился от феодальных пут, предлагалось отстранить от власти буржуазию, собственников, которых даже российские социалисты считали наиболее дееспособной частью общества. В 1917 г. была популярной и версия о связях этой партии с германской разведкой. С другой стороны, именно большевики, учитывая настроение нетерпения, обещали радикально и быстро решить волновавшие массы вопросы о мире, земле и хлебе.
На I съезде Советов крестьянских депутатов (май 1917 г.) Ленин обратился с призывом объявить землю общенародной собственностью и немедленно приступить к ее раздаче крестьянам. На I съезде Советов рабочих и солдатских депутатов (июнь 1917 г.) он заявил о готовности РСДРП(б) «взять власть целиком», не боясь существующих трудностей. Объективно большевистская агитация подогревала недовольство озлобленных войной и лишениями народных масс. Правящая коалиция с раздражением реагировала на критику, считала деятельность партии разжиганием гражданской войны. Но семена большевистской агитации попадали на хорошо подготовленную почву народного недовольства, чему особенно способствовали события на фронте. 18 июня 1917 г. по решению правительства началось первое после свержения царизма наступление на фронте.
Помимо подтверждения верности союзническим обязательствам, этим шагом правительство предполагало ослабить революционное движение и укрепить свои позиции. Однако результат получился прямо противоположный. Начавшееся успешно наступление вскоре захлебнулось, русская армия несла большие потери. В начале июля в контрнаступление перешли уже Германия и ее союзники. Россия вынуждена была оставить на юге Галицию, на севере — Прибалтику. Провал наступления имел далекоидущие политические последствия. Он нанес удар по патриотическим чувствам россиян, подчеркнул бездарность правительства. Это способствовало росту леворадикальных настроений, повышению симпатий к большевикам.
Взрыв недовольства произошел 2 июля 1917 г. Острый кризис (продолжался до 5 июля) имел две составляющие: мощное антивоенное выступление в столице и отставку министров-кадетов. Волнения начались стихийно, но большевики использовали влияние в войсках и на флоте, чтобы объединить недовольных под своими лозунгами.
2 июля присланные в Питер надежные войска силой разогнали 400тысячную демонстрацию; были и жертвы: более 50 убитых и около 660 раненых. Временное правительство объявило зачинщиками событий большевиков, которых следовало предать суду за «государственную измену». Многие политики считали свершившееся попыткой захвата власти. На РСДРП(б) начались гонения: были закрыты большевистские газеты, многие ее лидеры оказались в тюрьме, а некоторые, в том числе Ленин, ушли в подполье. Все это, однако, не привело к улучшению положения ни в стране, ни в столице, и сохраняющуюся ситуацию Л. Д. Троцкий метко охарактеризовал как «двоебезвластие».
«Корниловская альтернатива». Следствием июльского кризиса была потеря контроля над основными экономическими, социальными и политическими процессами; развитие стихийного движения масс. Характерной особенностью момента была разнонаправленность действий государственных структур и множества общественных организаций. Все это подводило к мысли, что восстановление порядка обычным, мирным путем уже невозможно. Вопрос состоял лишь в том, какие силы: революционная демократия в лице Советов или правые, пробуржуазные элементы, возглавят этот процесс.
После ухода из правительства кадетов и отставки Львова 8 июля премьером стал А. Ф. Керенский, который 20 июля сформировал новое, второе коалиционное правительство. В него вошли 7 эсеров и меньшевиков, 4 кадета, 2 члена радикально-демократической партии и 2 беспартийных. Кабинет получил статус «Правительства Спасения Революции» и «неограниченные полномочия». Созданием такого кабинета было преодолено существовавшее после Февраля двоевластие: теперь Советы не противопоставляли себя правительству, а поддерживали его.
Оценку новой политической обстановки большевики дали на VI съезде РСДРП(б), проходившем с 26 июля по 3 августа в полуподпольных условиях в Петрограде. Съезд исходил из ленинских установок о завершении мирного периода революции и необходимости снятия лозунга «Вся власть Советам!», подчеркнув при этом, что речь идет не о Советах вообще, а лишь о данных, так называемых «соглашательских» Советах. В качестве главной была поставлена задача «полной ликвидации контрреволюционной диктатуры и завоевания власти путем вооруженной борьбы».
Ранее уже подчеркивалось принципиально важное положение: в Восточной Европе на протяжении тысячелетия совокупность самых необходимых потребностей индивида была существенно больше, чем на Западе Европы, а условия для их удовлетворения — гораздо хуже. Следовательно, объем совокупного прибавочного продукта общества в Восточной Европе был всегда значительно меньше, а условия его создания существенно хуже, чем в Западной Европе. Разумеется, процесс модернизации в XX в. заметно ослабил негативное воздействие природно-климатического фактора. Тем не менее Россия, веками боровшаяся с большей или меньшей интенсивностью за выживание социума, даже в начале XX столетия, несмотря на серию обильных урожаев, не избавлялась от голодных лет. Земельная теснота при отсутствии реальных условий для интенсификации сельского хозяйства не могла быть преодолена путем переключения больших масс крестьянства на промышленный труд.
В 1911–1915 гг. валовый сбор хлебов в России в расчете на десятину составил 50 пудов, что было несомненным достижением. Чистый же сбор на душу населения (с учетом картофеля) за эти же годы составил по империи в целом (93 губернии) всего 23,3 пуда, что едва достигало тогдашнюю норму питания с учетом прокорма скота. И это не считая расходы зерна на переработку и доли, идущей на экспорт, которая составляла от 8 до 12 % валового сбора в стране. Подобная ситуация крепко держала почти все население на земле, тормозя развитие городов, промышленности, торговли, транспорта и т. д. Напомним, что в Германии в 1901–1905 гг. средний годовой сбор зерновых достигал 152,9 пуда с десятины, а в 1911–1915 гг. — 157,6 пуда. Столь же великая разница с Россией означала, что в обозримом будущем ведущиеся аграрные преобразования вряд ли могли дать результат, сопоставимый с европейским. Все эти важнейшие обстоятельства, связанные с действием природно-климатического фактора, современниками адекватно не воспринимались, обусловливая хаотичность политической борьбы. И этому способствовал ряд моментов.
Среди них немаловажную роль в судьбе страны играла географическая близость Европейской России к высокоразвитым странам Западной Европы, вековые разнообразнейшие контакты, включенность России в европейскую цивилизацию — все это еще более обостряло болезненность восприятия российским обществом того разительного контраста, который был в уровне развития, с одной стороны, Европы, а с другой — России.
