Новые экономические реалии оказали заметное влияние на развитие российского кинематографа. Отсутствие государственной поддержки привело к резкому сокращению выпуска фильмов. Если в 1991 г. было снято 178 кинокартин, то в 1995 г. — лишь 46. Это привело к тому, что в 1990-е гг. на российском кинорынке доминировали американские ленты. И опытные, и начинающие российские режиссеры столкнулись с проблемой экономической эффективности кино. Коммерциализация этого вида искусства оказала влияние прежде всего на его проблематику и стилистику. Если «криминально-детективные» особенности 1990-х гг. нашли на экране достаточно «красочное» отражение, то вопрос о положительном «герое нашего времени» остается открытым. В отечественном же кинематографе значительный резонанс получили фильмы режиссеров Н. Михалкова, П. Лунгина, В. Тодоровского, А. Рогожкина, Э. Рязанова, С. Бодрова-старшего, В. Хотиненко. В стране стал ежегодно проводиться Всероссийский кинофестиваль «Кинотавр» в Сочи, а в конце 1990-х гг. возродился Международный московский кинофестиваль. Во второй половине 1990-х гг. бурное развитие получили отечественные телесериалы, не отличающиеся большим тематическим разнообразием.

Получило дальнейшее развитие музыкальное искусство. С одной стороны, ценители классики имели возможность посещать концерты выдающихся дирижеров и исполнителей симфонических произведений, оперных и балетных спектаклей. С другой стороны, 1990-е гг. стали временем бурного развития новой молодежной музыкальной культуры, отличающейся большим стилевым разнообразием и охватом самой широкой аудитории.

В 1990-е гг. появилось много ярких театральных постановок. Наряду с известными театральными коллективами появились новые театры, студии. Возродились спектакли-антрепризы. Зрителя чаще привлекали оригинальные режиссерские решения, игра старых и новых театральных «звезд». Многообразие форм, стилей и тем было присуще также изобразительному искусству. В целом развитие культуры отразило в себе незавершенность и противоречивость российских преобразований 1990-х гг. Перспективы духовного и культурного прогресса страны напрямую зависят от успеха начатых реформ.

Формирование концепции внешней политики России. Распад СССР явился важнейшим событием международной жизни конца XX в., оказавшим огромное влияние на систему международных отношений. На смену биполярному миру, многолетнему противостоянию двух социальных систем должна была прийти иная организация международной жизни, отражавшая новое соотношение сил и соответствующая глобальным вызовам современности.

В российском обществе осмысление посткоммунистических реалий проходило непросто, дискуссии о приоритетах внешней политики были связаны как с оценкой состояния международных отношений, так и с фундаментальными представлениями о путях будущего развития России. Некоторое время в общественном сознании царила эйфория. Политики ожидали, что радикальный поворот от конфронтации к сближению с западными странами автоматически изменит их отношение к России, мобилизует массированную политическую поддержку и экономическую помощь. В этих условиях ставка была сделана на ускоренную интеграцию в евро-атлантические структуры. В первой половине 1990-х гг. получила теоретическое обоснование и практическое воплощение политика «атлантизма». В основе атлантической внешнеполитической концепции лежали: ориентация на западную модель развития, неконфронтационное видение современных международных отношений, отрицание примата силы в решении международных проблем, оптимизм в оценке развала СССР и в оценке международной ситуации в целом. США, Западная Европа представлялись главными союзниками и партнерами как на международной арене, так и в проведении демократических реформ в России.

На Западе ситуацию воспринимали иначе. Нашу страну считали проигравшей «холодную войну», не спешили устанавливать «стратегическое партнерство» и тем более не видели Россию в качестве равноправного союзника. Ей в лучшем случае отводилась роль младшего партнера, любое же проявление самостоятельности рассматривалось как рецидив советской «имперской» политики. Об игнорировании интересов России свидетельствовало продвижение к ее границам НАТО, противодействие реинтеграционным тенденциям на постсоветском пространстве. Россия оставалась отгороженной от Запада визовыми и таможенными барьерами, его рынки защищались высокими тарифами, квотами и другими регуляторами. Все это оказало отрезвляющее воздействие на российскую политическую элиту. Критическое отношение к «атлантизму» в российской политической элите стало звучать все громче уже во второй половине 1993 г.

В середине 1990-х гг. окрепло убеждение в том, что единственным надежным ориентиром внешней политики должна стать твердая защита национальных интересов. Появился больший реализм в оценке последствий распада СССР и ситуации в мире. Утверждаются представления о становлении многополярного мира, в котором доминировать не способна ни одна, даже самая мощная держава. Анализ реформ внутри России подводил к выводу о непродуктивности копирования западного опыта без тщательного учета особенностей своей страны. Осознание геополитического и культурно-исторического своеобразия России возрождало интерес к идеям евразийства, которые также привлекались при обосновании внешнеполитической стратегии.

Утверждение представлений о многополярности формирующейся системы международных отношений, отход от «атлантизма» и переход к курсу на «разновекторную» внешнюю политику связывались с именем Е. М. Примакова, который в 1996 г. после отставки А. В. Козырева возглавил российский МИД.

Проведению эффективной внешней политики препятствовала и нерешенность ряда важных организационных проблем. Одна из них была связана с уходом из МИДа опытных дипломатов на более высокооплачиваемые должности в частном бизнесе. Это сказалось на работе внешнеполитического ведомства. Выступая на коллегии МИДа в октябре 1992 г. Б. Н. Ельцин говорил: «Во внешней политике России, к сожалению, много импровизации, непоследовательности и противоречивости. Есть ошибки и просчеты… Беда в том, что МИД следует за событиями и редко предвидит их. Не хватает информации, не хватает анализа, и главное — действий… Куда делись мыслители, аналитики, практики — все они оказались неспособными в новых условиях?.. Что тревожит? Россию воспринимают сейчас на Западе как государство, говорящее только “да”, государство, которое иногда не замечает, как по отношению к нему другие не выполняют своих обязательств, молча снося обиды, даже оскорбления».

Изменившиеся внешние и внутренние условия существования России ставили новые задачи в области координации международной деятельности между ее различными субъектами. Общими вопросами межгосударственных отношений занимался МИД, свое видение внешней политики имели военные структуры, формирующийся российский бизнес заявлял о своих приоритетах, субъекты Федерации также заметно активизировали внешнеполитическую деятельность. Между тем в стране не сложилось единой формы организованного представительства и согласования интересов всех действовавших на этом направлении групп. Так, например, в ноябре 1993 г. руководство Службы внешней разведки выступило против расширения НАТО на Восток, а МИД заявил, что расширение НАТО не угрожает России. Именно поэтому в начале 1995 г. в послании Федеральному собранию президент прямо поставил задачу «улучшения координации внешнеполитической деятельности». Однако созданный Ельциным в конце 1995 г. Совет по внешней политике полностью с этой задачей так и не справился.

Российско-американские отношения. Отношения с США занимали ключевое место во внешней политике России в 1990-е гг. В целом они заметно изменились в лучшую сторону. В то же время российско-американские связи представляли сложное переплетение взаимодействия, поиска сфер совпадающих интересов и разногласий по конкретным вопросам международных и двусторонних отношений. На взаимодействие двух государств оказывали влияние различия их экономических и политических возможностей. России было трудно претендовать на роль глобальной державы. В сравнении с СССР она обладает гораздо более скромным экономическим потенциалом. Ее национальный доход в условиях кризиса сократился вдвое и по оптимистическим подсчетам составляет 8–9 % от американского. В десять раз по сравнению с серединой 1980-х гг. уменьшились военные расходы России. Кроме того, в результате дезинтеграции СССР она лишилась важной части оборонной инфраструктуры, прежних союзников и не приобрела новых, в то время как США укрепили лидирующее положение в переживших «холодную войну» военно-политических блоках Европы и Азии.