Как бы то ни было, «The Beatles» недолго оставались в Бангоре: они разъехались по домам, чтобы иметь возможность в одиночку осмыслить смерть Эпштейна. Несколько дней спустя Старр сидел напротив мрачного бассейна Джона Леннона и высказывал свое мнение о произошедшей трагедии репортеру журнала Disc: Махариши «сказал нам, что мы не должны падать духом, так как душа Брайана чувствует все наши переживания. Если мы попытаемся быть счастливыми, Брайан тоже будет счастлив… Но все дело в том, что даже здесь нам нельзя быть эгоистичными. Наша депрессия из–за смерти Эпштейна есть не что иное, как жалость к самим себе, поскольку мы страдаем от того, что мы потеряли».

Из уважения к матери Эпштейна «The Beatles» не надели — как они намеревались — на похороны свои хипповские одежды; вместо этого они появились на церемонии в строгих костюмах. На рукавах белой рубашки Ринго красовались бриллиантовые запонки, которые ему подарил на двадцать четвертый день рождения, проведенный в студии на записи выступления на Top of the Pops, «очень благородный человек. Мы стольким ему обязаны. Мы прошли долгий путь рука об руку с Брайаном».

Мистер Эпштейн не слишком одобрял деятельность этого Вармы, да и Ринго в конце концов сознался, что он «не смог доверять Махариши на все сто процентов. Не спорю, он очень большой человек, но он не тот, кто мне нужен». Циничное замечание его дяди: «Ему нужны только твои деньги, парень» — только усилило опасения Старра, которого насторожило требование гуру перечислять львиную долю доходов «The Beatles» на его счет в швейцарском банке. Его светлость также питал благочестивые надежды сделать карьеру в шоу–бизнесе — к тому времени Махариши номинально считался продюсером флейтиста Пола Хорна, одного из его учеников в Европе; он даже попал на обложку одного из альбомов музыканта — «Cosmic Consciousness».

Пришествие Вармы случилось как раз в тот момент, когда Старр, не имевший абсолютно ничего общего с религией, «созрел» для духовной жизни и решил, по его словам, «посмотреть и попробовать, что это такое и с чем ее едят». Годом ранее он довольно непочтительно отозвался о Господе, прочитав статью в «Think In» («Вдумайтесь»), одной из колонок Melody Maker. «Кто–то же должен Его любить». Ровно через год обращение Старра к Нему было слишком неожиданным для тех, кто, по их собственному признанию, в феврале 1968 года присоединился к семьям других битлов, чтобы поехать в йога–ашрам (богословский колледж) в Индию исключительно для того, чтобы не отставать от остальных. Скептически настроенные Ринго и Морин вернулись в Уэйбридж, не пробыв в Индии и недели.

Возможно, эту экспедицию Старки затеяли из самых лучших побуждений — жажда самосовершенствования была настолько сильной, что рацион Мо и Ринго несколько недель составляли только вегетарианские блюда (печеные бобы, каша, яйца и картофель вместо жаркого с орехами и жареного бекона), «…так как мы знали, что в Индии не будет мяса». Кроме того, перед самым отъездом Ринго и Джордж рванули на дневную подготовительную конференцию, которую Махариши устраивал в одной из скандинавских академий.

Харрисоны и Ленноны были в авангарде вместе со Старки, тогда как Пол и Джейн проделали долгий, утомительный путь из Нью–Дели на плато над поросшими лесом гималайскими угорьями, где один из сорока сопровождающих провел их не в деревню из глиняных хижин, а в солнечное поселение, в которое входили каменные коттеджи (в каждом — пять комнат и кровать с пологом), бассейн, прачечная, амфитеатр на открытом воздухе, почта и столовая — в семь часов утра там можно было позавтракать хлопьями, тостом и кофе. В числе остальных искателей нирваны в ашраме той весной были люди самых разных возрастов и профессий: от парикмахера из Уокинга до голливудской звезды Миа Фэрроу и Майка Лава из «Beach Boys», о котором Ринго сказал, что тот «болтает без умолку, как Спайк Миллиган» и что он душа любой компании. Из Джона, Пола и Джорджа потоком лились новые песни; большинство из них были основаны на наблюдениях за остальными учениками. Песня Леннона «Dear Prudence» («Мисс Благоразумие»), к примеру, посвящена сестре Миа Фэрроу, которая вела затворнический образ жизни. Для его жены, Синтии, путешествие в Индию было последним шансом спасти их распадающийся брак, но — так же как и Полу с Джейн, чья страсть друг к другу угасала с каждым днем, — им уже ничто не могло помочь.

Когда Его светлость не видел, высокие идеалы «The Beatles» слегка опускались на Землю. На дверь пришпиливалась бумажка с надписью «Не беспокоить: идет медитация», чтобы кто–нибудь из битников мог полной грудью вдохнуть воздуха скверны за партией в покер и хлебнуть «огненной воды», которую доставал Мэл Эванс по ту сторону Ганга. В конце концов, одним из самых привлекательных моментов в учении Махариши было то, что совсем не нужно было отказываться от земной собственности и — в пределах разумного — от земных удовольствий.

«Конечно, всю дорогу были лекции и все такое, но эта поездка была для нас скорее чем–то вроде отпуска», — подытожил Ринго, который считал, что коммуна Махариши «чем–то напоминала лагерь Батлина».

Последний комментарий, возможно, вызвал в Стормсвилле взрыв саркастического смеха, когда его напечатали в Liverpool Echo.

Колдуэллов гораздо меньше удивил бы тот факт, что однажды утром перед ленчем Мо и Ринго объявили Махариши о своем намерении вернуться в Англию; Его светлость «предложил, чтобы мы на время уехали куда–нибудь, а потом вернулись, но нам хотелось домой. У нас для этого была тысяча причин». Больше всего они беспокоились за детей, однако — в частности, это касалось Ринго — тихий умиротворяющий кампус не спасал от жары и острой пищи, в которую они добавляли привезенные с собой бобы и яйца. Старр пообещал прислать Джорджу, Джону и Полу какой–нибудь фильм собственного производства, когда он и Мо садились в автомобиль, который увез их в Дели. Полет в Англию обошелся без происшествий, если не считать случая в тегеранском аэропорту, когда какой–то мужчина подошел к Ринго и спросил, «не играю ли я в группе «The Beatles». Я ответил «нет», тогда он развернулся и ушел. Не слишком хорошо о нас знают в Тегеране».

Вернувшись в St. George's Hill, Старки решили скрыться от неизбежного нашествия прессы, уехав с мальчиками куда–нибудь в глубь страны на пару дней.

— Теперь я медитирую каждый день, — уверил Ринго ожидавших газетчиков. — Я бы мог «перепрыгнуть» лишний день, если бы встал поздно или поздно выехал в город.

Ни один из журналистов ни на секунду не усомнился в правдивости его слов.

Если Мистеру и Мисс Посредственность были чужды «Magical Mystery Tour», Махариши и прокуренная марихуаной музыка «The Beatles», то Ринго олицетворял собой некий «якорь нормальности» группы в период между побегом в Ришикеш и распадом группы 1971 года, когда рушились устои, а лондонский Верховный суд удивленно поднимал брови.

До того, как Пол и Джейн, а затем Ленноны и Харрисоны приехали домой, разочарованные «не чуждым всего человеческого» Вармой, Ринго был единственным битлом, который оказался в NEMS и принес извинения за недавнюю ошибку группы, а также представил новый сингл «Lady Madonna». Эту вещь спел Маккартни, однако из–за носового призвука в голосе Пола многие посчитали, что ее исполнил Старр. Сам же Ринго шуршал проволочными щетками на записи ритм–секции этого сингла, который напоминал джазовую инструментальную вещицу Хамфри Литтлтона «Bad Penny Blues» 1956 года. После переиздания «Rock Around the Clock» и «Rave On» Бадди Холли, которые сразу же вошли в британский Тор 50, все «заговорили о возрождении рок–н-ролла», заметил Ринго. «Если в чьей–либо музыке находят хоть какой–то роковый элемент, то сразу же говорят: да, рок–н-роллъная пластинка». Как и «The Move», которые записали свой альбом «Fire Brigade» в духе рок–н-роллов Дуэйна Эдди, «The Beatles» обвиняли в деградации и нежелании идти вперед.