Обуреваемый тревожными мыслями о том, что будет с ним и с Морин, Ринго трясся от страха перед выступлением на Sunday Night At The London Palladium, самом престижном шоу британской поп–музыки, где «The Beatles» значились как хэдлайнеры. У него страшно болело ухо, и вместо того, чтобы побыть в покое, Ринго надел свое мешковатое пальто, солнечные очки и, надвинув на глаза фетровую шляпу, со всех ног помчался в ближайшую больницу, в надежде хоть как–то облегчить свои страдания. В тот вечер, сидя на возвышении за своей установкой, Ринго так яростно сжимал палочки, что у него побелели костяшки пальцев, а «I Wanna Be Your Man» он проорал нечеловеческим голосом, в котором звучала острая боль.

Из–за своих скромных, но довольно специфических гастрономических пристрастий Старр не мог употреблять тех гурманских блюд, которые с самыми добрыми намерениями им предлагали в ресторанах ни о чем не подозревающие повара. Его желудок выворачивало наизнанку от икры или нарезанного колечками лука, зато Ричи с большим удовольствием поглощал жареный картофель с хрустящим стейком, куриные сандвичи или жирное мясо, приготовленное на гриле. Если у него не было возможности запить все это кружкой эля или стаканчиком виски с кока–колой, он заказывал розовое Mateus Rose, единственное вино, во вкусовых качествах которого он не сомневался. Впрочем, для «The Beatles» наступал праздничный день, если им удавалось пообедать в ресторане в уединении.

Ринго давно уже пришлось смириться с тем, что нужно одновременно пережевывать сосиску и расписываться на салфетке, равно как и с унизительными замечаниями по поводу своего носа; если бы вы прочитали статью о нем в каком–нибудь журнале и никогда не видели Ринго живьем или на фотографии, вы бы решили, что его нос никак не меньше, чем у Сирано де Бержерака.

— Вы никогда не задумывались о пластической операции? — нагло вопрошал толстокожий репортер из Melody Maker.

В одной из серий комедийного сериала на Би–би–си Эрик Сайке и Хэтти Жак взрывались приступами идиотского смеха, сравнивая «рубильники» Ринго и генерала Шарля де Голля. В NEMS звонили из The Jewish Cronicle, чтобы узнать, не является ли Старр сыном Израилевым, а его защитник из Boyfriend — журнала для школьниц — определил нос Ринго как «отличительную черту, одну из тех, которые делают его привлекательным». Насмешки по поводу многострадального носа Ринго звучали даже в первом фильме о «The Beatles», «A Hard Days Night», так что ему не оставалось иного выхода, кроме как перестать на них реагировать и «привыкнуть ко всему, что говорят. Лично я примирился со своим собственным носом. Когда люди вспоминают обо мне, мой нос становится прекрасной темой для разговора. Если я начинаю смеяться, смех входит в одну ноздрю и выходит из другой».

Как бы то ни было, вскоре Ринго больше не был одинок в своем несчастье — на горизонте появился еще более «носатый» Пит Тауншенд, гитарист «The Who», группы, которая вместе с «Dee, Dozy, Beaky, Mick and Tich» в 1965 году дебютировала на Top of the Pops.

Даже несмотря на то, что они оказались более удачливыми, в то время как многие группы появлялись и исчезали, «The Beatles» полагали, что вся шумиха вокруг их персон быстро сойдет на нет.

— Весело, конечно, но я не думаю, что все это надолго, — признавался Леннон. — Что–то я себя не очень–то представляю старым битлом.

Для Ринго, который появился в группе, когда та уже была на гребне успеха, все произошло как в замедленном сне, но он не был настолько ослеплен славой, чтобы полагать — вопреки расхожему мнению, — что поп–звезды бессмертны или что ему не придется снова наниматься к Ханту.

«Ну, если записать парочку хитов номер один и кануть в Лету через восемнадцать месяцев — никогда не станешь богатым. Снова придется пересесть на общественный транспорт».

Если у Ринго было плохое настроение, он тешил себя золотыми воспоминаниями о том сумасшествии, которое царило вокруг «The Beatles». Кстати, он был единственным из битлов, кто вздыхал по бесшабашным оргиям, которые скромно именовались «концертами» и оказывали отрицательное воздействие на их профессиональное мастерство.

«Терпеть не могу, когда зрители приходят, садятся и слушают тебя, — вспоминал Ринго, как будто он уже был экс–битлом, хотя группа все еще существовала. — Постепенно начинаешь проникаться таким настроением: мол, «вот он я, обожайте меня за то, что я есть», а это уже полный отстой. Слушатели не обязаны вести себя тихо во время концертов. Если им так уж хочется послушать музыку, пускай покупают наши записи и слушают их дома».

Синглы и альбомы «The Beatles» распродавались по всему миру миллионными тиражами, так что Ринго, как и все остальные, имел право провести заслуженный отпуск в дальних странах. Вместе с Харрисоном и Маккартни он отдыхал двенадцать дней на Тенерифе с немецкими друзьями перед турне 1963 года с Роем Орбисоном. Четыре месяца спустя Ринго отправился с Полом в Грецию, «…чтобы сделать тату на ногтях пальцев ног». Как любой парень из бедной семьи, он еще ни разу в жизни не подписывал чек и не вызывал гостиничный персонал по телефону, лежа в постели, но зато своей расточительностью переплюнул бы, пожалуй, какого–нибудь богатого отпрыска: «Когда деньги хлынули потоком, я пошел и купил десять костюмов, дюжину рубашек и три машины. Я спускал деньги так, как будто их только что изобрели».

Заприметив серо–голубую перламутровую установку американской фирмы Ludwig у барабанщика Билли Фьюэри, Старр раскошелился на такую же, но только коричневого цвета и сделанную в Швейцарии, с комплектом тарелок Paiste. Сделав это, он нанес непоправимый удар по британскому экспорту, так как все остальные «барабанных дел мастера» от самого наивного школьника до профессионала высокого класса вроде Криса Кертиса из «The Searchers» и Дэйва Лавлэди (который тогда играл в «The Fourmost») сразу же пересели за Ludwig. Поскольку эта установка кочевала вместе с «The Beatles», фирма Ludwig стала стандартом для большинства ударников шестидесятых. Тем не менее находились и исключения из этого правила: Бобби Эллиотт и Бернард Дуайер (из «Freddie and the Dreamers») предпочитали набор Trixon производства Германии; в конце концов на ней стал играть и Дэйв Кларк, который продал свой «фирменный» Rogers на благотворительном аукционе.

К концу 1964 года Дэйв был вторым по популярности барабанщиком в мире. Первым, конечно же, был Ринго Старр.

Покорив мир, «The Beatles» с головой окунулись в ту же истерию, к которой они успели привыкнуть у себя на родине, но только в астрономических масштабах — гораздо больше выступлений перед «сильными мира сего», несмолкающие вопли поклонников и поклонниц, куда бы они ни приезжали, и еще более длинные очереди инвалидов, загораживавших своими колясками все свободное пространство за кулисами в надежде, что великая группа сможет их исцелить. После заявления одного итальянского радиоведущего о том, что «The Beatles» — «группа без будущего», синглы «великолепной четверки» возглавили хит–парады сразу нескольких стран. Министр культуры Индонезии запретил прически а–ля «The Beatles», а фильм «A hard Day's Night» показали в Варшаве. Вернувшись домой, Ринго получил сразу несколько предложений стать президентом ряда высших учебных заведений и, по личному приглашению сына герцога Бедфордского, Рудольфа, который страстно любил рок–н-ролл, побывал в качестве гостя в Уобурнском аббатстве. Без особых возражений Ринго согласился посетить среднюю школу Dingle Vale в день открытых дверей и обнаружил, что «людям за отдельную плату показывали мою парту» — или, по крайней мере, ту, которая вполне могла быть его.

На карикатуре, напечатанной в Daily Express, был изображен преемник Гарольда Уилсона и Макмиллана сэр Алек–Дуглас Хоум, агитирующий «The Beatles» отдать за него свои голоса во время всеобщих выборов после отставки Профьюмо, тем самым подтверждая известное изречение: «Мне наплевать, кто пишет нации законы, я — автор ее песенных канонов». Квартет также появился в одном из эпизодов «Coronation Street», хотя съемки чуть было не сорвались из–за слишком плотного графика работы группы. Будучи уже не просто посредственной командой, недолговечной и малоинтересной, «The Beatles» стали национальной принадлежностью; их наградил сам премьер–министр Уилсон.