В свою очередь, английский язык клубной публики и «экзи» изобиловал ливерпульским сленгом, хотя некоторые остряки поговаривали, что можно было много чего понабраться, послушав одну–единственную мерсисайдскую группу. Как следствие, многие другие английские графства охотились за группами, чья музыка не вписывалась в стандартную формулу «две гитары — бас — барабаны», которая уже стала классической в Ливерпуле. В 1961 году на Рипербане была представлена чуть ли не половина всех британских диалектов, от «деревенского» кокни группы «Bern Elliott and the Penmen» из Кента и трассированной «р» «Isabelle Bond» из Глазго до плоских гласных уолсоллской «Tanya Day» и шипящих корнуоллской «Dave Lee and the Staggerlees».

В Top Ten «Rory Storm and the Hurricanes» пришли на смену ноттингемским «The Jaybirds», а с Шериданом — «Элвисом Св. Павла» — они поселились в одних «апартаментах». Несмотря на то что «The Ниrricanes» были постоянным аккомпанирующим коллективом Тони (который все еще не набрал себе группу), на запись немецкой «сорокапятки» Шеридан пригласил «The Beatles».

Некоторые из номеров с этой пластинки, особенно «Let' Slop», сильно напоминали твист и его производные. Этот «самый вульгарный танец, который был когда–либо изобретен» во всем мире, переживал такой же бум, как джаз — в Великобритании. Меккой твиста был в то время нью–йоркский клуб Peppermint Lounge, где под звуки «Joey Dee and the Starliters» тусовщики всех мастей вместе со снобами и битниками лихо отплясывали незамысловатый танец, в котором нужно тереть себе спину полотенцем и одновременно носками ботинок тушить сигаретные бычки. Таким же статусом, как «Аккер» Билк в английском джазе, в этом направлении обладал Чабби Чеккер, однако к нему обращались практически все, начиная с Элвиса Пресли и заканчивая Фрэнком Синатрой. Этот стиль очень прочно укоренился благодаря огромному количеству его вариаций: Fly, Locomotion, Slop, Mashed Potato, неуклюжий Turkey–Trot, Mickey's–Monkey, Hully Gully, Hitch–Hiker, изнурительный Limbo, Bristol Stomp, Madison и даже возрожденный Charlston. Ничто так не характеризует фильмы шестидесятых, как обязательный эпизод с твистом; старшее поколение и по сей день бессознательно «впадает в твист», когда на танцах начинает звучать более–менее быстрая музыка.

Бешеная популярность танцевальных пластинок обычно указывает на застой в поп–музыке; в 1961 году такой застой был и в музыке Великобритании. На телевидении крутили слащавых мальчиков вроде Ронни Кэрролла и Марка Уинтера, напевавших слащавые балладки для домохозяек. «The Muldarks», духовные преемники «The Teenagers» из Melody Cruise, в NME были объявлены лучшим вокальным коллективом. В ответ на это английская молодежь набивалась в клубы, где группы играли твист и ничего, кроме твиста: бирмингемская «Moat Twistacular» и «Twist» из Илфорда были частыми гостями в клубе Тор, где, кроме них, выступал и местный «двойник» «Joey Dee and the Starliters» в лице «The Seniors», которые назвали свой альбом в честь этого заведения.

Ответом на риторический вопрос из заголовка Mersey Beat «Умер ли джаз в Мерсисайде?» стало появление таких команд, как «The King Twisters», «Mr. Twist and His Twistettes» и тысячи им подобных — твист стал столь же популярным, каким был несколько лет назад джаз. Когда начинали свое выступление хэд–лайнеры концерта, на сцену выталкивали Мэла «King of Twist» Тернера из группы «The Bandits» или, к восторгу всех «джуди», смущенного Пита Беста, чтобы те продемонстрировали сам танец. Место классических рок–номеров заняли переигранные «Twist and Shout» (и просто «Twist») «The Isly Brothers», «Mashed Potato Time» группы «Dee Dee Sharp» или «Shimmy Shimmy» и «The Wah–Watusi» от «The Orlons». По большому счету, все вышеперечисленные композиции не слишком отличались от тех же «Please Mr. Postman» группы «The Marvelettes», «Do You Love Me», «The Contours» и «I'm Gonna Knock on Your Door», которую пел «детским» фальцетом Эдди Ходжес. Наиболее «продвинутые» мерсисайдские команды пополняли свой репертуар песнями Бенни Спеллмана, Барбары Джордж и других неизвестных рядовому ливерпульцу (да и кому–либо вообще) героев американской сцены. Ринго Старр в тот момент был увлечен творчеством Ли Дорси, чернокожего американского соул–певца, на альбомы которого он ссылался так же часто, как монах на Библию.

В Pwllheli, однако, и не пахло ни Ли Дорси, ни «The Orlons» — там на повестке дня были старинные фавориты британских чартов — «Blue Moon» группы «The Marcels», «Hey Baby» Брюса Ченнела и (если какой–нибудь идиотке все же приходило в голову ее заказать) заезженная «Sucu Sucu». «The Hurricanes» пришлась по нраву «Hit the Road, Jack» Рэя Чарльза, которую они обычно включали в «Starr Time»; в качестве «ответчика» на заднем плане выступал веселый Уолли.

Суббота в лагере Батлина была выходным днем, так что по пятницам в Rock and Calypso Ballroom творилось форменное сумасшествие; во время второго приезда «Rory Storm and the Hurricanes» там происходило нечто невообразимое. По пятницам охранникам приходилось буквально вырывать Рори из объятий девиц, которые разрывали его одежду на клочки. Остальным участникам группы удавалось отделаться автографами, и тогда Ринго имел обыкновение писать: «С наилучшими пожеланиями от сенсационного Ринго Старра».

«РОРИ СТОРМ ВОЗВРАЩАЕТСЯ!» — провозглашал заголовок на первой странице Mersey Beat. Когда в газете появилось это сообщение, Билл Хэрри узнал о нем первым.

— Рори все долбил и долбил в дверь, — вспоминал Хэрри. — Я спал в своей квартире на Маунт–стрит, и вдруг в четыре часа утра раздался этот чудовищный стук в дверь. Люди из соседних квартир повысовывались из окон, к дому уже подруливала полицейская машина. «Что происходит?» А это всего–навсего пожаловал Рори с газетой, где напечатали несколько его фотографий.

Рори привык, что его день рождения всякий раз становился крупным общественным событием, а потому пребывал в полной уверенности, что все с ним происходящее стоит того, чтобы об этом день и ночь говорил весь Ливерпуль. Сторм обладал таким талантом саморекламы, что многие всерьез верили тому, что Рори не сегодня–завтра станет величайшей поп–звездой. В любой момент — когда он этого захочет. Да что там… Рори уже был величайшим.

Пускай «The Hurricanes» и уступали по популярности «Gerry» и «The Beatles», ребята компенсировали свое долгое отсутствие (из–за поездок в Германию и в Pwllheli) тем, что между гастролями они выступали везде, куда только могли доехать, прежде чем снова исчезнуть на неопределенное время. В течение месяца группа каждый день выступала в клубах, время от времени появляясь на более значительных мероприятиях вроде Rock and Trad Spectacular в многоярусном Floral Hall в Сауспорте или «Cavalcade of Rock and Twist» в New Brighton Tower, где, судя по записям в дневнике школьницы Сью Эванс, собралось «…несколько тысяч человек. Потанцевала с четырьмя рокерами». Когда в Tower выступал Джерри Ли Льюис или в The Cavern появлялись «The Shadows», Рори был тут как тут; он мог и не выступать, а просто дефилировать на виду у приезжих знаменитостей, всем своим видом показывая, что он — такая же звезда, как они (пусть он и не записал ни одного хита).

Иногда Рори позволял себе довольно обидные шуточки: однажды он объявил сразу двоих знакомых девиц победительницами конкурса «Miss Merseybeat Competition», в котором он был председателем жюри; к счастью, группа получила контракт на работу в Италии, так что Сторм был вне досягаемости. «The Beatles» повезло намного больше: Эпштейн привил им новую манеру одеваться и держать себя на сцене. Теперь вместо кожи ребята носили шерстяные костюмы, играли строго по графику и не могли позволить себе ругаться, курить или жевать жвачку на сцене, как это было в старом добром Гамбурге. Другими словами, Брайан превратил их в то, что уважающий себя исполнительный менеджер в 1962 году понимал под словами «хорошая поп–группа».