Название «Портал» подходило как нельзя кстати. Место это служило портом ввоза для всех несчастных изгнанников, которых стаями прибивало к геиным берегам. На внешней поверхности Геи находился ухват, что подцеплял возвращавшиеся геины яйца, а также редкие в последнее время земные корабли, ищущие пристанища. Оттуда людей направляли на гейский эквивалент острова Эллис, глубоко во внутренности богини, где подвергали обработке. Прежде иммиграционная процедура оказывалась сложной и длительной. Теперь же это была сама простота: святые налево, смертные направо. Все мессии, жрецы, проповедники, пасторы, шаманы, гуру, заклинатели, дервиши, монахи, раввины, муллы, аятоллы, викарии, некроманты, прелаты и папы прямиком направлялись на аудиенцию с Геей. Остальных с тем, что они могли на себе унести, загружали в капсулы. Следовала недолгая поездка по циркуляционной системе Геи к клапану сфинктера, который выдавливал людей, по двадцать за одно испражнение, в небольшую пещеру, с легкой руки Сирокко окрещенную «Задницей Всея Галактики».

Поскольку все беженцы выходили в одном месте, Портал привлекал к себе определенного сорта публику, стремившуюся нажиться на слабости или неведении. Подобно сутенерам, что несут свои вахты у вокзалов в крупных городах, эти люди высматривали тех эмигрантов, у которых было что-то, годное для продажи. Порой — их скудные пожитки. Порой же — нечто гораздо худшее.

В странную игру играл там Конел. Он уже много раз в нее играл, хотя Сирокко говорила, что только дурак на такое способен. Но даже если б она это всерьез говорила, Конел все равно гнул бы свое. А Сирокко на самом деле лукавила, что подтвердил и Менестрель.

— Это достойная глупость, — сказал он как-то. — Это очень по-титанидски. — Титанид не заботило, что какое-то дело было пропащим, и тем более их не волновало, что никогда им не вытравить все мировое зло. Если титаниде выпадал случай сделать доброе дело и остаться в живых, она это делала. Так же поступал и Конел.

Это, впрочем, вовсе не означало, что он очертя голову бросался в любую авантюру. Некоторые из бездельников Портала принадлежали к бандам, где очень косо смотрели на тех, кто пытался помешать их бизнесу. Таким Конел открыто дорогу не заступал, высматривая шанс подобраться к охотнику, когда тот поведет свою добычу в темное, уединенное место. Когда же такой шанс выпадал, когда удавалось подкрасться к бандиту сзади и застать его врасплох, Конел убивал негодяя. Убийца, вор, работорговец, детокрад — Конелу было все едино. Тюрьмами Беллинзона как-то не обзавелась. Четкой границы между живым и мертвым там тоже не было.

Гораздо чаще Конелу приходилось наблюдать, как из людей выколачивают все их барахло, как их раздевают до нитки и оставляют истекать кровью. Тогда он доставлял жертву к одному из самозваных знахарей, которые в Беллинзоне выполняли функции травм-пунктов.

Сегодня, похоже, день выдался удачный. Хорошенько оглядевшись, Конел заметил группу из четверых «бдительных» с увесистыми дубинками, ощетинившимися ржавыми гвоздями. Поодаль, на возвышении, стояли также три лучницы из феминисток. Если хоть немного повезет, Конелу вообще не придется вмешиваться. Одно присутствие этих охранительных сообществ уже отпугивало многих паразитов.

В последнее время добыча у Портала становилась более скудной. Все больше людей прибывало, не имея на себе даже клочка одежды. Вид у них был отсутствующий — ходячие трупы с Земного Кладбища. Большинство непосредственно перед спасением находились на грани смерти, некоторые вынесли жуткие многолетние страдания. Гея исцеляла тела, но с рассудком либо не хотела, либо не могла ничего сделать.

Сегодняшняя группа оказалась совсем иной. Добрая ее половина была не только одета, но и несла с собой тюки и чемоданы, полные добра. Конел услышал, как шакалы оживленно перешептываются. Феминистский лук зазвенел, и стрела вонзилась в горло одному из мужчин; в Беллинзоне такое расценивалось как вежливое предупреждение. Бдительные принялись отоваривать негодяев своими дубинками, но вскоре вынуждены были занять оборону. Конел подался назад. Гибель в такой заварухе в его планы не входила.

Но в тот самый момент, когда уже собрался уходить, он вдруг заметил одну особенно интересную парочку. Низенькая женщина лет тридцати со странным рисунком на лице несла в руках какой-то сверточек. А рядом с ней шла девушка ослепительной красоты, никак не ниже метра восьмидесяти. Тела обеих женщин облечены были в сияющие синтетические шелка — одежду космонавтов. Большую часть багажа несла высокая, однако и за спиной у низенькой тоже висел синтешелковый рюкзак.

Конел мысленно застонал. Это было все равно как смотреть на груженный сокровищами испанский галеон, плывущий прямо в пиратское логово. Женщины и понятия не имели, что будет дальше.

Все произошло почти мгновенно. Из толпы вырвалась коренастая фигурка, ударила низенькую в лицо и выхватила сверток. Тут Конел сообразил, что в свертке младенец. Мать бросилась в погоню за похитителем, но внезапно оказалась окружена остальными членами банды. Те явно собрались раздеть женщин до нитки, пока их застрельщик удирает с главным сокровищем.

Конел ничем не мог помочь женщинам. На них насели по меньшей мере шестеро. Тогда он бросился догонять мужчину с младенцем. На взгляд Конела, ничто в Гее не могло быть хуже для человека, чем продажа его железным мастерам. Он уже вовсю гнался за похитителем, когда вдруг послышались вопли. Сам того не желая, Конел обернулся.

Все это напоминало смерч. В каждой руке у женщин оказалось по ножу, ножи у них крепились и к ботинкам — и обе фурии бешено крутились, рубя нападавших в мелкое крошево. Один бандит успел получить семь ран, прежде чем ему позволили упасть на землю и загнуться. Другой только было собрался ухватиться за перерезанное горло, как второй нож выпустил ему кишки. Вот уже четверо лежат, пятеро — но остальные надвигаются с ножами наготове.

Нет, слишком скверно. Хотя столь поразительного проявления боевого духа в чистом виде Конелу видеть еще не приходилось, он не представлял себе, как этим двум женщинам удастся справиться с целой армией. Они явно намеревались захватить с собой в ад превосходный эскорт, и все же от смерти им некуда было деться. Все, что оставалось Конелу, — это спасти ребенка старшей воительницы.

Зачарованный побоищем, он чуть было не опоздал. Смывающийся похититель уже приближался к главному мосту в Беллинзону, когда Конел наконец прорвался сквозь толпу на свободное пространство.

Конел был в сотне метров позади мужчины, когда тот одолел мост. Похититель был невысокий и шустрый. Он то и дело нырял в толпу и снова из нее выскакивал, но затем сам себя перехитрил. Понимая, что бегущий человек вызывает подозрение, он сбавил ход и стал оглядываться через плечо, желая проверить, не преследует ли его кто-нибудь. Пробеги он еще минуту, Конел вполне мог бы его потерять. А пробеги Конел еще секунду, похититель бы его засек. Однако партия осталась за Конелом, и, когда мужчина оглянулся, следов погони он не заметил.

Когда мужчина оглянулся во второй раз, он опять ничего не заметил. И в третий тоже. В четвертый раз, впрочем, замечать было уже нечего — и по очень веской причине. К тому времени Конел уже был перед ним.

Нетрудно было догадаться, куда направляется детокрад — местоположение фактории железных мастеров секрета не составляло. И не имело смысла держать при себе похищенного ребенка дольше необходимого. Большинство людей косо смотрели на торговлю младенцами. Так что Конел расположился на узком пирсе и немного подождал.

Мужчина спешил вперед, по-прежнему сосредоточенный на преследовании сзади. У Конела создалось впечатление, что похититель тоже слышал те вопли и что они его встревожили. Он сделал именно то, что ждал от него Конел, — то есть поднял ребенка перед собой и налетел на Конела с ножом в правой руке. Конел ловко схватил его за кисть и сломал ее; мужчина вскрикнул и выронил нож. Другой рукой Конел потянулся вперед и всадил свой нож в спину похитителю. Мужчина выпустил младенца, и Конел тут же его подхватил. Затем он вытащил нож и позволил своему противнику тяжело осесть на дощатый настил.