Гея казалась такой невообразимо громадной, что легко было впасть в отчаяние.

Наверное, за всю историю Геи нашлась одна-единственная, которая осмелилась открыто бросить ей вызов. Сирокко, великая Фея, объявила об этом во всеуслышанье, будто и впрямь могла разговаривать с Геей на равных. И только она сама знала, как легковесен ее вызов и только сама могла перечислить ненавистный список собственных преступлений. Для начала Гее потребовалось вытоптать всю землю вокруг Феи, чтобы поставить ее на колени. Пройдет время, и Сирокко будет корчиться под нею как червь и воспринимать любой нажим как истинное благо.

То, что курс богини мудр, уже было очевидно. Единственная, кто осмеливалась вести себя вызывающе, была теперь мертва, а труп ее пожрала гневная земля — тело Геи. Весьма наглядный урок. Не могло быть никакого сомнения, что эта Габи была всего-навсего идиоткой. Бунт ее, прискорбно мелкий и ничтожный, сгинул вместе с ее жизнью. Не успела она сделать и первых шагов, как гнев Геи уже на нее обрушился. Убийство Габи вызвало у Геи не больше забот, чем их бывает у спящего слона, навалившегося на муху.

Сирокко уже много часов не двигалась, но, когда сзади послышался крик, обернулась. Потом встала. Сначала ангел казался крылатым пятнышком, но быстро вырастал в размерах. Его разноцветные крылья умело изгибались под коварными ветрами — и, наконец, опустили причудливое существо в двух метрах от Сирокко. Сзади летели еще пятеро.

— Они вернулись в Титанополь, — сообщил ангел. Они явно предлагали ей отправиться в путь. Но слишком малы были плечи Сирокко для гнева Геи. Ангел, прищурившись, разглядывал ее.

— Ты уверена, что тебе этого хочется? — спросил он.

— Я никогда ни в чем не уверена. Идем.

Они вместе дошли до края обрыва. Прямо под Феей оказалась заборная дыра, именуемая Великой Плакальщицей, а также известная как Передний Пах Геи.

Ангелы пододвинулись к Сирокко сзади. Двое с обоих боков взяли ее под локти своими жилистыми руками. Остальные четверо должны были обеспечивать страховку опасного полета в кромешной тьме.

Сирокко ступила за край, и ветер подхватил ее словно сухой лист. Влетев прямо в трос, Фея устремилась к ступице.

Сирокко называла это действо Безумным Чаепитием, но сама понимала, что сравнение хромает; просто когда-то она чувствовала себя там примерно как Алиса. Свита отчаяния, окружавшая Гею, скорее подошла бы для экзистенциалистской сцены Беккета, чем для кэрролловской Страны Чудес. И все же Сирокко не удивилась бы, предложи ей там кто-нибудь чашку чая.

Толпа исключительно тонко чувствовала настроение Геи. Сирокко никогда не видела лизоблюдов более нетерпеливыми, чем пока она приближалась к пирушке, — и столь резко насторожившимися, когда Гея наконец ее заметила.

— Вот радость-то! — сочно прогудела богиня. — Да неужто это капитан Джонс? Чем же мы обязаны чести столь внезапного и необъявленного визита? Эй, ты, как там тебя, принеси-ка Фее самый большой стакан чего-нибудь холодненького. Неважно чего — только чтобы воды было поменьше. Садись вон в то кресло, Сирокко. Быть может, тебе еще чего-нибудь хочется? Нет? Хорошо. — Казалось, Гея не знает, что сказать дальше. Сидя в своем широком кресле, богиня что-то бубнила, пока Фее не подали стакан.

Сирокко посмотрела на стакан так, будто в жизни ничего подобного не видела.

— Наверное, тебе лучше сразу бутылку, — предположила Гея. Сирокко посмотрела ей в глаза. Потом опять взглянула на стакан, перевернула его и стала водить по кругу, пока не образовалась на полу лужица. Пустой стакан Сирокко швырнула вверх — так, что, покинув круг света, он все еще взлетал. Сфера сплющилась и начала расплываться по ковру.

— Никак ты хочешь сказать, что завязала? — осведомилась Гея. — А как насчет ширли-темпла? Я только-только получила от одного поклонника на Земле чудненький миксер. Весь керамический, и в форме тела свеженького мистера Америка. Клянусь, кучу денег стоит. Особенно удается коктейль мартини. Джин мистеру льешь до подбородка, а вермут — до…

— Заткнись.

Слегка наклонив голову, Гея поразмыслила — и сделала, как было сказано. Потом сложила руки на брюхе и стала ждать.

— Я здесь, чтобы заявить о своей отставке.

— Но я тебя о ней не просила.

— Я сказала, ты слышала. Быть Феей я больше не желаю.

— Ты больше не желаешь. — Гея сочувственно прищелкнула языком. — Все, знаешь ли, не так просто. Но, похоже, тут счастливое совпадение. Последние несколько лет я частенько задумывалась, не пора ли положить конец твоему назначению. Сопутствующие блага, разумеется, также бы оказались изъяты. Поскольку это практически равнялось смертному приговору, я не торопилась с решением. Но факт остается фактом. Если ты вспомнишь те качества, которые мне требовались, когда я нанимала тебя на работу, то согласишься, что уже давненько не соответствуешь занимаемой должности.

— Даже не собираюсь возражать. Фактом остается то, что сразу же после очередного Карнавала в Гиперионе я слагаю с себя должность. А до той поры я навещу другие титанидские земли, чтобы…

— «Сразу же после…» — Гея ударилась в наигранное изумление. — Нет, вы только ее послушайте! Просто не верится — сколько за один день можно натерпеться дерзостей! — Смех богини немедленно подхватили несколько ее подхалимов. Сирокко перевела взгляд на одного из людишек и смотрела на него до тех пор, пока он не решил, что лучше бы куда подальше смотать. К тому времени все притихло, и Гея жестом предложила Сирокко продолжать.

— Добавить почти нечего. Я обещала титанидам запоминающийся Карнавал, и я им его устрою. Но я требую, чтобы в дальнейшем ты установила другой способ воспроизводства титанид, подлежащий моему одобрению, и с десятилетним испытательным сроком. За это время я смогу пронаблюдать за его действием и убрать оттуда все фокусы.

— Ты требуешь, — проговорила Гея. И поджала губы. — Знаешь, Сирокко, должна тебе сказать — ты меня с этим делом совсем загоняла. Клянусь, никогда не думала, что у тебя хватит пороху здесь появиться — зная, что мне обо всем известно. У тебя даже речь прорезалась. Странно, но ты сейчас демонстрируешь те качества, что были у тебя в самом начале и за которые я сделала тебя Феей. Если ты помнишь, в список входили отвага, целеустремленность, страсть к приключениям и героизм. Прискорбно, но впоследствии, ты их растеряла. Вообще-то я не собиралась заводить речь о моих недавних сомнениях. Но ты сама спровоцировала своими дурацкими требованиями. Я даже начинаю задумываться, не лишилась ли ты рассудка.

— Напротив, я его вновь обрела. Гея нахмурилась.

— Давай-ка начистоту, идет? Мы обе знаем, о чем идет речь, и я признаю, что действовала поспешно. Да, я приняла все слишком близко к сердцу. Но и она тоже была хороша. Большой глупостью было с ее стороны отправить этих двух детишек с подобным сообщением; наверняка она тогда уже ничего не соображала. Но факт остается фактом. Габи…

— Не смей произносить ее имя. — Сирокко лишь слегка повысила голос, но Гея резко прервалась, а первые ряды ее свиты непроизвольно подались назад.

Гея, судя по всему, искренне удивилась.

— Ее имя? При чем тут ее имя? Если ты только не повернулась на баснях о собственной колдовской силе, то я просто не понимаю. Имя — пустой звук; ничего магического в нем нет и быть не может.

— Не желаю слышать, как ты его произносишь. Тут Гея впервые озлилась.

— Я слишком долго терпела, — процедила она. — Я прощаю тебе и другим такие оскорбления, каких не снесла бы никакая другая богиня. А все потому, что не вижу смысла в бесконечных убийствах. Но ты испытываешь мое терпение. Так вот. Больше я не потерплю. Можешь считать это предупреждением.

— Ты терпишь, потому что тебе так нравится, — ровным тоном произнесла Сирокко. — Жизнь для тебя игра, и ты любишь манипулировать фишками. Вся эта публика, к примеру, нужна, чтобы целовать тебя в жопу, когда тебе того захочется. Так что я буду оскорблять тебя, когда пожелаю.