На поиски Сирокко Джонс у Конела ушел целый месяц. Отчасти так получилось из-за того, что госпожа Демон не жаждала, чтобы ее запросто отыскивал кто попало, хотя именно в это время ни от кого конкретно не бегала. Другая причина столь долгих поисков заключалась в том, что Конел, как и многие до него, недооценил Гею. Он знал, что Колесо/Богиня велика, но мысленно не переводил цифры в картинку, а следовательно, плохо представлял, с какой территорией ему придется иметь дело.

Конел выяснил, что Сирокко Джонс обычно находится в компании титанид и что титаниды эти по большей части держатся в регионе, известном как Гиперион. Там он и сосредоточил свои поиски. Прошедший месяц дал землянину время привыкнуть к гравитации в четверть «жэ» внутри Геи, а также к головокружительным перспективам, какие представляли каждому вновь прибывшему ее чудовищные внутренности. Выяснил Конел и то, что ни одна титанида не скажет человеку ни слова про Капитана, как они теперь называли Джонс.

Титаниды оказались куда крупнее, чем он ожидал. Эти кентавроподобные существа играли заметную роль во многих его комиксах, но художники позволяли себе в их изображении излишние вольности. Конел ожидал, что сможет смотреть им глаза в глаза, тогда как на деле их средний рост составлял три метра. В комиксах титаниды были мужчинами и женщинами, хотя их половые органы нигде не изображались. В действительности же все титаниды выглядели как женщины, а их пол был просто непостижим. Между передних ног у титаниды находился мужской или женский половой орган — на вид в точности как у человека — да еще и мужской, и женский органы сзади. Задний мужской орган обычно прятался в складках кожи; впервые увидев его во всей красе, Конел испытал такое чувство неполноценности, какого не помнил со времен своей первой недели упражнений со штангой.

Сирокко Джонс он нашел в заведении под названием «Ла Гата Энкантада». Так называлась титанидская таверна неподалеку от ствола самого громадного дерева, какое Конел когда-либо видел. Собственно говоря, крупнее этого дерева не было во всей Солнечной системе, а под его кроной и на его ветвях располагался крупнейший титанидский город в Гее, именуемый Титанополем.

Джонс сидела в углу за столиком, спиной к стене. Рядом с ней расположились пять титанид. Они играли в какую-то хитрую игру с кубиком и поразительно искусно вырезанными из дерева шахматными фигурками. Перед каждым игроком стояла трехлитровая кружка темного пива. Кружка Сирокко Джонс была нетронутой.

Сгорбившаяся на стуле среди здоровенных титанид, женщина казалась невысокой, хотя на самом деле была за метр восемьдесят. Черное ее одеяние включало в себя черную же шляпу, очень напомнившую Конелу ту, что в одном из его любимых комиксов носил Зорро. Почти все лицо под шляпой оставалось в тени — только вот нос был так велик, что упорно вылезал на свет. В зубах у Джонс была зажата сигара, а из-за широкого пояса брюк торчал револьвер вороненой стали. Кожа ее казалась светло-коричневой, а в длинных волосах мелькала проседь.

Конел подошел к столу и встал лицом к Демону. Страха не было; он ждал этой минуты и все продумал заранее.

— Ты не фея, Джонс, — процедил он. — Ты ведьма.

На миг Конелу показалось, что из-за стука кружек и громкой болтовни в таверне его не услышат. Джонс не шевельнулась. Тем не менее взвинченность землянина странным образом вышла наружу и буквально наэлектризовала воздух. Шум постепенно стих. Все титаниды повернулись и стали его разглядывать.

Сирокко Джонс медленно подняла голову. До Конела дошло, что она уже давно его изучает, — по сути, еще до того, как он подошел к столу. Такого твердого взгляда он еще никогда не встречал — и такого грустного тоже. Глубоко посаженные глаза Феи были ясны и черны как уголья. Она перевела немигающий взгляд с его лица на обнаженные бицепсы, а затем на длинноствольный кольт в кобуре у бедра, в считанных дюймах от которого нервно сжимался и разжимался кулак парня.

Наконец Сирокко Джонс вынула изо рта сигару и оскалила зубы в плотоядной ухмылке.

— Да кто ты, к чертям, такой? — поинтересовалась она.

— Я Овод, — ответил Конел. — И я пришел тебя убить.

— Забрать его, Капитан? — спросила одна из сидящих за столом титанид. Сирокко отмахнулась:

— Нет-нет. Тут вроде бы дело чести.

— Вот именно, — подтвердил Конел. Зная, что его голос становится писклявым, когда он его повышает, он немного помолчал, чтобы успокоить дыхание. Джонс, похоже, не собиралась позволить этим животным сделать за нее грязную работу. Быть может, она даже окажется достойной противницей.

— Когда ты сотни лет назад сюда явилась, ты...

— Восемьдесят восемь, — перебила она.

— Что?

— Восемьдесят восемь лет назад. А никакие не сотни.

Конел не стал отвлекаться на мелочи.

— Помнишь кое-кого, кто тогда с тобой был? Человека по имени Юджин Спрингфилд?

— Очень даже помню.

— Тебе известно, что он был женат? Что на Земле у него остались жена и двое детей?

— Да. Известно.

Конел перевел дух и выпрямил спину.

— Так он мой прапрадедушка.

— Дерьмо собачье.

— Не дерьмо собачье, а прапрадедушка. Я его праправнук и пришел сюда отомстить тебе за его убийство.

— Вот что, приятель... не сомневаюсь, ты уже натворил за свою жизнь глупостей. Но, если не возьмешься за ум, эта станет самой большой и последней.

— Я одолел миллиард миль, чтобы тебя найти, и теперь дело касается только нас двоих.

И Конел потянулся к пряжке ремня. Сирокко едва заметно дернулась. Конел так этого и не увидел — он был слишком занят, расстегивая ремень и сбрасывая его вместе с пистолетом на пол. Ему нравилось носить пистолет. Он носил его с самого приезда, увидев, сколько людей здесь ходят при оружии. Такая перемена его порадовала — особенно по контрасту со строгими законами о ношении огнестрельного оружия в Доминионе.

— Вот так, — сказал он. — Я знаю, что ты на сотни лет старше и владеешь всякими грязными приемчиками. Но я готов свернуть тебе шею. Давай выйдем отсюда и устроим все честь по чести. Предлагаю драться до смерти.

Сирокко медленно покачала головой:

— Сынок, если будешь делать все честь по чести, до ста двадцати трех лет не доживешь. — Она взглянула ему через плечо и кивнула.

Стоявшая позади Конела титанида треснула его пивной кружкой по голове. Толстое стекло вдребезги разлетелось, а Конел осел прямо в кучу оранжевого титанидского навоза.

Сирокко встала, засовывая свой второй пистолет за голенище:

— Посмотрим-ка, что это еще за хрен с горы. Неподалеку оказалась титанидская целительница; осмотрев кровавую рану на голове, она объявила, что парень скорее всего будет жить. Другая титанида стащила со спины Конела рюкзак и принялась там рыться. Сирокко стояла над телом, дымя сигарой.

— Ну, что там у него? — спросила она.

— Так... вяленая говядина, пачка патронов вон для той пушки, пара коньков... и штук тридцать брошюрок с комиксами.

Хохот Сирокко прозвучал музыкой для титанид — так редко они его слышали. Все они хохотали вместе с ней, пока она листала комиксы. Вскоре по всей таверне слышались металлические голоски шарогонов и прочие звуковые эффекты.

— Мой ход, ребята, — сказала Сирокко сидящим за ее столом.

Конел очнулся с такой жуткой головной болью, какой и представить себе не мог. Покачиваясь из стороны в сторону, он открыл глаза, чтобы понять, отчего бы это.

Оказалось, он висит над двухкилометровой пропастью.

От вопля голова заболела еще страшнее, но удержаться Конел не мог. Вопль вышел какой-то детский, писклявый, едва слышный. Потом его вытошнило, и он едва не задохнулся.

Конел был опутан таким количеством веревки, словно с ним поработал паук. Единственной относительно свободной частью тела оставалась шея. Крутить головой было больно, но Конел все-таки принялся это делать, дико озираясь по сторонам.