История вышла наружу постепенно, так как Робин не могла особенно хвастаться, да и Крис не желал признавать свое легковерие. Пока же она раскрывалась, Фанфара перехватила взгляд Робин и сделала предупреждающий знак. Титанида внимательно следила за Сирокко. Еще один откровенный знак — и Робин слетела с камня, на котором она устроилась, и бросилась бежать.

— Гигантский цыпленок! — ревела Фея. — Гигантский цыпленок! Я тебе покажу гигантского цыпленка! Ты у меня месяц на задницу не сядешь!

Шаг у Сирокко был много шире, зато Робин проворнее двигалась. Так что неизвестно, удалось бы Фее поймать беглянку или нет, не присоединись к погоне весь отряд. Вскоре истерически хохочущую Робин приперли к стенке. Хоть она и отбивалась изо всех сил, ее легко схватили и швырнули в реку.

На следующий день отряд подобрал попутчика. Это был первый человек, которого они встретили после того, как оставили Гиперион. Невысокий обнаженный мужчина с окладистой черной бородой, он стоял на берегу реки и окликал путников. Наконец, получив разрешение у Сирокко, он поплыл к ее каноэ. Крис подрулил поближе, чтобы повнимательнее рассмотреть гостя. Судя по дряблой, обветренной коже, мужчине явно было за шестьдесят. Говорил он на урезанной, жаргонной версии английского, с примесью титанидского распева. Мужчина пригласил всех подкрепиться в селении, где он жил, и Сирокко от лица всей группы приняла предложение.

Местечко это называлось Бразильтон и состояло из нескольких куполов, расставленных среди вспаханных полей. Когда они причалили, Крис заметил нагого мужчину, идущего за плугом. Плуг волокла упряжка из двух титанид.

Всего в Бразильтоне жили около двадцати человек. Исповедовали они нудизм. Каждый носил бороду — причем женщины тоже. На Земле растительность на лицах у женщин была кратковременной причудой моды, несколько раз возникавшей и пропадавшей в двадцать первом столетии. Теперь же это была большая редкость. Впрочем, Крису вид бородатых женщин напомнил детство, когда его мать носила аккуратную козлиную бородку. Пожалуй, ему это даже нравилось.

Габи не слишком много знала про селение нудистов, но поведала Крису, что эта группа практикует инцест. Человека, которого они подобрали, звали Прадед, и это вовсе не было прозвищем. Остальные звались как-нибудь наподобие Мать-2 или Сын-3. Была там и Прапрабабка — а вот мужчины в ее поколении не было. Когда рождался ребенок, каждый соответственно получал новое имя.

Робин заметила, что такое устройство общины кажется ей очень странным, и Крис передал ее слова Габи.

— Согласна, — кивнула Габи. — Но они ничуть не психованней все прочих группок изгнанников, рассыпанных по Гее. И хорошо было бы тебе вспомнить, что твой родной Ковен наверняка выглядел очень странно, когда зарождался. Черт возьми, да если на Земле поспрашивать, его до сих пор таким и считают. Твои матери некогда отправились в Саргассову точку; а сегодня эти ребята с тараканами в башке прибывают сюда. Если их группы невелики, они получают у Геи разрешение остаться.

Странными у них оказались не только обычаи. Крис впервые увидел титанидско-человеческие гибриды. Одна имела длинные уши титаниды и голый хвост до колен. Еще были две титаниды с человеческими руками и ногами. Крис уже так свыкся с титанидскими ногами, что уродливыми показались ему именно гибриды.

Он решил порасспросить об этом Сирокко, но его познаний в генетике оказалось недостаточно, чтобы понять ее объяснения. Тогда он было заподозрил, что Фея знает куда меньше, чем говорит. Правда заключалась и в том, что Гея не позволила людям изучать титанидские гены — как не позволила ни одному гибриду покинуть свои пределы. Оставалось загадкой, как могут скреститься два столь несхожих существа.

Инглезина оказалась невысоким островком восьми километров в длину и трех в ширину и находилась у восточных рубежей Крия неподалеку от Фебы и Сумеречного моря. К центру располагалось идеальное кольцо деревьев два километра в диаметре. Повсюду стояли палатки прибывших на празднество.

К острову тянулись шесть широких деревянных мостов, которые теперь были украшены лентами и знаменами. На севере и юге находились пристани, где были пришвартованы широкие титанидские суда. Поблизости также располагались пляжи для причаливания более мелких суденышек. А ими река буквально кишела. Крийские титаниды проводили на воде больше времени, нежели их собратья в Гиперионе. По реке их прибывало по меньшей мере столько же, сколько и по мостам, сухопутными маршрутами.

Они должны были провести там два традиционных гектаоборота — девять земных суток. Валья поставила для Криса палатку — позади изящной белой кондитерской, оставленной для Феи, а палатки Габи и Робин тоже поднялись неподалеку. Крис пошел взглянуть на торжество.

Криане оказались ничуть не менее гостеприимны, чем гипериониты, но Крису было не до веселья. Он все боялся наткнуться на Сийлию. Ему все время казалось, что история с попыткой нападения на прелестную титаниду пошла по кругу, что все о нем знают и держатся наготове, опасаясь повторения бесчинств. Никто не сказал и не сделал ничего, что бы внушило Крису такие мысли; все титаниды были само радушие. Крис твердил себе, что это просто его страх и никакой реальной основы он под собой не имеет. Но ничего не помогало. Страх захватил его — и Крис был над ним не властен.

Робин по-прежнему ночевала с Крисом. Крису было не очень понятно, зачем она это делает. Вообще-то он приветствовал такое товарищество, но порой ему приходилось туго. Робин после открытия, сделанного на берегу Нокса, старалась голой ему не показываться. Такие манеры раздражали Криса, ибо усилия, требовавшиеся, чтобы держаться умеренности, в то время как они спят в одной палатке, указывали на недоступность девушки. Несколько раз Крис даже хотел попросить ее уйти. И в то же время он думал, что Робин, быть может, просто демонстрирует отсутствие страха перед ним и таким образом доказывает ему свою дружбу. Такой жест ему не хотелось отвергать — поэтому Крис целыми ночами ворочался и метался, тогда как Робин спала сном праведницы. Пятидесятой ночью было хуже всего. Как Крис не старался, заснуть не мог. Заложив руки за голову, он смотрел на бледный свет, проникавший сквозь потолок палатки. На душе было черным-черно. Все, завтра он ее вышвырнет. Всему есть предел.

— Что-нибудь случилось?

Он взглянул на Робин и с удивлением понял, что она тоже не спит.

— Не могу заснуть.

— Почему?

Крис развел руками, тщетно подыскивая слова, а потом решил: к чему лишние церемонии?

— Да член у меня стоит. Если очень долго не трахаться, а вокруг тебя целые сутки хорошенькие женщины… ну, вот все это дело и накапливается.

— У меня такие же проблемы, — неожиданно сказала Робин.

Крис открыл было рот, чтобы предложить напрашивающееся решение, потом еще раз подумал и промолчал. «Какое симметричное решение пропадает, — подумал он. — Ты — мне, я — тебе».

— Ты уже как-то говорил, что мы с тобой очень похожи, — начала Робин. — Я думала, как раз это тебя и раздражает. — Когда он в ответ только хмыкнул, девушка раскрыла свой спальный мешок и села. Потом протянула руку и приложила палец к его губам. — Покажешь как?

Не осмеливаясь поверить в такую удачу, Крис взглянул на Робин. И тут же его захлестнуло чувство куда большее, чем простое желание, — чувство, которого он не испытывал аж с подростковых лет.

— А почему? Я тебе нравлюсь, или тебе просто любопытно?

— Мне любопытно, — признала Робин. — В остальном я пока не уверена. Вообще, что-то такое есть. Сирокко говорила — то, что меня учили считать изнасилованием, может быть очень похоже на настоящую любовь. Она даже сказала, что женщина может получать от этого удовольствие. Хотя я лично сомневаюсь. — Она подняла бровь. Несколько недель назад Крис и не заметил бы этого жеста под искусной лицевой татуировкой, но теперь он много лучше ее узнал. Затем он выскочил из спального мешка и обнял Робин.