— Конечно. Может быть, это не лучший вид власти, но все-таки власть. По крайней мере так считает ваша знакомая — китаянка из Сингапура. У вас эта власть есть.

— А у вас? Что если бы у вас был собственный капитал, скажем, пятьсот тысяч долларов, и вы не зависели бы в денежных вопросах от Клэя? Это дало бы вам власть? — В ее голосе звучала настойчивость и нетерпение.

— Думаю, да.

Мэрион вытянула шею, перегнулась через стол и, приблизив лицо почти вплотную к Синтии, проговорила торопливо:

— А если я предложу вам эту сумму — при условии, что вы разведетесь с Клэем?

— Что? — прошептала Синтия, удивленная не только словами, но и страхом, пронзившим ее от позвоночника до кончиков пальцев, как электрический ток. — Чего ради вы стали бы выбрасывать столько денег?

Мэрион усмехнулась.

— Чтобы вы с ним развелись. Своего рода компенсация.

— Вам-то зачем этот развод?

— Чтобы снова выйти за него, разумеется. Неужели вы не догадались? Я хочу вернуть себе Клэя.

— Как вы можете? Вы же его ненавидели!

— Ненавидела? Да, возможно. Но это было раньше. Не теперь. — Она насмешливо вскинула брови; в глазах заплясали лукавые огоньки. Нетрудно было понять, чем она в свое время очаровала Хэнка, а еще раньше — Клэя.

— Что же изменилось?

— Ну, во-первых, ситуация. Теперь я богата, а он беден. Это существенно меняет дело. — Она протянула руку к желтой чайной розе в центре стола и стала перебирать лепестки. — И еще, хоть это и покажется вам странным, я испытываю к нему сочувствие. А вы — нет. Ему сейчас тяжело, он нуждается во мне, и он мне прекрасно подходит. Он неглуп, воспитан, хороший собеседник, и поскольку в сексуальном плане он меня не интересует, мне все равно, сколько он ест и с кем еще спит.

— Но вы же можете выбрать себе кого хотите'. Выйти за человека, который не способен оскорбить, обидеть, известного ученого, художника… За порядочного, настоящего мужчину.

— Порядочных мужчин на свете нет. Женщин тоже. А мне уже пятьдесят три, я эгоистична и ленива. Не хочу быть невестой на выданье, ловить женихов, влюбляться, предаваться мечтам, разочаровываться… Зачем мне опять неизвестные величины? Лучше, если рядом будет известная — Клэй. — Она вытянула розу из воды и крутила ее у своего лица. — Это — не знаю, как сказать — так бы упростило дело! Мы бы виделись с мальчиками. Жили бы в свое удовольствие, вместе путешествовали, устраивали бы приемы… Он мог бы бросить службу, заняться садоводством или плавать на яхте, пока я пишу.

— Образцовые супруги!

— Именно. Почему бы и нет? И раз вы его не любите, вам легко от него отказаться. Я никогда бы этого не предложила, если бы вы были с ним счастливы. Разбивать счастливый брак я бы, конечно, не стала. Но когда он приехал во Флориду и я узнала, в какой тупик зашли ваши отношения, я подумала — а почему бы и нет?

— Почему вы так уверены, что он захочет жениться на вас?

— Захочет. Но даже если нет — мое предложение все равно остается в силе. Считайте, что я его у вас… выкупаю.

— Полмиллиона долларов — это очень большая сумма, — медленно прогойЬрила Синтия. Она вспотела в своем платье от Джефри Бина.

— Верно. Мы с Хэнком жили скромно и тратили мало. Я невероятно богата, а нужна мне по существу только тихая комната, где я могла бы каждый день спокойно работать.

— Интеллектуалка с кучей денег! Опасное сочетание.

Мэрион улыбнулась.

— Да, вы правы.

— Честно говоря, я не понимаю, на что он вам сдался. Я всегда вами восхищалась — какая вы умная, с докторской степенью, пишете статьи, нашли себе такого мужа, как Хэнк Хендерсон, развелись с Клэем на таких выгодных условиях — добились всего, чего хотели…

— А сейчас вам, бедняжке, придется расстаться с иллюзиями и столкнуться с гнусной действительностью! Перед вами Мэрион Хендерсон, одетая в черное платье, — оплакивает своего последнего мужа и пытается выкупить первого. Оказывается, она совсем не героиня, не легендарная личность вроде герцогини Виндзорской, Марии Каллас или Лилли Лэнгтри. Так вот, могу вас просветить. Все эти знаменитые любовницы так же мучились страхом и одиночеством, как я. Единственное мое преимущество в том, что мне не нужно распространять о себе легенды. Я могу пить, запершись в своей комнате, и дрожать при одной мысли, что надо выйти за ворота. Могу разнюниться в разговоре с вами, и никому до меня нет дела.

— Пятьсот тысяч — это недостаточно, — вырвалось у Синтии. Вырвалось как-то само собой. Что это — отказ вести переговоры? Или наоборот — желание поторговаться? В конце концов, Синтия из породы лавочников. Так что это вполне логично.

— А сколько нужно? — спросила Мэрион деловым тоном.

— Миллион.

— Невозможно. Вы столько не стоите.

— Вы же покупаете не меня, а Клэя.

— Но деньги-то получите вы! Миллион — за то, что вы вышли за него по расчету, а потом ободрали как липку? Вы же его погубили. Семьсот пятьдесят тысяч — это предел.

Каждая жилка в теле Синтии кричала: прекрасно, забирай его и отсчитывай денежки! Но произнести это вслух она не могла. Другая, более осмотрительная ее половина подсказывала: потяни время, поразмысли, обдумай все как следует, прикинь, чем рискуешь, какие могут быть последствия. Такие деньги! И почти что у нее в руках!..

— Я не могу согласиться так сразу. Надо подумать.

— Почему?

— Не знаю. А вдруг тут какой-то подвох? Даром ничего не дается. Дайте мне время. Я должна понять, чем это может для меня обернуться. — Она уже думала о Бет, о том, что скажет дочь.

— По-вашему, я способна на подвох? Хочу вам зла? Послушайте, вы мне очень симпатичны. Но я одинока и уже немолода, а вы в расцвете сил и красоты. С такими деньгами вы сможете жить лучше, чем когда бы то ни было. И будете свободны. Ведь именно этого вы хотели? Я могу дать вам свободу. И гораздо больше власти, чем раньше.

Мэрион говорила взволнованно и искренне. Ее возмущало, что Синтия еще колеблется, сомневается в ее честности.

— Весь Велфорд будет знать, что вы от меня откупились. — Синтия торопилась выдвинуть первые приходящие на ум возражения — и умалчивала о самом главном: она предвидела насмешливую, понимающую улыбку Бет, способную отравить все удовольствие от этих семисот пятидесяти тысяч. И в глубине души Синтия понимала и разделяла реакцию дочери.

— Ас какой стати вам возвращаться в Велфорд? — удивилась Мэрион. — Если вы разумно вложите свой капитал, то на десять-двенадцать процентов годовых сможете жить в любой точке земного шара.

— Я не хочу жить в другом месте.

— Вы могли бы вернуть Эла Джадсона. Как только он почует деньги, он бегом прибежит и сделает вам предложение.

— Значит, вы и о нем знаете.

— Я почти все про вас знаю.

— Я должна подумать.

— Подумать? О чем тут думать? — Мэрион взъерошила руками волосы, даже не пытаясь скрыть раздражение. — Чековая книжка у меня с собой. Я могу выписать чек на двадцать тысяч сразу же.

— Мне нужно посоветоваться с дочерьми.

— Они-то при чем? — Она нервно стряхнула пепел с сигареты, но намеренно смотрела Синтии прямо в глаза. Намеренно не отводила взгляд.

Неужели он ей рассказал? Неужели этот инфантильный толстый обжора признался своей бывшей женушке, что натворил?

— Ваши дочери могли бы поступить в любой университет по своему выбору. Стать врачами, нейрохирургами, кем угодно — с деньгами, которые я предлагаю, — вкрадчиво сказала Мэрион.

— Послушайте, мне пора. Я должна быть вечером в Велфорде. Дайте мне время.

— Я хочу знать сейчас. — Мэрион ударила кулаком по столу. Обе вздрогнули.

Когда Синтия поднялась, со стола упала вилка. Она стояла, глядя на Мэрион, чувствуя себя неуместно высокой, чересчур громоздкой и неповоротливой, особенно в сравнении с этой неказистой, но проворной зверюшкой, сумевшей ее перехитрить.

— До свиданья. Я завтра позвоню.

— Завтра вы мне дадите ответ?

— Не знаю. Может быть, придется подождать. Я должна проконсультироваться с юристом. Но постараюсь не тянуть.