— Благодарю вас, — ответила Мэрион. — Я потому и звоню, я думала, вы окажете мне услугу. — И тут у нее голос дрогнул — сентиментально, непростительно, неожиданно. Потому что ей вдруг пришло в голову, что сейчас, потеряв мужа, она стала лишней, неудобной, ненужной в этой компании. В сотый раз за этот месяц она пожалела, что умер Хэнк, а не Клэй.

— Я буду рада вам помочь чем могу, — сказала Синтия.

Интересно, подумала Мэрион, как обладательница такого певучего, невозмутимого голоса могла опрокинуть рождественскую елку?

— Так вот, я подумала — может быть, пообедаем вместе?

— С большим удовольствием.

— Мы будем вдвоем. И не надо говорить Клэю.

— Прекрасно. А где?

— Здесь, в ресторане. Я остановилась в отеле «Кар-лайль». Очень тихо, прилично.

— А, гак вы совсем рядом.

— Я всегда останавливаюсь в «Карлайле».

— Понятно. И мне очень удобно. Когда?

— Сегодня в час. Годится?

— Да, конечно. Буду рада с вами познакомиться. — Похоже, она искренне рада. Опять Клэй наврал, что его жену не интересует его прошлое.

Сидя перед зеркалом, Мэрион наклонилась вперед, облокотившись на туалетный столик, как будто она уже была в ресторане. Потягивая виски, она обратилась к зеркалу:

— Синтия, дорогая, мне очень неприятно'это говорить, но у вас такой вид, будто вы на грани нервного срыва. Похоже, этот брак вам не на пользу.

Потому что Синтия наверняка будет выглядеть ужасно. Всякий, кто окажется во власти убийственной скрытой ярости Клэя, не сможет избежать разительной перемены к худшему.

Она представила себе крупную фигуру Синтии за столом: расстроенная, неприбранная женщина; волосы причесаны кое-как; одета в бесформенный свитер, к черной юбке пристал какой-то пух, в глазах смятение. Велфорд, насильственно пересаженный в Нью-Йорк, — и ощущение потери, проигрыша.

Они сидят некоторое время молча, пытаясь осознать, в чем они похожи и что их различает. Синтия опускает голову, уставясь в тарелку; прекрасно видно, как подкрашены ее волосы, которые отросли на целых три сантиметра и в которых проглядывает седина.

— По телефону я представляла вас совсем иначе, — замечает Мэрион небрежно.

— Да, по телефону можно подумать, что у меня все в порядке. — Она отводит глаза, пристыженная и испуганная. — Я так ужасно несчастна. Я пришла сюда потому, что подумала — вдруг вы мне поможете.

— Конечно. Охотно помогу.

— Я пытаюсь забыться. Я хожу и покупаю все подряд, пока не свалюсь с ног. Но это не помогает. Я вся окаменела, заледенела внутри, и мне страшно. Меня уже больше ничто не интересует.

— Это Клэй. Разве вы не понимаете? Это Клэй вас губит. Так же, как в свое время меня.

Большие глаза Синтии наполняются слезами. Никакой таинственности — одна покорность, как у коровы, которую ведут доить.

— Разрешите мне кое-что вам посоветовать, — произносит Мэрион, печально улыбнувшись.

Отлично! Именно так!

Мэрион зажгла сигарету и в задумчивости смотрела, как дымок повисает над бокалом. Ей нравилось лицо, глядящее на нее из зеркала, — интеллигентное, сдержанное. Смуглое, породистое, интересное. Упорядоченная жизнь, полное самообладание. Женщина с деньгами, которая знает, чего хочет, и покупает это.

Синия положила трубку и быстро пошла в передние комнаты, едва удерживаясь, чтобы не запрыгать от радости.

Какое счастье наконец-то встретиться и поговорить с той, которая стала для Клэя Немезидой. Иметь возможность увидеть Мэрион, убедиться в ее стервозности, задать ей массу вопросов, понять наконец, что за человек бывший муж Мэрион, а теперь ее собственный, — этот странный, непостижимый тип, поломавший жизнь им обеим. У Мэрион наверняка есть ответ. Ей пришлось больше перенести, да она к тому же и умнее.

Может быть, у них найдется и еще что-нибудь общее, кроме Клэя. Может, Мэрион расскажет о том, как она пишет, и о знаменитостях, с которыми общалась? Кто знает, может быть, они еще когда-нибудь подружатся?

Синтия взглянула на часы. Одиннадцать — значит, до ланча всего два часа. Прежде чем одеваться, надо заняться коробкой, которая стоит посреди холла. В ней была раковина с золочеными кранами в стиле модерн: она купила ее для главной ванной комнаты. Клэй требовал, чтобы она вернула ее в магазин, а Синтия хотела подержать ее пару месяцев в кладовой, пока не истечет срок возврата, и потом уже поставить Клэя перед фактом. К счастью, был четверг, выходной день Мишель. Синтия не хотела делать ее свидетельницей своих стычек с Клэем по поводу покупок — не из опасения, что Мишель примет его сторону, а потому, что хотела сохранить у прислуги иллюзию, будто та работает в доме, где нет финансовых проблем.

Хотя Клэй приказал Синтии прекратить делать покупки и на время оставить все как есть (и она понимала, что он прав), остановиться она не могла. Казалось, она одержима потребностью продолжать заниматься интерьером, выискивать в квартире и доводить до совершенства все новые и новые уголки. От одной мысли, что ее могут остановить, она преисполнялась все большей решимостью транжирить деньги. Возникавшее от этого чувство вины было еще недостаточно сильным, чтобы заставить ее остановиться, хотя заметно отравляло удовольствие.

В холл неторопливо вошла Бет в джинсах и прозрачной блузке. Ногти на ногах у нее были грязные, а шея какая-то серая.

— Хочешь? — Она протянула смятую сигарету с марихуаной.

— Нет. Да брось ты эту гадость. Послушай, только что звонила бывшая жена Клэя и пригласила меня на ланч.

— Ой-ой!

— Да, ой-ой. Помоги мне перенести эту коробку в кладовку при кухне, я хочу ее спрятать.

— Зачем? Что здесь?

— Раковина. Клэй не хочет, чтобы она у нас оставалась, а я хочу.

— Мама, как тебе не стыдно! — Затянувшись в последний раз, Бет Логасила сигарету и положила в металлическую коробочку, которую носила в кармане джинсов. Смеясь, она ухватила за один край тяжелую коробку. — Кот за порог — мышки в пляс!

— Ты про нас? Это мы мышки?

— А что тут плохого? Мышкам весело живется.

Толкать коробку было легче, чем пытаться ее поднять. Запыхавшись от натуги, они потащили коробку через покрытый ковром холл ко входу в кухню.

— А рабочие не могут это сделать? — поинтересовалась Бет.

— Нет, я не хочу, чтоб они знали. Послушай, это совсем не трудно. Надо просто переваливать ее с боку на бок.

Они поволокли коробку дальше, стараясь не поцарапать терракотовые стены.

— Я договорилась встретиться с Мэрион в час. Не знаю, что надеть.

— Да у тебя полно тряпок!

— Как и у тебя.

— Я просто так сказала. Господи, до чего ты обидчивая.

Смеясь и постанывая от усилий, презирая и в то же время кокетливо выпячивая собственную слабость, они пропихнули коробку в кухонную дверь. Как хорошо, что Бет дома. Только через неделю после ее приезда Синтия поняла, как она соскучилась по ней и как ей одиноко без дочерей.

Бет толкнула коробку в последний раз, привалив ее к стене кладовки, и отряхнула руки.

— Еще одна удачная подрывная операция.

Синтия обняла дочь. Бет состроила гримасу, но покорно стояла, дав матери возможность проявить свою любовь. Какая она красавица, подумала Синтия, любуясь золотистой кожей, высокими, как у всех Роджаков, скулами, белками глаз. Такой сверкающей, яркой белизны и на картине не увидишь.

Сейчас, когда Синтии уже не нужно было зарабатывать на жизнь себе и девочкам, ее любовь к ним стала в каком-то смысле более чистой и менее сложной. К этой любви не примешивалось больше так мучившее Синтию раньше чувство долга и какой-то обиды. Она стала пламенем, сияющим в ее душе так же ощутимо и жгуче, как весеннее солнце над Атлантическим океаном. Благодаря Клэю и его деньгам. Тому, что он дает, а она берет.

Еще быстрее, чем любовь к дочерям, росли и приобретали четкие контуры ее мечты о будущем Бет. Она была уверена, что лет через пятнадцать-двадцать откроет в один прекрасный день газету «Нью-Йорк тайме» и увидит на первой странице портрет Бет и статью о ней — две колонки, с продолжением на страницах, отведенных для сферы бизнеса. Элизабет Роджак избрана президентом Генеско, управляющей сетью отелей «Риц», НБС… в общем, назначена на самую престижную должность в ка-кой-то страшно важной организации. Будет изложена вся ее карьера: диплом с отличием об окончании… ну хоть Барнард-колледжа; совершенствуется в экономике и получает степень магистра в Гарварде — это очень существенно; ученица такого-то и такого-то, пользуется авторитетом как признанный лидер; сведения о ее быстрых поразительных успехах, хвалебные отзывы руководителей: инициативная, трудолюбивая. Короче говоря, воплощение лучших качеств современной деловой женщины: неоспоримая компетентность плюс независимость.