— Насколько ты уверена, что посох находится в гробу? — спросил Майкл.
— Вполне.
— Нелепый ответ, — сердитым тоном прошептал Майкл. — Уверена или нет?
КК с трудом сдерживалась, чтобы не взорваться.
— Симон сказал, что он здесь. В его записках утверждается, что он здесь. Других оснований для уверенности у меня нет.
— Значит, убедиться мы сможем, только здесь и сейчас открыв гроб?
— Открывай, — с вызовом сказала девушка.
Майкл подошел к саркофагу султана, подсунул руку под край зеленого савана на саркофаге Селима, быстро сдвинул материю в сторону, увидел под ней мрамор гробницы. Туристы были шокированы его поведением, реагируя ахами и охами, а глаза Кэтрин расширились от удивления. Майкл быстро продемонстрировал смущение, всем видом показывая, будто сделал это случайно. Он снова задернул зеленый саван, разгладил материю, пока никто не позвал охранников.
Однако он увидел то, что ему нужно было увидеть. Крышка свободно лежит на гробе, а значит, ее можно поднять, хотя ее вес должен составлять не менее тысячи двухсот фунтов.
— Как, черт побери, ее поднять? — прошептала Кэтрин.
Майкл помолчал несколько секунд, потом улыбнулся.
— Ты столько времени провела в спортзале…
— Очень смешно.
— Да, это будет потруднее, чем мы предполагали.
— Неужели? — насмешливым тоном проговорила КК, тряхнув головой. — Ты думаешь?
Майкл улыбнулся.
— Я думаю, только когда вынуждают обстоятельства.
Она повернулась и направилась к двери, не в силах сдержать ярость.
— Тогда тебе уже пора начать думать, потому что мы в большой заднице.
Глава 17
Синди смотрела на большую стальную дверь, мысленно побуждая ее открыться, но через тридцать секунд поняла, что просто выдает желаемое за действительное. Она отхлебнула холодной воды из бутылки и оглядела комнату. На полу лежал синий персидский ковер, его плотная щетина щекотала подошвы, когда она, босая, прошла по нему. На стене висел плазменный телевизор, в углу мини-кухня с холодильником и шкафом, набитыми продуктами и напитками. Стены из темных древесных панелей и тяжелая мебель красного дерева и кожи — все это создавало атмосферу лондонского мужского клуба.
А у задней стены стояла кушетка, на которой лежал Симон, так и не пришедший в себя. Его голова была замотана бинтом.
Иблис, когда его люди привели сюда ее и принесли Симона, недвусмысленно сказал: «Ваши жизни в руках твоей сестры. Молись, чтобы ей сопутствовал успех». После этого вышел и закрыл дверь, оставив их в этой комнате без окон.
Синди не знала, что думать об Иблисе. Она много лет не видела его — он часто бывал в их доме, когда Синди была маленькой, водил куда-нибудь пообедать и вообще вел себя как объявившийся из долгого небытия дядюшка. Покупал подарки на Рождество и дни рождения и, казалось, был привязан к КК. А теперь он появился только для того, чтобы похитить ее и Симона.
Но и сейчас ее переполняли разные эмоции — не один лишь страх. Она ни на кого в жизни не была так зла, как теперь на сестру. Та во всем обманывала ее. Единственный человек, которого она любила, которому верила, лгал ей каждым своим словом.
А что, если об этом станет известно всем? А если босс узнает, что ее идеальная сестричка, ее героиня, которой она хвасталась всем своим знакомым, — обычный вор? Что ее обучение в Оксфорде оплачено выручкой от продажи воровской добычи? Она тогда не только потеряет работу, но и, возможно, ее карьера закончится, если это станет известно в мире бизнеса.
Синди всегда считала, что старшая сестра никогда не ошибается. КК была для нее сестрой, матерью, наставником… а теперь выясняется, что она все это время воровала, крала что ни попадя, чтобы набить карманы. А ее заявления, что она делала это ради их выживания, — сплошная ерунда. Могла бы найти какую угодно работу, но пошла легким путем, не утруждая себя. А если она делала это только ради их выживания, то почему не прекратила до сих пор? Ложь сестры не знала границ. КК больше не нужно было помогать младшей сестре, платить за обучение, а она вдруг оказалась в тюрьме бог знает за что. В тюрьме, из которой бежала. Синди совсем не знала ту женщину, которую считала сестрой.
Но больше всего ее терзала мысль о том, что если КК лгала ей об этом, то, видимо, в их жизни немало и другого вранья. Вся ее жизнь оказывалась под вопросом.
Синди жила по правилам. Она много трудилась, училась в лучших школах, всю себя отдавала работе. Была не идеальна и прекрасно это понимала. Случалось, лгала, даже списывала на двух-трех экзаменах, чтобы повысить средний балл в аттестате, но относилась к этому, как ко всему, что делала в своей жизни: цель оправдывает средства, а цель эта была порождена ее желанием никогда не жить в той нищете, которая выпала на долю ее матери. Она не желала работать горничной или белошвейкой, не хотела жить, вечно испытывая нужду в деньгах. Если же и работала по восемнадцать часов в день, то для того, чтобы стать богатой, а не перебиваться с хлеба на воду в двухкомнатной квартирке. И хотя Синди любила мать, но быть похожей на нее не желала.
Однако теперь, сидя взаперти и размышляя о своей жизни, она вдруг поняла, что все в ней не так, как она представляла. Имелись ли другие способы достижения успеха, кроме денег и положения в обществе? А как быть с любовью и детьми, со всеми этими представлениями о настоящем счастье из детских книжек? Правилен ли ее нынешний взгляд или он навеян страхом?
Она посмотрела на Симона, подошла к нему, присела рядом с кушеткой, проверила его пульс. Нормальный, несмотря на серьезную рану на голове. Синяк на правой стороне лица начал распространяться на щеку и глаз. Синди передвинула мешочек со льдом, подперла его подушкой.
Злость все еще переполняла ее — на Иблиса, на КК. Это из-за них она и Симон оказались здесь, из-за их воровских игр, из-за того, что они жили в криминальном мире.
Синди поднялась с кровати и подошла к стальной двери. Она и прежде видела сейфовые двери — в банках, в кинофильмах, но всегда снаружи. Она смотрела на матированную сталь, отделяющую ее от свободы. Здесь не было ни ручки, ни кнопки на чрезвычайный случай. В комнате отсутствовал телефон, переговорное устройство. Люди Иблиса забрали ее сотовый, хотя, возможно, в металлической клетке он был бы бесполезен. Ни средств, ни возможностей связаться с внешним миром здесь не существовало.
Девушка снова повернулась к двери и не из страха, а от злости на Иблиса и КК принялась молотить по ней обоими кулаками. Ее переполняли эмоции, слезы злости текли по щекам, и она закричала в отчаянии:
— Откройте эту проклятую дверь!
Она была готова умереть.
Глава 18
Летнее солнце клонилось к закату, окрашивая земляные тона сооружений Стамбула в огненные цвета. Запах жареной ягнятины, продаваемой уличными торговцами, проникал сквозь открытые окна.
Майкл сидел на полу своего номера, держа на коленях сумку Симона, и листал целую кипу бумаг по музею Топкапы — его экспонаты и история, система обеспечения безопасности, копии правительственных решений по музею.
Планы дворца выглядели подробно, показывали его во временной перспективе со всеми структурами, добавлявшимися на протяжении веков. В нижних этажах находились подсобные помещения, офисы, кладовые. Тут были обходы водоводов, потерянные помещения, давно забытые туннели, по которым из дворца похищали девушек и возвращали обратно. Проложенные евнухами, эти ходы считались давно исчезнувшими из памяти.
Майкл прочел письмо, похищенное КК и Симоном в Амстердаме, пытаясь проникнуть в его смысл; он рассматривал религиозные символы христианства, иудаизма и ислама в верхних углах, обведенные Симоном красным маркером, — в чем их тайный смысл?
Буш и КК уселись на диване и принялись перечитывать то, что им уже было известно. Кэтрин подробно описала гробницу Селима, составила ее детальный внутренний план — в путеводителях и туристских картах ничего этого не было. Они погрузились в знакомое занятие — планирование, обдумывание, изобретение. Они втроем с Бушем последние часы провели, изучая все бумаги, делая пометки, впитывая сведения, и не спешили с обобщениями, чтобы не влиять на интерпретацию информации. Они надеялись, что независимые выводы будут взаимно дополнять друг друга — то, на что не обратит внимания один, заметит другой.