Она по-прежнему жила в своей старой конуре, неподалеку от «Дам де Пари». Мне было совсем нетрудно изобразить непомерное восхищение всеми новыми приобретениями, какие я обнаружил в ее хозяйстве, и тем доставить ей большую радость. В самом деле, все у нее в комнате было повое, начиная от подушек и стеганого одеяла и кончая посудой, спиртовкой и всеми безделушками на туалетном столике с большим зеркалом, самим туалетным столиком и непонятного назначения флаконами из стекла и эмали. Мы раскупорили множество консервных банок и бутылок. Чтобы купить все это в магазине, женщинам целого квартала пришлось бы стоять часами в очередях. Надин всерьез занялась готовкой, которую прерывала лишь для того, чтобы показать мне какие-нибудь туфли или комбинацию либо чтобы прижать мою голову к своей груди. Она спросила меня, не собираюсь ли я уехать и не нужна ли мне помощь.
– Нет, дорогая, я вполне счастлив!
– Быть может, тебе все-таки что-нибудь нужно? Как у тебя обстоит дело с визой?
Я сказал ей, что в настоящий момент мне не нужно никакой визы. На это она ответила, что, если мне когда-нибудь понадобится виза, я должен помнить, что ее школьная подруга работает в префектуре.
Я спросил Надин, не так ли красива ее школьная подруга, как она сама. Надин сказала, что нет, она толстая и серьезная. Затем Надин накрыла на стол, и мы приступили к еде. Это была настоящая церемония, долгая и приятная, она меня утомила и хотя не уменьшила, но приглушила ощущение несчастья.
Значительно позже, когда я думал, что Надин уже давно уснула, я встал и закурил, потому что не мог сомкнуть глаз. Месяц светил в окно, стекло дребезжало в оконной раме, словно мистраль еще свирепствовал. И вдруг совершенно неожиданно раздался спокойный и совсем не сонный голос Надин:
– Не грусти, малыш, не стоит, поверь мне.
Значит, она все-таки поняла, что со мной происходит, и сделала все возможное, чтобы меня утешить.
V
После этого у меня не было ни малейшего желания кого-либо видеть. К Надин я тоже больше не пошел. Я забивался в дальний угол какого-нибудь кафе, чтобы никто со мной не заговорил. Если в зал входил знакомый, я заслонял лицо газетой. Однажды я даже проколол в газете две маленькие дырочки, чтобы наблюдать за происходящим, оставаясь невидимым. Как-то раз, когда время тянулось слишком долго, я поднялся к Бинне. До чего мучительно тянется время между двумя катастрофами! Сердце, уже не знающее надежды, привыкшее к гонениям, требует новых потрясений.
Я пожалел о том, что заглянул к Бинне, потому что у них сидел врач. Он уже снова был в хорошем настроении.
– А! Вот и вы наконец! – воскликнул он, завидев меня. – Мари тревожится, куда это вы запропастились?…
– Занят своими транзитными делами, – сказал я и сразу же пожалел, что так ответил.
– Как? Вы тоже вдруг решили уехать?
– Во всяком случае, хочу оформить все эти бумажонки.
Мальчик метнул на меня быстрый взгляд. Только по этому взгляду я понял, что он заметил мое появление. Он читал или делал вид, что читает. Врач несколько раз заговаривал с ним, но он не обращал никакого внимания на его слова, словно того и вовсе не существовало. Возвращение врача не произвело на мальчика никакого впечатления. Оно ему было безразлично. Для него этот человек уехал. Он его оросил, он ранил его душу своим отъездом. Он мог хоть тысячу раз вернуться – они расстались навсегда. И ко мне мальчик теперь тоже относился, как к тени, с которой не было никакого смысла ни дружить, ни разговаривать.
Врач рассказал нам, что пассажиры, не взятые на «Поль Лемерль», в первую очередь получат места на следующий пароход. Врач был весел и оживлен, он давно уже перестал огорчаться по поводу неудавшегося отъезда. Его мысли были всецело заняты пароходом, на который он был записан одним из первых, на который возлагал все надежды.
– Мари к тому времени тоже получит визу, – уверял он. – Наведите, пожалуйста, поскорее справки.
Я ответил ему, что у меня больше нет охоты этим заниматься, что моя миссия в консульстве уже закончена и все необходимое уже сделано. Остается теперь только получить низу. С этим Мари справится сама. Он в упор посмотрел на меня, потому что голос мой прозвучал, видимо, чересчур резко.
– Мы причинили вам много беспокойства, – сказал он вежливо и без всякой иронии. – На этот раз Мари твердо решила уехать. Разве я вам этого не предсказывал?
Я ничего не ответил. Я ушел. Как он обрел такую уверенность при этом чудовищном нагромождении случайностей?
Я собирался провести вечер в номере. Подымаясь по другой лестнице, я обычно кивал хозяйке отеля, выглядывавшей в окошечко каморки. Иногда я хвалил ее прическу.
Деньги, которые я получал в различных комитетах на «дорожные издержки», давали мне возможность всегда в срок оплачивать номер. Поэтому я был весьма удивлен, когда хозяйка меня остановила.
– Вас спрашивал один господин, – сказала она, – француз, с маленькими усиками. Он оставил свою визитную карточку.
Мне не удалось полностью скрыть охвативший меня страх. У себя в комнате я внимательно изучил карточку: «Эмиль Десандр. Оптовая торговля шелком». Я никогда еще не слышал этого имени. «Какое-то недоразумение», – подумал я.
Я всей душой ненавижу недоразумения и всякие там случайные встречи. Я не переношу никакой путаницы, никаких ошибок, если они касаются лично меня. Я склонен, скорее, наоборот, придавать встречам излишнее значение, словно они происходят по велению свыше, словно они неизбежны. А в неизбежном не может быть ошибок, не правда ли? Я курил, все еще тщетно стараясь припомнить, не знаю ли я этого имени, когда в дверь постучали.
Хорошо одетый господин со шляпой в руках покосился на визитную карточку, лежавшую передо мной. Я невольно ответил на его поклон столь же вежливым поклоном. Я предложил ему свой единственный стул, а сам сел на кровать. Мой гость украдкой, насколько это позволяла вежливость, оглядел комнату.
– Простите, пожалуйста, мое вторжение, господин Вайдель, – начал он, – но вы поймете, почему я хотел вас повидать.
– Прошу прощения, – сказал я, – но от тех ужасных событий, которые обрушились на нашу страну, как, впрочем, и на всех нас, пострадало не только мое зрение, но и…
– Вы напрасно беспокоитесь, господин Вайдель, мы знаем друг друга, не будучи лично знакомы. И хотя вы меня прежде никогда не видели, без моего содействия вы не были бы сейчас здесь.
Чтобы выгадать время, я сказал, что это, наверно, все же некоторое преувеличение, но, увидев, что мои слова вызвали гримасу досады на его румяном, здоровом, самодовольном лице, я поспешил добавить:
– Хотя и не буду отрицать доли вашего участия в моем приезде.
– Я рад, что вы хоть это признали. Моя визитная карточка, мое имя уже объяснили вам, кто я: Эмиль Десандр.
– Как вы узнали мой адрес?
Если сначала я испытывал нечто вроде страха, то теперь я только удивлялся. Страдание, какого бы рода оно ни было, не только ранит душу, но и ограждает от многого. На меня могли обрушиться любые неприятности – мне это было безразлично.
– Очень просто. Ведь я деловой человек. Сначала я разыскал господина Пауля Штробеля. Как вам известно, его сестра дружит с моей невестой…
В моей памяти еще ничего не прояснилось, но промелькнули какие-то смутные воспоминания. Паульхен, его сестра, чья-то невеста, торговец шелком…
– Я вас слушаю…
– Господин Пауль много раз обещал дать мне ваш адрес, – с готовностью продолжал мой гость. – Господин Пауль полагал, что он у него записан. Но потом выяснилось, что вашего адреса нет ни в его личных бумагах, ни в списках комитета, одним из руководителей которого он состоит. Господин Пауль чрезвычайно занят, поэтому он посоветовал мне обратиться в мексиканское консульство.
Я напряженно слушал. Мой собеседник щебетал, вращая своей маленькой завитой головкой, точь-в-точь как пестрая птичка, сидящая на жердочке.
– Я должен поставить вас в известность, что прежде моего я обратился, само собой разумеется, к госпоже Вайдель. Я неоднократно встречал ее. Конечно, я понимал всю щекотливость ее положения, я учитывал все обстоятельства. Поэтому я решил урегулировать это дело лично с вами… Поскольку госпожа Вайдель утверждала, что не знает вашего адреса и, более того, сама вас разыскивает, я не счел возможным далее ее утруждать. Я отправился в мексиканское консульство. С вашим адресом, господин Вайдель, и в самом деле было много недоразумений. Видимо, здесь произошла какая-то путаница, потому что дома, который указан в вашем досье, вообще не существует. Улица, на которой, должно быть, вы прежде жили, еще не выстроена до и ого номера. Тогда по рекомендации одного господина из мексиканского консульства я отправился в Бюро путешествий. У управляющего Бюро был тот же адрес, что и в консульстве. Уже не говоря о том, что я, как деловой человек, обязан возмещать свои издержки, меня просто заело, что я не могу вас разыскать. Управляющий Бюро путешествий указал мне одного господина, португальца, в обществе которого вас иногда видели в кафе. Я обещал этому господину небольшое вознаграждение. Правда, ваш адрес ему тоже не был известен, но он знал одну девушку из магазина «Дам де Пари»…