— Как ты их нашла? Они не были упомянуты в оригинальном расследовании?

— После того как в новостях вышел сюжет об убийстве, эта женщина отозвалась и сообщила, что видела, как трое мужчин выходили из «Buzz» после закрытия. Она не могла их описать тогда. И когда я брала у нее интервью, тоже не смогла. Но девочка это сделала. Я продолжила рыться в этом деле дальше. Нашла человека, который вспомнил автомобиль — он был темно-синий, Trans Am старой модели. Это сказал автомойщик, которому полиция не задала нужный вопрос. Они ему задавали только стандартные вопросы и не догадались, о чем можно спросить еще. Они начали разговор с того — видел ли он этих парней? А он не видел, на самом деле. И они не стали спрашивать дальше. А когда я его нашла, то решила расспросить подробнее — и оказалось, что он видел автомобиль, быстро промчавшийся вдали. Но полиция не спросила его об этом, а он и не упомянул, потому что думал — они и так знают об автомобиле.

Марти бросила салфетку и удовлетворенно вздохнула:

— Неплохая пицца для замороженного полуфабриката!

Кристен кивнула:

— Таким образом, ты собрала информацию для целого новостного сюжета?

— Да. Я так волновалась, когда соединяла это воедино. Когда сюжет пошел в эфир, с этой новой информацией, люди стали звонить на телеканал, желая сообщить еще что-то. Другие обратились в полицию. Потом ко мне пришел один из детективов, который захотел просмотреть всю собранную мной информацию. То есть, десять лет спустя я собрала больше улик, чем они сделали по горячим следам.

Она выпрямила ноги, ухватила кусочек пепперони с последнего оставшегося кусочка пиццы.

— Долгая история… а закончилась быстро. Дело было дорасследовано. Один из тех троих уже сидел в тюрьме за вооруженное ограбление. Двое других жили в Чикаго. Первый работал вышибалой в стриптиз-клубе. А второй женился, имел приличную работу…

Марти открыла бутылку с водой, сделала глоток:

— Сумасшедшая история, правда? Но так или иначе, она разожгла мой интерес к нераскрытым делам. Я была поражена, узнав, сколько имеется нераскрытых убийств. Просто эпоха неразгаданных преступлений.

— А как возникла книга?

Марти улыбнулась:

— Я не писатель, я — журналист. Большая разница. Я писала эту книгу так, будто делаю газетный репортаж. Думаю, у меня больше времени ушло на то, чтобы отредактировать этот проклятый текст, чем на то, чтобы его написать.

— Считаешь ее своим успехом? — спросила Кристен.

— Я не слишком прославилась, если ты это имеешь в виду. Но небольшой успех был. Оказалось, это было недостаточно сенсационным. Люди хотят видеть кровь и кишки в таких описаниях, — она повертела в руках салфетку, прежде чем продолжить. — Но эти случаи, их жертвы, они стали близки мне, мне хотелось защитить их, поэтому я постаралась опустить самые ужасные подробности преступлений. И в итоге повествование получилось излишне мягким.

— Ну, зато этот наш случай полностью удовлетворил бы публику, желающую видеть кровь и кишки. В буквальном смысле слова, — сказала Кристен.

— Да. Но мне нужно некоторое время, прежде чем я всерьез примусь за следующую книгу. Кроме того, это не слишком хорошо оплачивается.

— А ты продолжаешь работать диктором новостей?

— Нет. Как только я познакомилась с работой «в поле», я поняла, что это именно то, что мне нужно. Как только истек срок контракта, я уволилась и устроилась работать в газету. Я добилась, чтобы мне поручили написать серию тематических статей о других нераскрытых делах, которые мне удалось обнаружить. Фактически, сейчас я зарабатываю, отправляя статьи в журналы. Криминальные издания неплохо платят, да и у меня уже наработана серьезная репутация расследователя нераскрытых дел, так что мне не приходится долго искать, куда пристроить очередную статью. А иногда я продолжаю писать для газеты.

— И ты просто путешествуешь из города в город и ищешь интересные нераскрытые дела?

Марти засмеялась:

— Не совсем так. Некоторые из тех дел, что действительно интересуют общественность, не могут быть раскрыты. Я никогда не выбираю такие случаи, где в документах нет никаких доказательств, где нет тонны свидетелей, из которых можно выбрать… Но Кесара была так озабочена этим преступлением, что мне захотелось по крайней мере посмотреть на него, — она помолчала. — Честно говоря, полицейская слежка — пусть даже без предупреждения — делает расследование еще более интересным. Я не считаю это нарушением. И знаю, что ее установили твои коллеги.

Кристен указала на коробку с пиццей:

— Я больше не могу. Возьмешь последний кусок?

— Не следовало бы… — Марти похлопала себя по животу. Но кусок выглядел очень аппетитно. — Но не выношу, когда еда пропадает зря.

Кристен протянула ей картонку:

— Возьми. А я собираюсь отправиться в постель, — она указала на диван. — Очень устала.

— Ты точно не хочешь занять кровать?

— Нет, все нормально. Тем более, что тут и постельные принадлежности нашлись.

Марти дожевала остывшую пиццу, встала, сложила оставшиеся картонки:

— Пойду помою посуду.

— Спасибо. Тогда я первой пойду в душ.

Марти разложила на кровати простыни, обнаруженные в туалетном шкафчике, и прислушалась к звукам воды, доносящимся из ванной, где Кристен принимала душ. Этот день был таким странным, но ей удалось легко приспособиться к ситуации — такова была плата за ее детство, проведенное в приемных семьях. Ребенком она столкнулась с множеством ужасов: была одинокой, потерянной, отвергнутой — поэтому она редко позволяла кому-либо обсуждать эту тему. Но почему-то с Кристен она чувствовала себя совершенно непринужденно, как будто они были старыми друзьями. И она оценила откровенность Кристен, когда та рассказала о своей матери. Хотя очевидно, что вопрос об отце и брате она решила пока оставить в стороне. Наверное, они живут раздельно уже достаточно давно.

— Готово. Душ в твоем распоряжении, — Кристен вошла, прервав ее размышления.

Марти взяла пакетик с туалетными принадлежностями и фланелевую пижаму, в которой спала всегда, зимой и летом. Кристен устроилась на диване, накрывшись простыней.

— И как там?

— Нормально. Правда, полотенца рассчитаны на карликов, — пробормотала она, поворачиваясь на бок.

Марти улыбнулась. Главное, чтобы была горячая вода.

Да, так и оказалось.

— Итак, официально заявляю: от этой скуки я сойду с ума, — заявила Марти, после того как несколько часов загорала на террасе, блуждала по интернету через свой ноутбук, пыталась поработать над заметками по делу, дремала и листала стопочку обнаруженных в хижине журналов — пятилетней или еще большей давности.

— Я думала, тебе удалось поймать хоть какую-то интернет-связь, — сказала Кристен. — Я же слышала этот победный вопль, когда тебе удалось найти сигнал.

— Это было пять часов назад. Я, конечно, интернет-маньяк, но даже у меня есть предел, — она встала и тоскливо посмотрела на воду. — Ты уверена, что мы не сможем искупаться?

— В этом заливе не купаются, Марти. Иногда в воду заходят, когда идут рыбачить. Для развлечения берут напрокат гидроциклы или каяки. Но по-настоящему не плавают.

— А если бы нам было очень нужно его переплыть?

— Сейчас апрель. Вода еще слишком холодная. Плавают здесь только морские птицы, фрегаты. А еще весной в воде полно медуз.

— Не слишком симпатичная картина, — вздохнула Марти и опустила руки на бедра. — Ты еще не получала каких-нибудь известий от своего лейтенанта — о том, когда мы могли бы вырваться из этого места, а?

Кристен засмеялась:

— Пока нет, но обещаю, если что — ты узнаешь об этом первой, — она сдвинула темные очки на кончик носа. — Как думаешь, не слишком рано для пива?

— Нет. Хорошая идея, — она развернулась и пошла за пивом в дом. — Но если мы сейчас выпьем пива, тебе придется кормить меня ранним ужином, — добавила она через плечо.

— После того замечательного позднего завтрака, который ты сделала «на скорую руку», как можно было уже проголодаться?