– Как так?

– Скажем, купил человек выгодную «горящую» путевку, уехал на курорт, а его ищут в родном городе.

Миллер выпустил облако дыма и закашлялся.

– Вы слишком много курите, – осторожно заметил Алекс.

– Послушай, пацан, – усмехнулся Генри. – С тех пор, как от меня ушла жена и умерла теща, в моей жизни больше ничего хорошего не происходило. Ты хочешь отобрать у меня последнюю радость? – Сплюнув в распахнутое окно, он продолжил: – Таких пропаж хоть отбавляй: люди, по каким-либо причинам решившие расстаться с прошлым образом жизни и переехать в другой штат, жертвы семейного насилия – это в основном дети. Люди, страдающие психическими заболеваниями, потерей памяти. Одинокие.

– Так сколько на самом деле пропадает без следа? – совсем запутался Алекс.

– Примерно пятнадцать процентов пропавших без вести жителей США никогда не находятся. Это где-то сто тысяч человек в год. Их судьба остается вечной тайной не только для родственников и друзей, но даже для спецслужб вроде нашей.

– Почему так происходит? А как же свидетели? Всегда найдется тот, кто что-то видел или слышал.

– Не всегда, – возразил Миллер.

– Ну, не может человек просто так исчезнуть среди белого дня!

– Хочешь пару примеров? Пожалуйста. Житель Небраски Итан Килбейн заехал в школу за своим шестнадцатилетним сыном Стивеном на автомобиле. По дороге домой они остановились у небольшого магазинчика. Стивен вышел, чтобы купить кофе, а Итан остался ждать его в машине. Прождав двадцать минут, он отправился на поиски сына.

– И что?

– Ничего, – пожал плечами Миллер. – Ни следов, ни свидетелей. С тех пор Итан Килбейн разыскивает любимого ребенка уже более двадцати лет. Он до сих пор не может понять, куда исчез его сын, который купил кофе, вышел из магазина и будто растворился в воздухе.

Алекс попытался представить чувства Итана Килбейна: два десятилетия отец ломал голову над тем, что же стряслось с его сыном – так с ума сойти можно.

– Это единичный случай? Я имею в виду загадочныеисчезновения.

– Да нет, Алекс. К сожалению, нет. Родственники пропавших без вести рассказывают, что многие люди – дети и взрослые – пропадают при весьма странных обстоятельствах. – Миллер пожевал сигарету, уставившись отсутствующим взглядом в потолок, и продолжил: – Одиннадцатилетняя девочка в Лос-Анджелесе исчезла, когда ее мать складывала товары, купленные в супермаркете, в багажник машины. Женщина потеряла дочь из виду на несколько секунд, но так и не смогла найти ее на пустой автомобильной стоянке.

Алекс почувствовал, как по его коже побежали мурашки.

– В Сан-Франциско Эван Джакоби вошел в многоэтажный дом, в котором снимал квартиру… и исчез. Запись с видеокамеры, установленной на входе в дом, показала, что обратно мужчина не выходил. Однако и дома его не оказалось. Полицейские исследовали каждый миллиметр здания, но так и не смогли найти следы Джакоби. Куда он делся – неизвестно. Родственники разыскивают пропавшего уже седьмой год.

Миллер затушил сигарету в пустой пачке и посмотрел в глаза Алексу:

– В штате Огайо за десять минут до Нового года глава семейства Грэгори Эйкрод выбежал в магазин, расположенный неподалеку, чтобы купить бутылку шампанского. Жене и детям, расположившимся у праздничного стола, он обещал вернуться через шесть с половиной минут. Эйкрод «опаздывает» уже на четырнадцать лет, – мрачно пошутил он. – И подобных случаев – тысячи. Люди исчезают на улице, в ресторанах, магазинах, кинотеатрах, собственных автомобилях, на рабочих местах и роскошных курортах.

Алекс поежился. Все это слишком отдавало мистикой. Но было правдой. Именно от этого становилось жутко вдвойне.

– Но ведь версии какие-то есть?

– Ну, если исключить истории о зеленых человечках и временных туннелях… Чаще всего пропажи связаны с международной работорговлей и подпольной трансплантацией человеческих органов. Это один из самых прибыльных бизнесов в мире. Так что многие исчезнувшие люди – жертвы пересадки донорских органов.

Алекс вспомнил, как пару лет назад лежал в больнице с аппендицитом. А что, если бы той зимой его усыпили и распотрошили на куски? Кто бы узнал, что совершено преступление? Бабушке бы рассказали правдоподобную историю – что-нибудь насчет остановки сердца во время операции – и раздали клиентам части его мертвого тела в замороженных баночках. В виде дорогих подарков на Рождество. От представленной картины его аж передернуло:

– Но ведь в больницах ведется учет. К тому же все равно кто-то рано или поздно заметит, что людей в больнице разбирают… на запчасти.

– Не обязательно, – сказал Миллер. – Учитывая сегодняшнее развитие медицинских технологий, успешную пересадку не обязательно совершать в госпитале. Главное – найти врача-ублюдка, который за деньги согласится убить одного человека ради спасения другого. Криминалисты подсчитали, что восемьдесят пять процентов людей, пропавших без вести за последние семь лет и до сих пор не найденные, обладали идеальным здоровьем.

Алекс задумался.

– Из двух наших пропавших как минимум один пенсионного возраста. Какой из нее донор?

– Соображаешь, – кивнул Миллер. – Органы старушки интересны только для археологов. Возвращаюсь к моменту, который для нас самый важный. Как я уже говорил, в деле есть особыйпропавший без вести. Из больницы для умственно отсталых, кроме старушки, исчез парнишка с синдромом Дауна. Его зовут Роберт.

– Это печально. Но почему им должно заниматься ФБР?

– Он – сын сенатора.

– Какого сенатора?

Миллер назвал фамилию, и Алекс ахнул.

– Вот именно. Не дай бог, что-то просочится в прессу – с нас шкуру спустят. Тебе-то ничего, новая вырастет, а я – старый пес, на мне уже давно ничего не заживает. Найдут повод и вышвырнут без пенсии.

Генри достал из сейфа папку № 999 и положил ее перед Алексом. Посмотрел на обложку. В перевернутом виде номер дела поменялся на 666 и приобрел совершенно другое, зловещее значение.

– Ознакомишься здесь. – Выругался про себя и постарался выкинуть из головы это неприятное совпадение, на которое раньше не обращал внимание. – Бумаги выносить из здания запрещается.

С фотографии на Алекса смотрел полный парень в белом свитере с нарисованными на нем рождественскими оленями. Роберт Маккенли. Возраст его определить было сложно, и если бы не надпись под фото – 23 года, Алекс вряд ли смог сделать это сам.

Короткие руки, широкая шея, плоское лицо с открытым ртом. Маленькие глаза с ярко выраженным косоглазием смотрели серьезно и резко контрастировали с детским выражением лица. Кому было нужно похищать этого безобидного больного мальчика?

Алекс полистал папку, где между листами со строгими печатями лежали листы, заполненные корявым почерком, принадлежащим, скорее всего, самому Миллеру.

– Работорговля, трансплантация…

– Есть еще не выявленные маньяки-убийцы, – добавил Миллер.

У Алекса от обилия версий закружилась голова.

– Сэр! – вскинулся он. – Как мы сможем вдвоемотработать все эти направления?!

– Испугался? – усмехнулся тот, доставая из ящика стола новую пачку сигарет.

– Нет, сэр, просто…

– Называй меня Генри.

– Хорошо… Генри. Но здесь же работы на целый отдел!

– Не переживай, – хлопнул его по плечу Миллер. – Не только мы этим занимаемся. К тому же я думаю, что пропавшие рано или поздно сами найдутся.

– Так вы считаете, что они просто вышли погулять, заблудились и скоро вернутся?

– Ничего я не считаю, – отрезал Миллер, снова становясь серьезным. – У нас есть задание, и мы должны оперировать фактами. А их у нас пока нет. – Он посмотрел на часы. – Завтра с утра поедем в эту лечебницу. Ну, а сейчас можешь ехать домой и хорошенько выспаться.

– Но я не устал.

– Твое дело. – Миллер зевнул. – Ближайшие двадцать лет на нормальный сон у тебя не будет времени.

– И много у вас таких полезных советов?

– Этот самый главный.

Алекс замешкался. Он представлял свое вступление в ряды чикагских агентов более торжественным.