Генрих обернулся. Но на его лице вместо страха Анджей увидел торжествующую улыбку:

– Здравствуйте, мистер Новак.

Анджей уловил движение сзади, но среагировать не успел. Гигантская тень стремительно надвинулась на него, и чьи-то мощные руки обхватили его, словно щупальца осьминога. Он попытался вырваться, но хватка была железной.

– Познакомьтесь с моим новым помощником.

Анджей попытался разжать объятия, но давление только усилилось. Грудная клетка затрещала. Стало трудно дышать. Поляк попытался дотянуться до кармана куртки, где лежал его пистолет, но тщетно.

Психиатр вытер бумажным полотенцем руки и промокнул лицо.

– Что у вас там? – Он вытащил пистолет полицейского и покрутил его в руке. – Никогда не доверял огнестрельному оружию. – Потом кивнул на спортивную сумку Анджея: – Вижу, вы собрались уезжать. Я тоже. В Аргентине сейчас отличная погода.

Генрих переложил оружие в левую руку, а правой что-то достал из кармана своего пальто. В тусклом свете галогеновых ламп туалетной комнаты сверкнула нержавеющая сталь скальпеля. Анджей почувствовал панику. Алхимик прекрасно знал, как пользоваться этим хирургическим инструментом, предназначенным для рассечения мягких человеческих тканей.

– Давайте прощаться, мистер Новак.

Анджей понял, что сейчас умрет.

Но вырываться не стал. Наоборот, на секунду полностью расслабив все мышцы, осел вниз, выскальзывая из захвата. Хитрость удалась, он успел достать из кармана куртки то, что хотел. За мгновение до того, как гигант позади него снова обхватил его своими руками-щупальцами.

– Что же вы вытворяете? – прошипел Генрих, надавливая скальпелем на горло полицейского. – Хотели показать нам фокус?

Звонкий щелчок, и об пол звякнуло кольцо от гранаты.

– А я уже показал, – прохрипел Анджей. – Абракадабра, ублюдок…

Глаза Генриха расширились от ужаса.

На станцию в этот момент прибыл новый состав. Двери открылись. Немногочисленные сонные пассажиры, подхватив сумки, начали выходить из вагонов.

В этот момент прозвучал взрыв…

В столице Аргентины стояла жара. Солнце било в упор горячими лучами, безжалостно расстреливая всех подряд, не делая различия между туристами и местными жителями. Слабый ветерок, долетевший в город из залива Ла-Плата, безуспешно пытался помочь людям. Нагреваясь по дороге, он бессильно оседал на пыльных улицах пригородов. Аборигены жаловались на прохладу, но прилетевшие европейцы с удовольствием сменили тяжелую осеннюю одежду на шорты и солнцезащитные очки.

В небольшом ресторанчике неподалеку от церкви Эль Пилар скрылись под тенью навеса трое мужчин. Двое из них неделю назад сошли с разных рейсов в аэропорту Буэнос-Айреса. Третий прибыл только сегодня. Одетые в летние брюки и яркие рубашки с пятнами пота под мышками, в очках и с фотоаппаратами на шее, они ничем не отличались от других туристов. Но, в отличие от других туристов, их не интересовала коррида, национальный музей изящных искусств, клубы со знаменитым аргентинским танго и архитектурное наследие конкистадоров.

За столом сидели боевики «Моссада», которые прибыли в столицу Аргентины для поимки нацистского преступника Одо Вульфа, известного узникам лагеря Освенцим под прозвищем «Доктор Франкенштейн». Оперативники, прилетевшие первыми, сняли дом, арендовали машину и установили наблюдение за подозреваемым.

– Информация подтвердилась? – спросил высокий коренастый мужчина лет пятидесяти, руководитель группы, Давид Гутман.

Один из агентов, худощавый симпатичный парень с пронзительными глазами, Рафаэль Якобсон, оторвался от тарелки с мелко нарезанными овощами и, вытирая губы салфеткой, кивнул:

– Это он. По нынешним документам его зовут Хуан Родригес. По старому досье, где он в эсэсовской форме, узнать его невозможно – теперь-то он дряхлый старик. Но мы с Фишем отпечатки пальцев с дверных ручек сняли, пока дома никого не было, и проверили по нашей базе. Сто процентов – он.

Гутман до последнего не верил, что информация, полученная по анонимному звонку в посольство Израиля, окажется правдой.

– Где он живет?

– У него дом на улице Альвенар, в квартале Реколлета. Живет один. Ну, домработница приходящая есть.

Второй оперативник, Барух Фиш, подтверждая слова товарища, кивнул и снова вернулся к еде.

Глаза Гутмана сузились. Он уже много лет охотился по всему свету за бывшими нацистами. Некоторых удавалось найти, другим посчастливилось скрыться. Третьи подохли сами от старости или болезней. Но Гутман очень хотел верить, что даже такие счастливчики всю оставшуюся жизнь провели в страхе перед израильскими мстителями, которые в любой момент могли появиться на пороге их дома.

– Большой дом?

– Ага, – сказал Рафаэль. – Огромный такой особняк с бассейном. Забор, сигнализация, и патрульные машины постоянно район объезжают.

Гутман нахмурился. Почесал пробившуюся на подбородке щетину. Полицейские патрули усложняли дело. Но ненамного.

– Фотографии сделали?

Барух снова молча кивнул. Этот парень, в отличие от Рафаэля, вообще был немногословным. Человек действия. Жрет, правда, все время, ну, да это ничего. Гутману он сразу понравился.

– Показывай.

Барух толкнул по столу конверт, и Давид тут же прижал его крепкими волосатыми пальцами. Помедлил. Вытащил снимки, раскрыл их веером. Впился взглядом в человека на фото, шагающего по улице.

Дряхлый старик? Одо Вульф даже близко не выглядел на свой возраст: худощавый, крепкий. Загорелая кожа, уверенная походка, острая челюсть, внимательные глаза. Лицо вовсе неузнаваемо, но это, скорее всего, результат пластических операций. Смотрелся Доктор Франкенштейн максимум на шестьдесят пять.

– Хорошо выглядит, сука, – прокомментировал Рафаэль.

Давид кивнул. Сам он выглядел не очень. Сказывались десятилетия нервной оперативной работы, постоянный риск и два ранения, полученные во время операций.

– А чего ему станется, – ухмыльнулся Рафаэль. – Солнце, пальмы, море, домик с бассейном. Райская жизнь!

– Ничего, недолго ему осталось.

Установив местонахождение Одо Вульфа, руководство израильской разведки приняло решение о его тайном вывозе из Аргентины в Израиль. Аргентинские спецслужбы решили в известность не ставить. Существовала опасность, что просьба к местным властям о выдаче Вульфа приведет к его очередному исчезновению.

Хотя пятидесятые годы остались в далеком прошлом, «Моссад» решил действовать по старой схеме.

Аргентина после войны стала настоящим прибежищем для нацистов. Сочувствующий Гитлеру президент Аргентины Хуан Перон закрывал глаза на въезд в страну огромного числа немцев с фальшивыми документами. Многие нацисты даже устраивались на работу в вооруженные силы Аргентины.

Но это было давно. Сейчас, в новом тысячелетии, Гутман даже не рассчитывал на то, что в их сети попадет такая крупная рыба, как Одо Вульф. Тем более что еще двадцать лет назад говорили о его смерти в Панаме. Но Гутман отлично знал, что нацистские вампиры, насытившись когда-то кровью своих многочисленных жертв, живут гораздо дольше обычных людей.

– Вы ведь работали здесь раньше? – спросил Рафаэль.

– Было дело, – скупо улыбнулся Давид.

– Местные помогали тогда?

Руководитель группы откинулся на кресле, расправил плечи и по привычке огляделся по сторонам.

– Помогали? В шестидесятом, когда мы вывозили Адольфа Эйхмана из Буэнос-Айреса, Аргентина обвинила Израиль в грубом нарушении ее суверенитета, – Гутман презрительно хмыкнул. – Только чихать мы хотели на их ноты протеста. Мы накачали его наркотиками, переодели в форму израильского летчика, посадили на самолет и вывезли в Израиль.

– Суд был?

– Конечно. Что мы – звери какие-нибудь? По окончании суда Эйхмана повесили, тело сожгли, а пепел развеяли над морем. После того похищения среди местных нацистов началась паника: некоторые сбежали в Парагвай, другие, как, например, Йозеф Менгель по прозвищу «Ангел Смерти», в Бразилию.