Из магазина Миллер вернулся довольно быстро, с удовлетворенным видом зажимая под мышкой кулек с купленной книгой.

– А теперь можно и кофе попить.

Через пять минут они уже сидели в кафе. Бармен замер за стойкой, уткнувшись невидящим взглядом в телевизор. Миллер выбрал столик в углу и развалился в потертом кресле.

– Уютно здесь. Жаль, спиртное не продают.

Подошедшую полноватую официантку неопределенного возраста он попросил принести два кофе и пирожные, потом, повернувшись к Алексу, спросил:

– Ты откуда сам?

– Отсюда, из Чикаго, – ответил тот.

– А родители твои откуда приехали?

– Из Москвы. Что – акцент?

– Русский, значит. Впрочем, я сразу понял.

– Как?

– По глазам. Живые слишком. Да и фамилия у тебя хорошая – Smirnoff. Неплохая водка. Ты не родственник, случайно?

– Моя фамилия Смирнов, –насупился Алекс.

– Как скажешь, – примирительно поднял руки Миллер, но глаза его смеялись.

– Если хотите знать, я закончил Академию…

– … в пятерке лучших, – закончил за него Генри. – Ладно, не обращай на меня внимания. В конторе говорят, что характер у меня скверный. И знаешь что?

– Что?

– Это правда.

Официантка подошла к столику и поставила перед ними две маленькие чашки и тарелку со сладостями.

– Извините, – улыбнулся Алекс. – Я сначала подумал, что вы надо мной издеваетесь. Шеф сказал, что вы занимаетесь делом государственной важности.

Миллер отхлебнул горячий кофе и поморщился:

– Другими не занимаемся.

– Мафия?

– Почему мафия?

– Ну, вы же читали мое дело.

Алекс считал, что знает о мафии все. Ну, или почти все.

Организованной преступностью он интересовался еще до поступления в Академию. А во время учебы даже написал дипломную работу о влиянии этнических факторов на появление новых преступных группировок.

Сделать несколько метких наблюдений, за которые он получил похвалу от ректора, Алексу помогли личные наблюдения за жизнью родного Дивона и рассказы, а точнее – легенды его района. Он знал, как русские, заработав правдами и неправдами достаточно денег, открывали рестораны, офисы и переезжали в более богатые районы, освобождая место для выходцев с Ближнего Востока. В остальной Америке происходило то же самое, только в более крупных масштабах.

Для своей письменной работы Алекс взял за основу два города: Чикаго и Нью-Йорк. Точнее, гетто этих городов.

Так, в XIX веке все крупные американские преступные группировки были ирландскими. И страх типичного белого американца стать жертвой преступления был отражением именно «ирландской угрозы». Когда ирландские бандиты «поднялись» и покинули свои ужасные гетто, их место заняли итальянцы и евреи. Вот кто развернулся по-настоящему!

Два самых важных в то время мафиози – сицилиец Лаки Лучано и польский еврей Мейер Лански успешно объединили крупные преступные банды США в громадный синдикат. Именно тогда зародилась организованная преступность. Способствовало этому становлению совпадение трех факторов: Сухой закон, Великая депрессия и (Алекс должен был с сожалением признать третий факт) бездействие ФБР.

С течением времени Коза Ностра никуда не делась. Из года в год она только расширяла свое влияние. Мафию не смогли уничтожить ни аресты известных на всю страну донов, ни громкие разоблачительные дела о коррупции в высших эшелонах власти. Мафия ушла на такие высоты, что уличный бандитизм теперь вызывал у них лишь усмешку.

Но жизнь не терпит пустот. В нынешние времена место на улицах заняли афроамериканцы и латиносы.

Но больше всего Алекс увлекался именно итальянской мафией. Он знал историю Коза Ностры, ее методы, нравы и обычаи. Знал биографии лидеров мафиозных семейств, клички знаменитых гангстеров и многое другое. Именно поэтому думал, что его первое дело будет связано с итальянцами.

– Так ты считаешь себя знатоком Коза Ностры? – усмехнулся Миллер, откусывая половину пирожного.

– Можете меня проверить, – возмутился его недоверием Алекс.

– Даже так? Ну, ладно. Как называлась силовая структура синдиката, возникшая в тридцатые годы?

– «Корпорация убийств».

– Как звали главного психа и палача этой организации?

– Альберт Анастасия. Этот маньяк считал убийство решением абсолютно любой проблемы.

– Как его самого убили?

– Расстреляли в манхэттенской парикмахерской.

– Хм… Что такое «чикагская амнезия»?

– Нежелание свидетелей давать показания в суде. В двадцатые годы в Чикаго…

– Стоп, верю. Ты свое пирожное будешь есть? Не возражаешь? Отлично. Еще один вопрос. Кто играл молодого дона Корлеоне в фильме «Крестный отец-2».

– Э-э… Роберт де Ниро. – Алекс нахмурился: – При чем здесь это?

– Как при чем? – Миллер строго поднял вверх указательный палец. – Такие вещи ты просто обязан знать.

– Так я был прав? – спросил Алекс. – Насчет расследования?

– Почти. Расследовать мы будем…

Миллер сделал паузу, чтобы отпить кофе. Потом откусил пирожное. Прожевал. Снова выпил кофе. Алекс терпеливо ждал. Генри отряхнул крошки, положил на стол десять долларов и поднялся:

– Пошли.

Алекс молча вышел за ним на улицу.

– Расследовать мы будем пропажу сумасшедшей старушки и одного, еще менее вменяемого, парня, – закурив, произнес Миллер.

– Простите? – Алекс подумал, что ему послышалось, но в следующую секунду понял: – А-а! Мафия похитила важных свидетелей?

Миллер захохотал, но вскоре прервался – его смех, как это часто бывает у заядлых курильщиков, перешел в кашель. Откашлявшись, он вытер выступившие слезы указательными пальцами обеих рук и сказал:

– Ой, уморил… Да какие из них свидетели? Мелинда Гамильтон может засвидетельствовать разве то, что видела живым Авраама Линкольна. Если вспомнит, конечно. А парень вряд ли помнил, что с ним происходило два дня назад.

Алекс молчал, чувствуя себя одураченным.

– Не понимаю.

– Чего ты не понимаешь?

– А как же… Я думал… Вы самый опытный и такой…

– Мудрый? Гениальный? Раскрывший за свою долгую карьеру немало дел? Да, это все я. – Миллер перестал улыбаться. – Но это все в прошлом. Сегодняшние реалии таковы: ты – зеленый, неопытный новичок. Я – старый алкоголик, которому до пенсии остался месяц. Классический тандем. Именно поэтому нам дали самое дурацкое задание, которым, по сути, должна заниматься полиция.

– Тогда зачем к этому делу подключилось ФБР?

– Дело в пропавшем парне. Он особенный. Пошли в офис.

Агенты вернулись в свой кабинет. Миллер усадил Алекса на свой стул, а сам встал у окна и достал помятую пачку сигарет. Вообще-то курить в здании запрещалось, но Миллеру, похоже, было на это наплевать.

– Сожалею, что разочаровал тебя, Алекс. Наверное, ты думал, что мы поднимем по боевой тревоге SWAT и поедем арестовывать главу итальянских мафиози дона Винченцо? – Он помолчал, ожидая реакции Алекса. Но тот был настолько растерян, что не произнес ни слова. Тогда Миллер продолжил: – Ладно, вернемся к нашим сумасшедшим. Ты вообще-то зря не воспринимаешь всерьез это дело. Знаешь, сколько людей пропадает за год в нашей прекрасной стране?

– Не знаю, – буркнул Алекс. – Тысяч пять, наверное.

– Согласно официальным данным нашей с тобой службы, ежегодно в Соединенных Штатах пропадает более миллиона человек, – мрачно хмыкнул Миллер.

– Сколько?! – Алекс даже поднял голову от удивления.

– Ты правильно услышал. А говоришь – пять тысяч. Причем на протяжении последних лет этот печальный показатель постоянно увеличивается. Например, двадцать лет назад пропало не менее ста пятидесяти тысяч человек.

– Миллион?! И все они исчезли без следа? – пораженный этой цифрой никак не мог успокоиться Алекс.

– Нет, конечно. – Миллер прикурил сигарету и открыл окно. – К счастью, около шестидесяти пяти процентов пропавших без вести находятся в течение недели с момента исчезновения. В основном это люди, не известившие своих родственников и друзей о запланированном путешествии или деловой поездке.