В это время госсекретарь США Дж. Бирнс и министр иностранных дел Великобритании Э. Бевин, принимавшие участие в 3-м заседании Совета министров иностранных дел в Нью-Йорке, сочли возможным передать генеральному секретарю ООН письмо Кавама о намерении ввести войска в Азербайджан, в котором говорилось и об угрозах советского посла. Э. Бевин проинструктировал британского посла в Тегеране, чтобы Кавам заполучил от советского посла изложенную в письменном виде позицию СССР в отношении Азербайджана, а затем направил ему письменный ответ для того, чтобы затем правительство Ирана могло опубликовать здесь обе ноты. Посол Дж. Аллен писал госсекретарю, что эта устная «рекомендация», не для них, конечно, но для Ирана носит характер приказа, и Иран не может не придать ей значения. Кавам должен либо принять ее и отказаться от ввода войск в Иранский Азербайджан, либо возразить, но в этом случае ему понадобится поддержка всего мира. В итоге к концу ноября США определились со своей позицией. В инструкции, направленной американскому послу в Тегеране из Госдепартамента за подписью Дина Ачесона, говорилось: «Объявите Каваму о том, что его желание проинформировать Совет Безопасности о положении в Иране может быть оправдано. Если он будет делать это, то пусть затронет следующие аспекты: а) о попытке иранского правительства восстановить свою власть в Азербайджане мирным путем и ее провале; б) о желании правительства послать войска в Азербайджан для установления порядка и обеспечения проведения выборов; в) о принятии этого решения, несмотря на угрозы советского посла; г) данное обращение носит характер доклада для последующего вынесения вопроса на рассмотрение Совета Безопасности, является вынужденным и сделано с надеждой на то, что Совет Безопасности рассмотрит этот вопрос и примет во внимание ситуацию в Азербайджане».
Сразу после получения инструкции из Вашингтона, 2 декабря, Кавам встретился с послом США для обсуждения положения в Азербайджане. В подробном отчете об этой встрече Дж. Аллен писал: «В конце встречи Кавам сообщил о намерении проинструктировать своего представителя при ООН по поводу представления генеральному секретарю ноты о положении в Азербайджане и информирования Совета Безопасности. Он заявил о своем желании следовать аспектам, предложенным госдепартаментом. Наверное, он в своем уведомлении будет использовать мягкие выражения в отношении Советского Союза. Но он сказал, что направит Совету ноту об общем положении. Кавам не скрыл, что, главное, ему хотелось бы знать о реакции американского правительства на существующую ситуацию и его рекомендации по поводу того, что следует предпринять для сохранения независимости Ирана, хотя он предвидит те нелицеприятные вопросы, которые будут заданы в ответном письме госдепартамента. В ходе дискуссии Кавам заявил, что не хочет принуждать нас к чему-либо, связанному с вводом войск в Азербайджан, так как он все равно примет это решение. Однако, несмотря на это, он был бы рад получить нашу поддержку»[907].
В сложившейся напряженной ситуации печатные органы «Туде» сообщали о том, что ввод войск в Азербайджан угрожает южным рубежам СССР и, в соответствии с договором от 1921 года, Красная Армия может вернуться на иранскую землю. А посол Ирана в СССР М. Фируз, передавая предупреждение Москвы посредством личного послания, утверждал, что последствия подобных действий Ирана могут иметь катастрофический характер. Отвечая на письмо Фируза и предупреждение Садчикова, Кавам заявил, что Азербайджан является частью Ирана и это никоим образом не касается Советов. А если это не так, то «чем раньше этот вопрос будет разъяснен всему миру, тем лучше…»[908].
После назначения М. Фируза послом в СССР, перед его отъездом советское посольство в Тегеране устроило прием в его честь. В разгар банкета И. Садчиков спросил у Фируза: ранее он говорил, что Кавам готовит личное послание Сталину, принес ли его Фируз. Тот ответил, что Кавам ничего не передавал в письменном виде, а устно просил заверить, что он, Кавам, для улучшения отношений с СССР сделал все возможное. А вот СССР, обещавший широкую экономическую помощь, своего слова не сдержал. Поэтому премьер поручил Фирузу провести переговоры об экономической помощи Ирану. И. Садчиков тут же парировал, что Советский Союз такого обещания не давал. На переговорах с Кавамом в Москве обсуждались азербайджанский и нефтяной вопросы, а также сроки вывода советских войск из Ирана, но о советской экономической помощи речь не шла. Наедине с советским послом Фируз сказал, что премьер-министра теперь не узнать, его как будто подменили. И. Садчиков добавил, что в поведении Кавама наблюдаются сильные перемены: изменился, перестал советоваться, перестал делиться внутренней информацией, дает ложные обещания и сообщает ложные сведения. Посол отметил, что эти перемены в Каваме он начал наблюдать за три-четыре недели до формирования нового кабинета[909].
В середине ноября, после приезда в Москву, М. Фируз встретился с В. Деканозовым, Я. Маликом, С. Сычевым.
19 ноября на переговорах с В. Деканозовым Фируз пожаловался на усиление реакции в Иране, которую поддерживают англичане и шах. Он добавил, что реакционные элементы в Иране используют в своей пропаганде отсутствие развернутых торговых связей и неурегулированность взаимных расчетов между СССР и Ираном, и предложил начать переговоры для заключения нового торгового соглашения, организации товарооборота на новой основе и урегулирования взаиморасчетов. Деканозов ответил, что «имеется важный и пока не решенный вопрос о нефти, поэтому едва ли министерство внешней торговли будет обсуждать новый крупный вопрос, не закончив вопроса о нефти. Срок для решения нефтяного вопроса давно истек. На основании обмена письмами от 4 апреля с.г. между премьер-министром Кавамом и послом Садчиковым нефтяной вопрос должен был быть решен в течение семи месяцев, начиная с 24 марта, т. е. не позднее 24 октября с.г. Однако иранское правительство не выполнило своих обещаний, и нефтяной вопрос, имеющий важное народнохозяйственное значение для Ирана, до сих пор остался нерешенным. Общественное мнение Советского Союза обеспокоено невыполнением иранским правительством своих обещаний и справедливо ожидает его скорого разрешения».
Фируз ответил, что нефтяной вопрос не должен беспокоить советскую сторону. Он обязательно будет решен в положительном плане. Иранское правительство выполнило свои обязательства для решения этого вопроса и сейчас дело только за Меджлисом, который, несомненно, утвердит предложение правительства. Деканозов возразил: «Нельзя сказать, что иранское правительство выполнило свои функции в этом деле, оно обязано довести его до конца»[910].
27 ноября М. Фируз встретился с С.Сычевым. Фируз с порога стал жаловаться, что реакционеры в Иране мешают развитию советско-иранских отношений. Сычев ответил, что «решающей силой в Иране является премьер-министр Кавам и его демократическая партия. Они имеют все возможности определять по своему усмотрению внутреннюю и внешнюю политику». Фируз сказал, что «это не совсем так. Кавам не имеет сейчас прежней силы». И добавил, что он «неоднократно указывал Каваму на необходимость прибрать к рукам армию. Кавам не решился на этот шаг…» Он, Фируз, все время указывал Каваму, что азербайджанцы являются его опорой, он предлагал Каваму оставить азербайджанцев на время выборов в покое, чтобы они избрали своих депутатов. Он не думает, что Кавам лично является сторонником ухудшения отношений с азербайджанцами, но сейчас он невольно действует в ногу с военщиной. Фируз телеграфировал Каваму, что нельзя допустить, чтобы азербайджанский вопрос вновь получил международный резонанс[911].
29 ноября М. Фируз встретился с Я.Маликом. Визит носил протокольный характер. Посол опять разглагольствовал, что иранский народ с большой симпатией относится к советскому и не стоит обращать внимания на сложности, которые своими интригами создают реакционные элементы. Фируз подчеркнул, что «иранский народ понял, что Советский Союз будет всегда способствовать делу социальному прогрессу в Иране»[912].
