Жюльен подозрительно взглянул на меня, покачал головой из стороны в сторону. Типичный для француза жест, между прочим.

— Думаю, сначала лучше попробовать через люк, — сухо сказал он и направился вверх к площадке.

— Жюль, а вы правда француз? — спросил я, когда Лебо отваливал диск люка.

— Я гражданин Сьельвивана, если это вас так интересует. А многие сьельвиванцы, в свою очередь, имеют французские корни. Правда, разговаривают, в основном, на междумировом языке. Мало кто ценит свои корни.

Мне показалось или в голосе Жюльена промелькнула грусть? Нет, скорее — раздражение.

— Лезьте первым, — сказал мне он, указывая на раскладную лестничку. — Я не хочу лишиться головы, если вашей гивере захочется попробовать на вкус того, кто появится из люка.

Внутренне усмехнувшись — я и забыл, как люди боятся мою зверушку! — я поднялся по узким ступенькам. Осторожно выглянул из люка, готовый в любой момент нырнуть обратно, и, наконец, выбрался на выпуклую крышу вездехода, держа дробовик наготове. Вслед за мной вылез Лебо, также внимательно оглядываясь по сторонам.

Вездеход стоял с небольшим перекосом в правую сторону. Его нос глубоко ушел в зеленое месиво джунглей, а левым бортом он достаточно плотно прилегал к массивной глыбе черного камня. Она-то и не давала двери-трапу откинуться вниз.

Но главным было то, что Дороги здесь не было.

Я поискал ее взглядом, потом зажмурился, пытаясь ощутить ее внутренним чувством…

Ничего. Никакого оранжевого покрытия, неподвластного времени и физическим воздействиям. Только широкая просека, которую, по-видимому, прорубили совсем недавно — даже мелкая поросль не успела пробиться. Один коричневый, рыхлый с виду грунт.

— Ничего не понимаю! — пробормотал Жюльен с самым ошарашенным видом. — Мы должны были ехать по Дороге как минимум сотни две километров! Куда же она делась? Или Пласт ошибся и свернул в сторону? Хотя, в принципе, куда ему сворачивать: просека-то ведь одна…

Лебо враз растерял всю свою спесивость. Взгляд растерян, голос неуверенный. Я наслаждался этой переменой и даже позволил себе тихонько фыркнуть.

— И нечего тут!.. — окрысился Лебо и тут же оборвал сам себя, пытаясь вновь обрести потерянную невозмутимость: — Глупый юмор в нынешних обстоятельствах неуместен, Проходимец. Ты должен и сам это понимать. Так какого черта Пласт свернул с Дороги?

Раздалось шумное пыхтение, и из люка показалась блестящая лысина Шварца. Толстяк с трудом выбрался из горловины, уселся на металл крыши и тяжело перевел дух:

— Уфф! Ну что тут у вас? Куда влетели?

— Дорога кончилась, — негромко сказал Лебо. — Или Пласт оплошал и слетел с нее.

— Пласт оплошал? Уфф! — Шварц протянул мне руку, и я помог ему встать на ноги. — Какие узкие люки и неудобные лестницы, право же! — пожаловался мне толстяк. — Проектировщики этого транспорта совсем не подумали о том, что пользоваться им могут люди различного возраста и комплекции, в том числе и в достойных летах! — Шварц потоптался на месте, затем приложил пухлую ладонь козырьком ко лбу, вглядываясь в просеку, оставшуюся после вездехода: — Нужно вернуться в то место, где мы сошли с Дороги, и осмотреть его. Пешком.

Лебо улыбнулся при упоминании «достойных лет», но тут же переменился в лице:

— Пешком?! Если хотите, идите куда вам угодно, но я — штурман, и лазанье по джунглям не входит в мои обязанности!

— В ваши обязанности входит доставка груза до места назначения, — неожиданно жестко произнес Шварц. — Вы взяли эту ответственность! И вы сделаете все возможное, чтобы доставка была осуществлена, иначе окажетесь некомпетентны. Н-да, некомпетентны!

Жюльен разом сник, ссутулился.

«А Шварц тот еще дядька!» — подметил я про себя.

— Где должен ждать нас Лука? — спросил толстяк уже спокойным тоном.

— В деревне, у торговца, — мрачно ответил Лебо.

— Расстояние от Перехода до деревни?

— От пяти километров до неизвестной величины. Кто знает, где вывел нас Проходимец?

— Как я понимаю, эту деревню должен знать наш попутчик Чино, — не обращая внимания на шпильку в мой адрес, проговорил Шварц. — Жюль, потрудитесь спуститься в вездеход и попросите-ка его сюда подняться. И Пласта позовите также — пусть посмотрит, в каком состоянии вездеход, прежде чем ехать.

Лебо исчез в люке, а Шварц потянул меня за плечо, принуждая наклониться, и зашептал мне на ухо по-русски:

— В деревне нас должны были ждать еще несколько человек — страхующая группа, отправленная туда Чаушевым за неделю до нашего выезда. Вот почему я обеспокоился, когда узнал, что Лука отправился на Тераи вперед нас: как-то это подозрительно выглядит, не находите?

— Вы не доверяете экипажу? — удивленно прошептал я, в очередной раз убеждаясь, что поездка эта, чем дальше, тем больше отличается от «легкого вояжа», который обещал мне Ангел Зоровиц.

— Я не доверяю никому, — просто ответил толстяк. — Такова уж моя профессия. Просто вам я не доверяю меньше, чем другим. Так-то. В общем, держите ушки на макушке и будьте готовы, будьте полностью готовы к любым коллизиям, молодой человек. Вся ситуация вокруг нас как-то давит на меня, стесняет…

Шварц заметил мой недоуменный взгляд и грустно улыбнулся:

— У меня неплохо развита интуиция, Алексей. Кто-то назовет это даром предвидения, кто-то — логической работой подсознания, анализирующего факты, укрывшиеся от сознания… Но выручало меня это чувство не раз, не давая влезть в неприятную кашу.

— А сейчас?

— А сейчас мы в этой каше по уши, хоть и не видим этого. Что-то готовится, зреет. И когда это что-то произойдет…

— Я не буду вылезать наружу!!!

Я вздрогнул и повернулся к люку, откуда вырвался этот отчаянный вопль.

— Делайте что хотите, — продолжал орать Пласт, — можете сами осмотреть транспорт снаружи и рассказать мне потом о его состоянии, но я в эти джунгли ни ногой!

«Ага, — злорадно подумал я, — значит, наш дорогой водитель сам панически боится выходить из вездехода в здешних местах, хотя и развлекается на досуге, пугая неосведомленных Проходимцев!»

Шварц уныло посмотрел на меня и склонился к люку.

— Тебя никто не заставляет спускаться на землю, — примиряюще сказал он, — просто выйди на крышу и осмотри сверху шасси. Прикинь, как развернуть вездеход, и можешь вернуться в свою любимую кабину.

Из люка показалась узкая голова Чино. На резко очерченной скуле — ссадина. Видимо, приложился, когда вездеход болтало. Наш попутчик выбрался на крышу вездехода, с любопытством огляделся и вопрошающе взглянул на Шварца.

— Ты сможешь сориентироваться в этих местах? — спросил его толстяк. — Сможешь вывести нас к деревне?

— Дельгядо? Да, сеньор. Мне приходилось охотиться здесь, так что места я знаю. Вы доставили меня на Тераи — я же помогу вам как проводник. Услуга за услугу, сеньоры.

И Чино, видимо очень довольный собой, жизнерадостно осклабился, после чего ткнул пальцем в торчащую с приподнятой стороны вездехода «лапу» шасси с колесами:

— Видите, сеньоры, все перемазано в слизи?

— Ну, — хмуро буркнул Шварц. — Там много чем перемазано.

— Но слизь-то видите? Такая коричневатая?

— Вижу, — вынужденно согласился толстяк. — А выводы, выводы?

— Похоже, что мы влезли в след ганьяго, сеньоры, — чуть ли не с гордостью изрек охотник. — Он пересек Дорогу, а мы въехали в его след. Вот машину и понесло.

— Да тут все деревья по бокам просеки измазаны этой склизкой жижей, — недоуменно влез в разговор я. — Это ж сколько ее твой ганьяго производит?

Чино величественно обвел рукой просеку:

— Сколько переварил деревьев, столько и слизи.

— Погоди, — я был ошарашен. — Погоди, ты хочешь сказать, что какая-то гигантская тварь прожрала себе путь среди Деревьев, оставив после себя скользкий след? Да у этой просеки только ширина метров десять будет!

Чино с гордостью, словно говорил о своей любимой лошади, кивнул головой:

— Ганьяго, сеньор!

Мне осталось только развести руками, беспомощно оглянувшись на Шварца. Тот еще больше нахмурился, поиграл щеками и пробурчал что-то нечленораздельное под свой короткий нос. Очевидно, он чувствовал то же, что и я: делать попытки представить размеры и внешность твари, прожирающей себе десятиметровую просеку в джунглях, не было никакого желания. Не встретились с ней, вот и ладно. Хватило вляпаться в ее поганый слизистый след.