— Может, ты поможешь мне?

Я с трудом поднялся и на подгибающихся ногах, воротя морду в сторону, подошел к кровати. Так и есть: одна из щиколоток девушки была привязана к кроватной ножке.

— Ты… — Я поднял валяющийся на полу халат.

— Не суй мне эту тряпку — тьфу, тьфу! — отвяжи ногу!

— Ты…

— Я в порядке, — Ками продолжала отплевываться. — Просто не было другого выхода, кроме как перегрызть этому уроду горло.

Сердце прыгнуло вверх и застряло в горле, глаза защипало, свет свечей расплылся: не львиный зев! Не львиный зев!!!

— Ты не одета, — выдавил я, пытаясь сглотнуть застрявший в районе кадыка ком.

— Лё-ша, оставь халат. У меня все равно руки связаны!

Я бухнулся на колени, в один миг выхватил «кинжал» и перерезал веревку возле щиколотки. Ками тут же переступила через связанные руки, протянула мне запястья.

— Фу-ух!

Девушка крутнулась, заворачиваясь в сдернутую с кровати широченную простыню, затем кинулась к низкому столику, схватила валяющуюся рядом бутылку и отбила горлышко о ребро столешницы. Пенная струя ударила ей в лицо. Ками фыркала, утиралась простыней, вылила остатки шампанского в рот, шумно пополоскала, выплюнула. Отбила горлышко у второй бутылки…

Я сидел на кровати, тупо глядя на ее действия. В голове мелькали кровавые пятна, обнаженное тело Ками, почему-то — бледно-желтые цветы с кустов на террасе… Девушка, отмыв лицо, отшвырнула бутылку, и в одно мгновение я оказался у нее в мокрых, пропахших вином объятиях.

— Ты пришел! Лё-ша, ты пришел за мной!

— Ты сумасшедшая. Как ты ему горло…

— А что было делать? Руки связаны. Эта тварь стала разводить и привязывать ноги… — Ками вздрогнула, еще крепче прижалась ко мне. — Хорошо хоть в голове прояснилось достаточно, чтобы ухватится зубами. Меня и не такому учили… Хотя мерзко, конечно. Теперь, кажется, никогда рот не отмою.

Гах!!!

Оглушительно грохнул взрыв, определенно — на крыше. Посыпались осколки стекла, оставшиеся в разбитой двери. Ками в один миг оказалась возле завешенной ковром стены у изголовья кровати, сдернула с ковра две коротких сабли, похожих на абордажные кортики, швырнула на кровать.

— Уходим отсюда!

На меня снова напало оцепенение: девушка сорвала с себя простыню, в один миг натянула рубашку графа, которая была ей до колен, подхватила клинки. Глаза горят сумасшедшим огнем…

Я выглянул из-за косяка разбитой двери — никого, только дымится пролом, зияющий на месте закрытого мною люка, — охрана взорвала его вместе с лежащим сверху телом. В это же время из пролома показалась чья-то голова, с утеса ударил выстрел, и голова исчезла. Попал Катуш или нет — я не увидел, но он не пускал охранников наверх, это уже было хорошо.

Не успел я ничего предпринять, как Ками промчалась мимо меня и прыгнула в темную дымящуюся дыру. Я заорал, побежал к пролому, из которого выплеснулся хор яростных воплей, захлопали выстрелы…

Прыжок. Еле удержавшись на разбитых взрывом ступенях, я побежал было вниз, но споткнулся о валяющееся на лестнице тело, перескочил, наткнулся на второе, третье… Вся лестница забрызгана кровью, словно по ней, кромсая охранников, пролетел гигантский стальной вентилятор, включенный на полную мощность. Мощный кислый запах с привкусом железа…

В коридоре лежало еще три тела. Я пробежал расстояние до комнаты, где оставил Санька, в две секунды. Двери в комнату были раскурочены, в самой комнате — какой-то багровый кошмар. Санёк снова сидел в кресле со связанными руками и с ужасом пучил глаза на Ками, стоящую в залитой кровью рубашке посреди груды тел. С опущенных клинков сабель падали красные тягучие капли.

Какая-то фигура показалась в дверях в смежную комнату, ахнула, увидев чудовищную картину. Я не успел развернуть ствол дробовика, как светлая молния мелькнула из выброшенной руки Ками, и фигура завалилась с саблей, торчащей из грудной клетки.

— В-вашу мать! — подал голос Санёк. — Так и обмочиться можно… Это же… Это… Лёха, ты на глаза ее посмотри! Она…

Санёк понизил тон, как будто из-за этого Ками его не услышит.

— Лёх, она нас заодно не покромсает?

Я хотел было как-то подбодрить штурмана, но не находил слов. Ками тем временем подошла к телу в дверях и с хлюпающим звуком выдернула клинок.

— Ну… по крайней мере, они этого заслуживали, — продрожал голосом Лапшич. — Я не могу ее осуждать. Не могу…

Штурман явно боялся обращаться к девушке напрямую, поэтому говорил о ней в третьем лице.

— Ты нашел ампулы? — спросил я его.

— Нашел, — закивал Санёк, — только…

— Что «только»?

— Только ни фига это не антивирус!

— Ты можешь говорить по-человечески?!

— Наверное, лучше буду говорить я.

Голос — уверенный, спокойный — исходил из смежной комнаты. Ками молниеносно развернулась в сторону дверного проема — сабли провернулись в ее кистях.

— И придержите свою дикую даму, — потерял примерно половину уверенности голос. — Пожалуйста. Меня не нужно убивать. Вам же не нужно.

— Ками, погоди, — я взял девушку за плечо. — Мне кажется, этого типа нужно выслушать.

Девушка едва заметно кивнула, уронила одну из сабель на пол и тут же подцепила ногой револьвер, в долю секунды подкинула, поймала и наставила на дверной проем. Я тоже взял двери на прицел.

— Может, меня отвяжете? — робко попросил Санёк.

Я нетерпеливо мотнул головой, и штурман обреченно вздохнул.

— Я выхожу, молодые люди.

Из дверей, медленно и осторожно двигаясь, показался мужчина лет сорока, одетый в серый костюм-тройку довольно элегантного покроя. На шее — жемчужного цвета платок, рыжеватые, слегка вьющиеся волосы удлиненными локонами обрамляют румяное, бритое лицо с крупными, простыми чертами. Вот только зеленые глаза, цепко выхватывающие детали происходящего в комнате, были ой как не просты.

Мужчина оглядел общую картину, словно не замечая наставленные на него стволы, слегка поклонился Ками. В этот момент я испугался, что девушка нажмет спуск, но обошлось…

— Великолепная команда, — наконец проговорил рыжеволосый. — Я нанял бы вас за любые деньги, но, как я понимаю, это предложение сейчас будет неуместным?

— Где? — перебил я его. — Где сыворотка, антивирус, лекарство, или что там было в этих ампулах…

Рыжеволосый господин пожал плечами и медленно (Ками тут же перетекла ему за спину) поднял ладонь с лежащей на ней какой-то карточкой.

— Как я понимаю, вам важнее будет прочитать, что здесь написано. Эта визитная карточка лежала в «портсигаре» под ампулами.

Я кивнул на чудом оставшуюся целой тумбочку:

— Положи туда и отойди в сторону.

Рыжеволосый повиновался.

Я поднял кусочек картона. Пробежал глазами. Затем медленно перечитал, втискивая информацию в сознание.

Почерк принадлежал Чаушеву, так что сомнений быть не могло.

— Может, теперь поговорим? — Рыжеволосый еще раз обвел взглядом комнату и поморщился: — Только, желательно, не в компании трупов.

— Поговорим здесь. — Я уселся в продырявленное пулями кресло, стоящее рядом с креслом Санька, продолжая держать ствол дробовика в направлении серого костюма. — Выкладывай.

Господин в сером костюме пожал плечами:

— Вы утомились. Ладно, понимаю. Дело в том, что я послан из столицы для урегулирования вопроса с развитием эпидемии львиного зева. У меня есть довольно обширные полномочия и указания, но есть и право принимать самостоятельные решения, что может быть использовано для нашей взаимной выгоды.