«Лидия» была кораблем пятого класса средних размеров, построенная в Уолвиче в 1796 году по проекту сэра Уильяма Рула. При водоизмещении в 951 тонну и длине в 143 фута, она была вооружена двадцатью шестью 18-фунтовками на батарейной палубе, восемью 9-фунтовками на шканцах и двумя 12-фунтовками на баке. Ее штатная команда составляла 274 человек, а стоимость строительства — 19 070 фунтов стерлингов. После посадки на мель в устье Шеннона, ее прежний командир был снят с должности за пренебрежение своими обязанностями, а корабль поставлен в ремонт. Фрегат вновь вошел в строй, как и было согласовано, 12 марта 1807 года.
22 марта «Лидия», наконец, вышла из Чатема и 24 марта прибыла в Портсмут. Мария приехала на борт, чтобы повидаться с мужем и осмотреть корабль, и Хорнблауэр воспользовался случаем, чтобы отпустить остальных офицеров на берег. Лично для него это был период сравнительного благополучия, так как он получил свою долю призовых денег за взятие «Кастильи»: это не было состоянием, но все же составило порядочную сумму, так как два командира английских кораблей разделили между собой одну восьмую стоимости захваченного испанского фрегата. Теперь Хорнблауэр был лучше одет, на его столе появилось серебро, а скромные желания Марии были более чем удовлетворены. В полученных им приказах было указание следовать на Мальту, приняв на борт капитана Королевского флота Оуэна Гриффитца и мистера Джона Уизиншоу. Под большим секретом ему сообщили, что планируется оккупация Александрии английскими войсками. Капитан Гриффитц был экспертом по совместным операциям, посылаемым для руководство собственно высадкой. Мистер же Уизиншоу был гражданским инженером, которому предстояло выяснить возможности прокладки через Суэцкий перешеек канала, который бы соединил Средиземное море с Красным. «Лидия» должна была присоединиться к экспедиции у Мальты, оставаясь затем в Александрии столь долго, сколько потребовалось бы для обеспечения работы мистера Уизиншоу, а затем — доставить его (уже без капитана Гриффитца) обратно в Портсмут. Их Лордовские Светлости предполагали, что «Лидия» снова вернется домой к концу августа, после чего она потребуется для выполнения особой миссии. После того, как два пассажира поднялись на борт, Хорнблауэр снова распрощался с Марией и отплыл из Портсмута 28 марта 1807 года.
Чтобы ни предполагали приказы Хорнблауэра, по-видимому, в них вкралась ошибка, так как экспедиция в Александрию отплыла к месту назначения уже задолго до этого — отплыла, когда сама «Лидия» еще стояла в Чатеме — так что теперь возле Мальты не было флота, к которому Хорнблауэр мог бы присоединиться. Более того, когда 11 июня «Лидия» достигла Александрии, оказалось, что этот исторический порт, по крайней мере, на некоторое время, находится в британских руках — капитану Гриффитцу больше нечего было делать. Перед мистером Уизиншоу, напротив, стояло интересное задание, к тому же такое, при выполнении которого ему мог помочь Хорнблауэр. До конца июля Хорнблауэр узнал кое-что о Египте и еще кое-что — об инженерном искусстве, в то время как мистер Уизиншоу немного научился навигации и, гораздо больше, древней истории. Содержание его отчета не представляет интересов для целей этого повествования, но зато опосредованно объясняет, почему «Лидия» была послана со столь необычной миссией. Суэцкий канал античных времен внимательно изучался не только с целью его воссоздания, но и в качестве примера, с технической стороны, постройки чего-то подобного в Панаме. Кое-то в правительстве и, возможно, даже в Кабинете, вынашивал мысль о развитии водного пути через перешеек, очевидно, через озера Манагуа и Никарагуа (очевидно, этим государственным деятелем был Джодж Каннинг, глава казначейства военно-морского флота с 1804-го по 1806 год, чья последовательная политика в отношении испанских колоний имела большое значение. Он ушел со своего поста задолго до того, как Хорнблауэр получил свои приказы, однако вся схема, по-видимому, была им разработана и получила одобрение еще в 1806 году).
Будучи молодым лейтенантом, Горацио Нельсон также был послан для изучения этих возможностей в 1780-м году. Его экспедиция пыталась достичь озера Никарагуа по реке Сан-Хуан, несомненно, с целью захвата города Гранады. Попытка провалилась, однако сама идея осталась, в особенности того, что касалось повторения подобной попытки уже со стороны тихоокеанского побережья. Подобный план представлялся более реальным в 1807, поскольку появились сообщения об анти-испанских волнениях в районе залива Фонсека. После захвата этой территории, возможно, с помощью местных колонистов, надлежало решить следующую проблему — определить собственно маршрут нового пути и наиболее подходящие средства транспортировки. На карте соединить существующие водные пути при помощи относительно короткого канала представлялось особо трудным делом. Обсуждаемая концепция была та же, что привела в будущем к сооружению Панамского канала — разумное решение сложной проблемы. Однако если одни государственные мужи были заинтригованы возможностями Никарагуа, то другие были в этом проекте не заинтересованы, и среди этих, последних, весьма вероятно, были старшие офицеры — члены Совета Адмиралтейства. Они не могли понять, например, что общего Никарагуа может иметь с победой над Наполеоном. Эффект их вмешательства носил троякий характер. Во-первых, они сократили масштабы экспедиции, направляя всего один корабль вместо четырех, как было ранее запланировано. Во-вторых, они выделили для нее всего одного инженера, правда, обладающего опытом работы на каналах Эйр и Кальдер. И, наконец, в третьих, они решили (как мы это уже видели), что этому инженеру для начала надо посетить Египет. Здесь в древние времена также был канал, соединяющий запад с Востоком и эксперт мог бы узнать что-либо полезное для разрешения подобной проблемы. В целях соблюдения секретности ни Хорнблауэру, ни Уизиншоу ничего не было сказано о никарагуанском проекте. Они были коротко ознакомлены с ним уже после своего возвращения в Британию.
Как и было предусмотрено, «Лидия» пришла в Плимут к 25 августа. Пока ее ремонтировали, оснащали и снабжали всем необходимым для далекого плавания, мистер Уизиншоу съездил в Лондон, где ему и рассказали про Никарагуа — в обстановке особой секретности. Результатом стало то, что он наотрез отказался туда ехать. Возможно, он знал о Центральной Америке несколько больше, чем его потенциальные работодатели из Адмиралтейства. Возможно, он даже встречался и разговаривал с кем-то из числа участников экспедиции 1780 года. Каковы бы ни были его источники информации, он достаточно знал о Никарагуа, чтобы выступить против этой поездки. Их лордовские светлости могут поискать для этого кого-нибудь другого, и их новому избраннику останется только пожелать удачи — видит Бог, она ему понадобится! Бормоча что-то себе под нос о непроходимой тупости официальных лиц, мистер Уизиншоу вернулся в свой родной Ланкашир. Не подыскивая ему замены, их Лордовские светлости попросту решили, что Хорнблауэр отправится один. Он имел известность блестящего навигатора и решительного человека, а к тому же бегло говорил по-испански. Без сомнения, он найдет, что предпринять, когда окажется на месте. Из соображений безопасности Хорнблауэру рассказали весьма немногое, однако отправили его в поход с запечатанными приказами, которые он должен был открыть лишь после того, как покинет Мадейру.
Содержание приказов, когда Хорнблауэр, наконец, открыл их 19 ноября, возлагало на него следующие обязанности: он должен был установить связь с землевладельцем доном Хулианом Альворадо, чьи земли лежали вдоль западного берега залива Фонсека. Дон Хулиан собирался поднять восстание против Испании и Хорнблауэр должен был доставить и вручить ему пять сотен мушкетов со штыками, пятьсот патронташей и миллион патронов. Он также должен был поддерживать восстание, не исключая финансовой помощи (с собой Хорнблауэр вез пятьдесят тысяч золотых гиней, что отравляло его существование в течение всего путешествия) и признать суверенитет дона Хулиана над любой территорией, которую последний смог бы завоевать. Далее, подходя к сути дела, Хорнблауэру сообщалось, что одно из ответвлений залива Фонсека, называемое (по всей видимости) Эстеро Реал, почти вплотную подходит к внутриматериковому озеру Манагуа, которое, в свою очередь, сообщается с озером Никарагуа и, далее, с рекой Сан-Хуан, впадающей в Карибское море. При помощи дона Хулиана, Хорнблауэр должен был разведать этот путь через перешеек и сообщить свои соображения о мерах по улучшению этой коммуникационной линии — посредством канала или каким-либо другим образом.
