Выше по течению реки, но не доходя до Лондонской гавани, стоял на якоре шлюп «Атропа». Хорнблауэр принял команду кораблем 14 декабря и мистер Джон Джонс, первый лейтенант, сразу же ознакомил его с письмом из Адмиралтейства, в котором он назначался организатором погребальной процессии лорда Нельсона. «Виктори» с телом адмирала на борту прибыла в Солент десятью днями ранее, однако была направлена в Дептфорд. В течении недели тело должно было находиться в Гринвичском госпитале, откуда оно должно было быть перевезено по реке к ступеням Уайтхолла, а оттуда, по Стрэнду, в собор Св. Павла для погребения. Хорнблауэр во взаимодействии с Геральдической Коллегией должен был обеспечить соблюдение подобающего церемониала в сочетании с хорошей морской практикой. Погребение было назначено на 9 января 1806 года, а речная процессия должна была состояться накануне. Таким образом, у Хорнблауэра оставалось едва три недели для того, чтобы спланировать и осуществить (если удастся) невероятно сложную операцию. Все матросы и офицеры «Атропы» были ему незнакомы и, тем не менее, он был вынужден использовать их для написания приказов или доставки их по месту назначения. Среди людей, чьи действия ему пришлось организовывать и координировать, были старшие из адмиралов, Лорд-мэр и члены муниципалитета, герольдмейстеры и плакальщики. Единственным утешением Хорнблауэра было то, что его ответственность заканчивалась у ступеней Уайтхолла, где нужно было выгрузить гроб. После этого ему предстояло лишь распустить тридцать восемь барок и лодок, из которых состоял погребальный отряд. Все закончилось благополучно, а Мария в тот же день родила маленькую дочку, названную в честь матери. Единственной наградой Хорнблауэру стало его представление королю Георгу III на приеме, в ходе которого к нему на корабль был назначен мичманом Его Высочество принц Зейтц-Бунау. Владения этого немецкого князька были оккупированы Бонапартом, однако ему удалось сохранить самое дорогое — свое родство с Георгом III, которому он приходился внучатым племянником. Принц получил назначение на флот. Единственным соотечественником, сопровождающим Его Высочество в изгнании, оказался некий доктор Айсенбайс, медик, который был возведен в дворянское достоинство и назначен старшим камергером и государственным секретарем. Хитросплетения политики привели к тому, что Айсенбайс также был назначен на «Атропу» в качестве корабельного хирурга, а заодно он должен был продолжать свою службу принцу. Конечно же, это был неприятный сюрприз, зато Мария была восхищена самой мыслью о том, что ее муж вращается среди особ королевской крови.
«Атропа» получила приказ следовать в Средиземное море, так что Марии не было смысла возвращаться в Плимут. Чтобы ухаживать за такими маленькими детьми (старшему — Горацио — было чуть больше года), Мария не могла сделать лучшего выбора, чем поселиться со своей матерью в Саутси. К тому времени, как она сделала это, «Атропа» уже стояла на покрытом туманом рейде Даунс. Вследствие забавного стечения обстоятельств, Хорнблауэр оказался почти напротив местечка Ворс, места, где он появился на свет. Вследствие стечения других обстоятельств, на рейд проник французский капер из Дюнкерка, замаскированный под траулер из Рамсгейта. Единственными ключами к головоломке оказались одиночный пистолетный выстрел и плывущее весло. Следуя по этим следам в густом тумане, Хорнблауэр наткнулся на пакетбот из Вест-Индии, «Амелию Джейн», с призовым экипажем на борту. Судно было с легкостью отбито, а захваченных французов убедили показать место нахождения их корабля. Захваченный на абордаж в тумане, капер «Месть» стал ценной добычей и принес Хорнблауэру кругленькую сумму призовых денег, которые пригодились ему при возвращении в Англию. Пока же он направил «Месть» со своим рапортом в Чатем, а пленники были высажены на берег в Дилле. Как только туман рассеялся, «Атропа» вместе с конвоем вышла в Гибралтар 23 января, где и встала на якорь 9 февраля. Здесь его ожидали приказы Коллингвуда присоединиться к флоту, а пока принять на борт мистера Мак-Куллума, служащего Досточтимой Ост-Индской компании, вместе с его помощниками-туземцами. Мистер Мак-Куллум оказался специалистом по подъему грузов с затонувших судов и управляющим спасательными работами на Карамандельском побережье, а его помощники — ловцами жемчуга с Цейлона. Недоумевая, что вызвало необходимость столь странного подкрепления, Хорнблауэр снова вышел в море и присоединился к флоту у мыса Перро у берегов Сардинии. Он доложился адмиралу и получил приказ следовать в Левант, в бухту Мармарис. Там в 1801 году был пункт сбора транспортов, обеспечивавших высадку английских войск в Египте. Когда экспедиция собиралась, транспорт «Стремительный» перевернулся и затонул, унося с собой четверть миллиона фунтов стерлингов серебром и золотом, предназначенных для выплаты жалованья войскам. Теперь «Атропе» следовало идти на Мальту, где на борт в качестве штурмана должен был прибыть мистер Джордж Тернер, который присутствовал при катастрофе «Стремительного» и определил место его гибели. Хорнблауэру было приказано поднять деньги, причем Тернер должен был определить район поисков, а Мак-Куллум — провести спасательную операцию. Ни один из европейских ныряльщиков не мог погружаться на шестнадцать с половиной саженей — глубину, на которой лежал «Стремительный», поэтому из Индии привезли цейлонцев. Дополнительным осложнением была необходимость скрывать цель визита от турок, так как сокровище лежало на дне принадлежащей им бухты. Предписывалось не применять против турок силу, хотя они могли бы значительно осложнить выполнение задачи и были бы даже вправе потребовать выдачи сокровищ.
«Атропа» вошла в гавань Ла-Валетты 24-го, и Хорнблауэр передал в порт заказ на необходимые ему материалы, который включал (по требованию Мак-Куллума) целую милю полудюймового троса, четверть мили медленного запала и пятьсот футов кожаного «летающего запальника» (что бы это ни было). Он был приглашен на неизбежный обед к губернатору — контр-адмиралу сэру Александру Боллу, который брал остров штурмом в 1798–1800 — и также неизбежно Хорнблауэр взял с собой на этот обед принца Зейтц-Бунау. Именно на этом торжественном обеде он впервые услышал о проблеме, которой в будущем ему пришлось вплотную заниматься — судьбой мальтийских пленников в государствах Берберии. В то время он не уделил этому особого интереса, так как был полностью сосредоточен на исполнении текущей миссии. Когда Хорнблауэр вернулся на корабль, ему сообщили, что произошла дуэль между доктором Айсенбайсом и мистером Мак-Куллумом, в результате которой у мистера Мак-Куллума оказалось простреленным легкое. Из расспросов госпитального хирурга Хорнблауэр узнал, что пистолетная пуля проникла в грудную клетку на уровне пятого ребра (иными словами, возле самого сердца), и что смерти можно ожидать в течение нескольких дней. В бешенстве от того, что дуэль вообще имела место, злой на себя за незнание сложных отношений между противниками, которые привели к ней, Хорнблауэр принял решение принять Мак-Куллума на борт и отплыть в бухту Мармарис на рассвете, в надежде, что по прибытии туда раненый все еще будет жив. Без Мак-Куллума проведение спасательных работ представлялось невозможным. Он был единственным экспертом и единственным человеком, который мог давать указания цейлонским ныряльщикам и понимать, о чем они говорят. Задача сохранить его живым была поставлена перед Айсенбайсом, чей пистолетный выстрел и привел к трагедии. Хорнблауэр заверил доктора, что на кону стоит его собственная жизнь, и что он может быть повешен по обвинению в убийстве. Может, это и не совсем правда, но именно подобная угроза дала Мак-Куллуму шанс выжить. Впрочем, в начале перехода все говорило за то, что он долго не протянет. Между тем, он все еще был жив 8 марта, когда на горизонте показался Родос. В связи с этим Айсенбайс предположил, что пуля не осталась в грудной клетке, а застряла в мускулах спины. Существовал шанс, что ее удастся извлечь, проведя операцию, когда корабль будет стоять на якоре в закрытой бухте. Вечером 8-го такие условия появились — «Атропа» встала на якорь в бухте Мармарис.
