Следственная комиссия собралась на борту «Славы» 7 сентября, под председательством капитана Армитеджа с флагманского корабля. Мистер Бакленд был первым свидетелем и уже вскоре очутился в трудном положении, давая объяснения об обстоятельствах, при которых пленным удалось захватить «Славу». До этого момента перспективы его карьеры были еще неясны, однако следующие вопросы и ответы стали для нее решающими:
Председатель Комиссии:
— Что же произошло вечером 27 августа?
Мистер Бакленд:
— В середине вахты я проснулся от странного шума за стеной моей каюты. Некоторое время спустя дверь рывком распахнулась, и внутрь ворвались четыре или пять человек. Как только они вошли, я узнал в них военнопленных.
Председатель Комиссии:
— Где было ваше оружие?
Мистер Бакленд:
— Моя шпага и пистолеты висели на гвозде в переборке.
Председатель Комиссии:
— Могли ли вы до них дотянуться?
Мистер Бакленд:
— Да, сэр, но я не успел за них схватиться. Мужчина с тесаком подскочил ко мне и приставил лезвие к горлу. Остальные в это время связали меня полосами разорванных простыней и оставили лежать в каюте.
Председатель Комиссии:
— Чем вы можете объяснить, что вас пощадили, в то время как лежащий больным капитан Сойер был убит?
Мистер Бакленд:
— Я только могу предположить, что на него напала другая группа пленников, более ослепленных яростью битвы, нежели те, что атаковали меня.
Председатель Комиссии:
— А может, потому, что он пытался оказать хоть какое-то сопротивление?
Мистер Бакленд:
— Об этом мне ничего неизвестно.
Председатель Комиссии:
— Сколько времени прошло с того момента, как вы в первый раз услышали шум до того как пленные вошли в вашу каюту?
Мистер Бакленд:
— Несколько минут. Должен пояснить, что шум и беспорядки среди пленных — а, в особенности, среди женщин, размещенных на полубаке — не были чем-то неожиданным. Я полагал, что с этим справятся вахтенные на палубе.
Председатель Комиссии:
— Предполагали ли вы, что вас, как временного командира, вызовут при малейшем намеке на то, что кораблю угрожает опасность?
Мистер Бакленд:
— Так точно, сэр!
Председатель Комиссии:
— Однако, услышав шум, вы не предприняли никаких действий?
Мистер Бакленд:
— Я был уверен, что меня обязательно вызовут, если ситуация того потребует.
Председатель Комиссии:
— Благодарю вас, мистер Бакленд. Пожалуйста, останьтесь при заслушивании остальных свидетелей. Пригласите мистера Буша.
У комиссии сложилось впечатление, что Бакленд был вполне компетентным первым лейтенантом, но так и не вступил по-настоящему в командование кораблем. Настоящий лидер на его месте, располагая всего двумя вахтенными офицерами, с командой, уступавшей по численности своим пленкам, редко покидал бы верхнюю палубу. Прозвучавший выстрел заставил бы его появиться на шканцах полностью вооруженным уже в течение нескольких секунд. Но девизом Бакленда было: «Пусть за всем следит тот, кто на вахте!» Он был хорошим лейтенантом, и хорошим лейтенантом ему было суждено остаться навсегда.
Буш и Хорнблауэр дали свои показания и были удостоены похвалы, один — за то, что сражался, пока не был вынужден уступить подавляющей силе, а другой — за то, что быстро оценил ситуацию и принял правильное решение. Следующим свидетельствовал мистер Клайв, который представил доказательства, что болезнь капитана Сойера сделала для него невозможным командование кораблем. Другие свидетели пролили немного света на то, как началось восстание пленных, но в целом история осталась неясной, так как многие основные непосредственные ее участники были уже мертвы. После недолгого совещания, Комиссия сообщила свое решение, которое огласил капитан Армитедж:
«Комиссия полагает необходимым произвести тщательное расследование среди испанских пленных, для того, чтоб выяснить, кто из них убил капитана Сойера. Убийца, если он все еще жив, должен предстать перед судом. Что же касается, оставшихся в живых офицеров корабля Его Величества «Слава», то проведенное нами расследование дает основание полагать дальнейшие действия в отношении них лишенными необходимости».
Это означало, что заседания трибунала не будет, хотя Бакленд и просил о его назначении, как не будет и дальнейшего расследования. Конечно же, насчет смерти капитана Сойера — таково было единственное следствие проведенного расследования. Которое было получено незамедлительно. «Гадитана», ныне шлюп Его Величества «Возмездие» (18 пушек) готовилась к переходу в Англию, и Хорнблауэр был назначен на нее капитан-лейтенантом. Это его повышение было почти неизбежным — как это нам известно сейчас — однако стало для самого Хорнблауэра полнейшей неожиданностью. Захват и уничтожение базы каперов в бухте Самана, причем были захвачены три приза, а один корабль введен в состав британского флота, было небольшой, но решительной победой. При обычных обстоятельствах это событие было бы отмечено производством в капитан-лейтенанты первого лейтенанта «Славы» (что считалось бы также свидетельством признания успехов ее капитана). В данном же случае командир «Славы» погиб, первый лейтенант был не достаточно подготовлен к повышению, а следующий по старшинству офицер находился в госпитале и мог быть уволен со службы по инвалидности. Следующим на очереди стоял Хорнблауэр и, к тому же, он-то и был вдохновителем всей операции. В своем рапорте Бакленду Буш рассказал, что штурм форта Самана стал возможен благодаря его настойчивости, а увенчался успехом благодаря инициативе Хорнблауэра. В собственном же рапорте адмиралу, Бакленд отдал должное Хорнблауэру за то, что тот отбил «Славу». Да и мог ли он поступить иначе? Ведь уж кого-кого, а Хорнблауэра невозможно было упрекнуть в том, что он виноват в кризисе, который сделал эту отчаянную контратаку необходимой. Хорнблауэр не был на борту «Славы», однако отреагировал молниеносно, с первыми же выстрелами. Так что назначение командиром «Возмездия» какого-либо другого офицера (например, флаг-лейтенанта) было бы вопиющей несправедливостью по отношению к герою. Сэр Ричард Ламберт принял верное решение, с которым Буш сразу же согласился и которое Бакленд, в конце концов, вынужден был признать, по крайней мере, логичным. Бакленду досталась командирская доля за три приза — слабое утешение — и он все же вынужден был признать, что Хорнблауэр — блестящий молодой офицер.
От этого периода карьеры Хорнблауэра нам остались два документа, достойных того, чтобы привести их полностью. Первый представляет собой фрагмент письма, написанного капитаном Армитеджем сэру Эдварду Пеллью, который сохранился среди бумаг лорда Эксмута. В нем есть следующие строки:
12 Сентября 1800 года
«…недавно в Кингстон прибыла «Слава», после удачной атаки в бухте Самана на Гаити, при которой были захвачены три приза, а одна каперская шхуна уничтожена. Ты бы не удивился, узнав, что ее капитан — твой старый знакомый, Дэвид Сойер, был заперт в своей каюте как сумасшедший (каковым, говоря между нами, я его всегда и считал), так что высадкой десанта руководил первый лейтенант, мистер Бакленд. Они возвращались под завязку набитые пленными испанцами, которые напали на команду «Славы» и почти взяли над ней верх. Услышав выстрелы, молодой офицер, который командовал призами, собрал призовые команды на самое крупное из судов, подошел на нем к «Славе», высадился на нее и одолел испанцев в жестокой рукопашной схватке. Однако к этому времени Сойер и многие другие были убиты и ранены. Отчаянным храбрецом, который совершил этот подвиг, стал молодой человек двадцати четырех лет, по имени Хорнблауэр, долговязый и нескладный, с грустным выражением открытого лица, брюнет с карими глазами. Когда он предстал перед следственной комиссией, я нашел его меланхоличным, несколько рассеянным и очень бедно одетым, но стоило ему только начать рассказ о битве, его подбородок упрямо вздернулся, глаза засверкали, и весь он стал каким-то необыкновенно собранным. Сэр Ричард назначил его капитан-лейтенантом на «Возмездие» и я уверен, что если эта война продлится еще несколько лет, мы еще о нем услышим.
