Порох возился около радиоприемника, без устали тряся головой. На его рабочем столе лежала всевозможная аппаратура, глядя на которую можно было вообразить, что находишься в ракете, готовой стартовать на планету марсиан или венерианцев.
— Эй, запись готова? — спросил я его.
Встрепенувшись, словно мой голос его разбудил, он начал еще заметнее трясти головой и даже заикаться.
— Послушай…
— Что послушать? — мрачно спросил я, предчувствуя какую-то пакость.
— Лента… Она в том же состоянии, в каком я ее тебе дал. Новехонькая. Чистая. На ней ничего, даже плача вселенной, не записано.
Я сделал звук радио погромче и влепил Пороху звучную оплеуху. Тоже мне, "плач вселенной"!..
— Брось свои штучки! Я пообещал разнести твою развалюху, хочешь, чтобы я сдержал слово? Ты от меня больше ничего не получишь.
— Так и знал, что ты мне не поверишь, — испуганно прошептал он. — Но я тебя не разыгрываю, правда! И не прошу денег. На этой кассете ничего не записано.
— Надеюсь, ты не перехватил у меня игру? — спросил я раздумывая о случившемся.
Он дал слово бывшего вора, что нет. Какое невезение! Из-за моей невнимательности — забыл нажать на какую-то клавишу — лента крутилась вхолостую. Все мои надежды потерпели крушение от идиотской небрежности,
Я заново раскурил погасшую гавану и, глядя ему прямо в глаза, спросил:
— Ты разбираешься в почтовых марках?
— Нет, — мгновенно ответил он, хотя и нейтральным тоном.
— Может, знаешь о кражах марок, совершенных за последнее время?
— Понятия не имею!
— А имя Манафу тебе о чем-нибудь говорит?
— Манафу, Манафу! — Пытаясь припомнить, он комично перекосил лицо. — Да! Я вспомнил! Марки стоимостью в несколько миллионов леев. Уже были попытки их похитить… не советую тебе соваться. У нас их продать некому а вывезти из страны невозможно. Если даже и удастся переправить их через границу, то продать все равно не продашь без связей с акулами. А они проглотят тебя — не заметят.
— Хватит молоть языком! Кто уже пытался провернуть это дельце?
— Не знаю, — пожал он плечами,
— Ты уверен?
— Вполне.
Я затянулся сигарой и выпустил дым через нос.
— Какая сумма улучшит твою память?
— Поверь, я никогда не знал их имен!
Он казался искренним. У меня не было причин подозревать его во лжи.
Я распрощался и ушел, думая о том, что старость — это наказание за все наши ошибки. Причем наказание бесполезное.
В укромном местечке я разыскал телефон — автомат и, опустив в аппарат жетон, набрал номер, который крутился у меня в мозгу с самого утра.
— Да, — ответил мне скучающий голос.
— Ты еще меня ждешь? — помолчав, спросил я.
— Ты где?!
— Недалеко.
— Что ты делаешь? Ты придешь?
— А как же!
— Приезжай немедленно!
Мне стало так приятно, что я почти забыл обо всех своих бедах. Положил трубку, сел в машину и буквально полетел к" Атене — паласу". Перед входом прогуливался генерал, весь покрытый золотыми галунами. Я знаком подозвал его.
— Хочешь заработать что-нибудь сверх нормы?
— Оставь меня в покое, — осторожно сказал он. — У меня нет времени на пройдох!
Он принял меня за афериста или сводника. Я протянул ему в окошко номерок от гардероба и сотенную.
— Будь добр, принеси мне мою хламиду! — сказал я. — И по дороге прихвати букет роз. Одну из них можешь оставить себе и исколоть ладонь шипами. Возможно, у тебя изменится линия счастья.
Он брезгливо, будто фальшивую, взял сотню и удалился. Карманники и мелкие жулики вроде меня кружили в этих местах бесчисленными роями.
Что бы он сказал, увидев меня во всей красе — избитого, в изорванной одежде, грязного как свинья!
Когда он принес мне дубленку и букет пускай неказистых, но все же роз, я поблагодарил его сквозь зубы:
— Ты настоящий клад, спасибо!
— Неужели! — Он сплюнул в сторону. — Когда только вы угомонитесь? — И опять сплюнул. — Видно, удача ходит по пятам за проходимцами.
Я припарковал машину Парандэрэта на стоянке в боковой улочке, среди других автомобилей. Потом остановил такси и попросил шофера отвезти меня на площадь Оперы. К счастью, было темно, я поднял воротник дубленки и спрятал в него лицо. С букетом роз меня можно было принять за новоиспеченного папашу, которому жена народила сразу столько детишек, что он на радостях запил горькую.
До дома Серены я дошел пешком. Холодный чистый воздух помог мне обрести равновесие духа. Я старался наполнить им легкие, насколько позволяло сломанное ребро.
Дверь я открыл своим ключом. Серена читала при свече, и от колебаний пламени менялись очертания предметов, а черты лица приобретали какую-то новую пластику. Когда она меня увидела, очки сползли у нее с носа. Тем не менее реакция не была столь бурной, как я ожидал. Или я был не в таком страшном состоянии, как после первого мордобоя, или же она привыкла к моему истерзанному виду. Она тут же накинулась на меня с упреками:
— Не вздумай говорить, что единственный кирпич, выпавший из печной трубы, свалился как раз на тебя! — (Я покачал головой в том смысле, что ничего подобного утверждать не собираюсь.) — Тогда какими же способами тебе удается искалечиться в рекордное время? Ты что, хочешь попасть в книгу рекордов Гиннеса?
Я протянул ей розы и поцеловал. Губы ее пахли апельсином, а в глазах лениво светилась медовая зелень хвойного леса.
Стянув с себя грязные лохмотья, я пошел в ванную. На этот раз я даже не пел" Сердце красавицы", а быстренько принял душ и вновь доверил себя рукам Серены. Не обращая внимания на мои стоны, она кантовала меня до тех пор, пока я не превратился в учебное пособие по оказанию первой помощи. Это было не совсем то, что представляют себе наивные молодые девушки в мечтах о сказочном принце, но весьма впечатляюще!
Потом Серена приготовила мне горячий чай с лимоном. Я подливал в чашку ром до тех пор, пока цвет чая не стал гармонировать с золотистыми полосками на моей пижаме. Удобно устроив ноги на банкетке, я закурил новую сигару.
— Почему ты всегда так хорошо выглядишь? — спросил я,
— Ты так считаешь?
— Словно Ко — хи — нур в меду.
— Благодарю за комплимент.
— Какие новости ты мне принесла? Она отбросила упавшие на лоб волосы.
— Тебя разыскивает вся полиция страны.
— Очень интересно. Что еще? Она пожала плечами.
— Вдовец снова попросил моей руки.
— Что?!
— То, что ты слышал.
От миниатюрной зажигалки она прикурила сигарету и погрузилась в раздумья, окутанная голубоватым дымом. У меня появился еще один повод считать, что Манафу наступил мне на любимую мозоль. Наша следующая встреча закончится огромной брешью в его бюджете. За то, что он, вольно или невольно, втравил меня в эту лажу, он заслуживает гораздо большего. А когда подумаешь, что в доме Алботяну он еще имел нахальство просить меня, чтобы я представил его Серене…
— Ты воображаешь, что на тебе свет клином сошелся? Он делал мне предложение и раньше, даже прежде, чем затеял развод с Рафаэлой, Он утверждает, что тайно любит меня всю жизнь.
— И ты приняла предложение? Она отвела глаза и вздохнула.
— У Аркадие тоже есть свой шарм.
Я улыбнулся. Женщины пользуются своеобразным эталоном мужского шарма, зачастую намного превосходящим реальный.
— Ты не слышала ничего такого, что могло бы меня интересовать?
— Ходят слухи, что ты работаешь на кого-то, оставшегося в тени, — Улыбаясь, ответила она.
Вероятно, она подразумевает, что этот некто, оставшийся в тени, она сама. Как ей угодно! Каждый волен подразумевать, что хочет,
— О чем еще ходят слухи?
— Что у тебя какие-то ужасные сообщники.
— Ужасные?
— Ах, не знаю, отборные злодеи.
— К сожалению, сообщники именно таковы. Она угрожающе покачала головой.
— Сообщники, которые при первом же удобном случае предадут или убьют тебя.
— Брр, даже холодно стало! Ничуть не сомневаюсь. Именно это они и задумали… Что ты делаешь завтра?