— С серым лицом?
— С потухшими глазами. Майор Дашку, кажется.
— Ясно, — вздохнул вор.
— Твой человек, Димок!
— Наш…
Санду Бурда заказал мяса и еще пива.
— Сколько себя помню, не видывал следователя дотошнее. А я ведь, между нами говоря, не лыком шит… Он не поверил ни одному моему слову. И оставил постового у дома. Тебя дожидается, Силе!
— Знаю.
— Даже у школы засаду устроили.
Беглый вздрогнул. И спросил тихо:
— Как она?
Под взглядом Беглого Бурда опустил глаза. Силе сжал его локоть в тисках пальцев.
— Ничего.
— Что значит" ничего"?
— Василе, не суди меня строго.
— Говори.
— Девочка не знает… Я ей не сказал…
— Чего?
— Кто ее отец. Она выросла у нас…
Вор увидел, что кровь отхлынула от лица Беглого, и затараторил:
— Спокойно, дядя! Он прав, кой толк разбить сердце ребенку, отравить его сызмальства. Работай башкой, не только кулаками! Подожди, дай ей подрасти…
Гнев Беглого прошел. Глаза его подернулись влажной дымкой.
— Как она выглядит?
Санду Бурда достал из бумажника фотографию тоненькой девочки с косичками, в школьной форме,
— Мы ее сняли прошлой осенью, когда она впервые пошла в школу…
Узловатые пальцы Силе ласкали личико на снимке. Тяжелые горючие слезы падали на клетчатый передничек,
Очкарик достал пачку сотенных:
— Вот вам, братишка, для начала. Завтра достану еще. Беглый опустил деньги в карман.
— Сколько у меня еще осталось?
— Двадцать шесть тысяч.
— Принеси половину. Вторую половину оставь на содержание девочки.
— Слушай, братишка…
— Молчи!
Санду Бурда пожал плечами:
— Как скажешь, но так не годится! Тебе же нужны деньги.
— За месяц я встану на ноги. Можешь раздобыть нам два паспорта?
— Вечером переговорю с братьями Трикэ, если они еще на свободе. Квартиру устроил.
— Где?
— У тетки моей жены, сдающей жилье студентам. Десятая вода на киселе, никто не догадается.
Силе скривился.
— Когда она увидит рожу этого красавчика… Он у меня мало похож на студента.
— Я ей сказал, что вы провинциальные врачи, приехавшие на повышение квалификации.
— Еще не легче! — заметил Димок, — А вдруг ее черт попутает расспрашивать меня о всяких болячках?
Профессор бросил на него быстрый взгляд:
— А ты, Митря, вообще держи язык за зубами.
— Я-то ладно, а она… Знаю я, как бабы набрасываются на докторов…
— Прикинься зубрилой. Добрый день, добрый вечер — и глаза в книжку.
— Бедный я, несчастный! Силе повернулся к Бурде:
— Скажи, жена твоя в курсе?
— Нет. Я подумал, что бабе лучше ничего не знать, еще проговорится.
Вор вздохнул с облегчением:
— Молодец!
— Давай адрес.
— Улица Попа Тату, 216. Госпожа Александра Анджелеску.
— Квартира отдельная?
— Свой дом. Не спятил же я, селить вас в коммуналке! Старушка ничего, сами увидите. Я позвоню ей предварительно.
Беглый посмотрел на Димка.
— Надо купить белье, сорочки, чемоданы. Это по твоей части.
— Само собой.
Силе вертел в руках стакан. Помолчав, он тихо сказал:
— Вечером хочу увидеть свою дочку.
Лицо очкарика потемнело. Взглядом он попросил поддержки у вора. Димок начал издалека:
— Знаешь, я думаю…
— Вечером я хочу увидеть свою дочку! — повторил Беглый отчетливо.
— Как я ее приведу, Василе? Стоит нам выйти, за нами увивается хвост.
— Пойми же ты! — добавил Димок.
— Делай что хочешь, но приходи с ней! — Мать честная!
— Дя Силе, снова наколемся! Это ж крючок фараонский, сами шею под топор подставим!
— Заткнись, слышь! — Беглый сжал виски в кулаках. — Приведи ее в парк Чишмиджиу, покатай на лодке. А я где-нибудь притаюсь… — И прибавил шепотом: — Надо мне ее увидеть, братцы! Мочи моей больше нет!
Хозяйка угостила их вареньем и кофе, принесла в комнату вазу с цветами. Старый особняк блестел чистотой, каждая вещица лежала на своем месте, беглецы чувствовали себя как в храме.
Димок не находил себе места.
— Опять тебя чертик бодает, Митря? — спросил Силе, как только они остались одни.
Вор рассмеялся.
— Хреново мне тут… Всю жизнь только и видел, что драку да ругань. А здесь я как неродной, не знаю, как сказать…
— Понял. Ты чувствуешь себя не в своей тарелке.
— Хоть бы косой взгляд, что-нибудь этакое… Как она посмотрит на меня своими ягнячьими глазами, так просто реветь хочется.
— Не выдумывай себе забот! А ругать тебя буду я!
— По — профессорски? Как в гимназии? Не знаешь ты слов…
— Кое — чему научился по тюрьмам. Надеюсь угодить.
Они выложили белье, пижамы, бритвенные приборы, мыло.
— Поди прими душ, Димок!
— А что, разве завтра пасха?
Силе отвернул край красного сатинового одеяла, приоткрыв белоснежную простыню.
— Видал постель?
— Аи, аи! Я лягу на пол, ей — богу! Это не для меня…
— Срочно в ванную, да поскобли ноги как следует. Видишь, я лаванду купил? Побрызгай ею между пальцами.
Вор вернулся через пять минут.
— Не нашел я цепочки на параше, дя Силе. Не попадалось мне такой системы…
— Как она выглядит?
— Длинная, как детская ванночка.
— С дырочками?!
— Ага.
— Чтоб тебе пусто было! Изгадил биде бедной женщине!..
Вечер накрыл аллеи голубоватой тенью, лаская берег нежным светом.
Они заняли столик с краю, поближе к воде.
Димок пробрил себе тонкие усики сердцееда, он красовался в красной рубашке и ботинках на тройной подошве. Силе сжимал в кулаке стакан с пивом, следя за лодками.
— Пошли отсюда, дя Беглый! — шепнул вор. — Нет!
— Сгорим, помяни мое слово, бодает меня рожками нечистый!
Но Беглый перестал его слушать. По свинцовой глади озера скользила лодка Бурды. Девочка что-то рассказывала, размахивая обеими ручками. Силе впился в нее глазами, губы его шевелились, бормоча что-то непонятное, подбородок дрожал.
Вор беспокойно озирался. Он заметил за лодкой Бурды другую лодку. Крепко сбитый субъект в кожаной куртке греб, разглядывая кустарник по берегам. Возле ресторана он затормозил, и Димку показалось, что весла на мгновенье замерли.
— Глянь-ка, братец, на этого мясника. Спорю на что хошь — фараон!
Беглый не ответил. В глазах у него стояли слезы. Стакан лопнул в его пальцах, но он продолжал сжимать осколки, на стол сочилась кровь. Лодка с девочкой, обогнув остров, исчезла. Димок вскочил, сверля глазами толпу. Человек в кожанке причалил и побежал к телефонной будке.
— Атас!
Беглый медленно повернулся и посмотрел на него тяжелым взглядом, будто впервые видел. Малый потряс его за плечи:
— Деру, паря, нас засекли!
Силе вскочил на ноги, уронив стул. Они ринулись между столиками, ища спасенья. Человек в кожанке преградил им путь с пистолетом в руке.
— Куда, ребята?
Они застыли на месте. Челнок обернулся. Официанты окружили их со всех сторон, сжимая кольцо.
Глава XI
СХВАТКА В "МОНТЕ — КАРЛО"
— У него были серьезные основания понять наконец, с кем имеет дело! Все согласились.
Глаза Беглого заволокло зеленью застоявшейся лужи, лицо потемнело. Он мрачно озирался вокруг. Жилы на шее вздулись, как канаты. Он сжал кулаки, до крови закусил губу и размахнулся.
Получив удар в живот, человек в кожанке уронил пистолет. Силе отшвырнул его ногой, крича:
— Вот так, парень, теперь покажи себя! — И Челноку: — Держись, малый!
— Не боись, паря! Это по мне!
Челнок валил противников умелыми ударами носком ботинка по голени. Разжиревшие официанты на четвереньках поползли назад, пакостно ругаясь. Те, кто помоложе, не отъевшиеся еще на дармовых харчах, вертелись вокруг, норовя схватить его за ноги.
Силе боролся не на жизнь, а на смерть с типом в кожанке.
Этот оказался достойным противником — умело уворачивался от ударов.
