Вскоре король уже подходил к ней с двумя тарелками, наполненными разнообразными закусками. Он усмехнулся и опустился в стоящее рядом кресло. Барбара взяла тарелку из его рук, и на ее щеке появилась очаровательная ямочка.

— Вы даже не представляете себе, Ваше Величество, насколько серьезно общество готовилось к вашему приезду. Сегодня весь Лондон был у ваших ног. Ожидание вашего приезда… — Она умолкла, не в силах выразить словами те чувства, что теснились в ее груди.

Карл иронически усмехнулся, лицо его потемнело.

— Да, сегодняшняя встреча была на редкость долгожданной. У меня даже создалось впечатление, что я провел в изгнании все эти долгие годы по собственному капризу, из любви к путешествиям. Сегодня вся Англия на моей стороне.

— Просто какое-то безумие, правда? Помните, я рассказывала вам, как Роджер клеймил тех, кто, держа нос по ветру, быстро переходил на нашу сторону? Но признайте, сир, — сказала Барбара, отправляя в рот кусочек паштета, — все же лучше, когда страна объединяется.

Карл скользнул задумчивым взглядом по обнаженным плечам Барбары, глубокому декольте ее платья, и в его темных глазах полыхнуло какое-то давно забытое чувство. Он понял, что влюблен в эту огненноволосую женщину. В ней было редкое сочетание красоты и ума. Они мило беседовали, но вскоре к ним подошел Эдвард Гайд и с бесцеремонностью давнего друга прервал их разговор:

— Ваше Величество, вас ждут послы с севера. Вам необходимо встретиться с ними.

Барбара, мило улыбаясь, взглянула на Гайда, но он ответил ей лишь холодным поклоном. Взгляд его выражал полнейшее равнодушие. Гайда раздражало поведение короля. Неужели он не понимает, что сегодня не время для флирта, пусть даже с самыми красивыми дамами? Сегодня представляется возможность выразить свою благодарность всем, кто стоял за короля, и объединить роялистов со всех концов Англии.

Карл понимал, что Гайд прав; вздохнув, он неохотно поднялся с кресла и сказал Барбаре:

— Пожалуйста, не покидайте нас, пока я не найду случай еще раз побеседовать с вами. — Он склонился к ее руке и пошел с Гайдом, а Барбара, глядя ему вслед, невольно коснулась пальцами места, где его губы запечатлели поцелуй на ее руке.

Ее тут же окружили кавалеры, всем хотелось завоевать ее расположение. Барбара старалась направить разговор в русло воспоминаний, связанных с их участием в роялистских заговорах, зная, что они углубятся в горделивую похвальбу и тогда она сможет остаться наедине со своими мыслями. Она внимательно следила за королем. Как он строен и высок! Футов шесть, не меньше. Он был выше всех в зале. Благодаря непринужденным манерам и обаянию Карла каждый человек, поговоривший с ним, уходил, гордо сознавая, что именно к нему король отнесся с особой симпатией.

Скрипачи наигрывали веселые мелодии, и ноги невольно начинали выстукивать их ритм, но танцы были так долго запрещены, что мало кто помнил танцевальные фигуры. Барбара пообещала себе, что по утрам будет брать уроки у французского учителя танцев.

Время шло, и она уже подумала, что король не сумеет выбрать свободную минуту, но именно в этот момент Карл подошел к ней с горящими глазами. Он предложил ей руку и сказал:

— Позвольте проводить вас в более спокойное место.

Он повел ее в отдаленную тихую приемную. Барбара охотно последовала за ним, чувствуя приятное тепло его руки на своих прохладных пальцах. Тяжелая дверь закрылась за ними, и, чувствуя невероятное облегчение, она поняла, что они отрезаны от суеты и шума, царивших в тронном зале. Они смотрели друг на друга долгим изучающим взглядом, и окружающая тишина вдруг зазвучала громче любой музыки. Его задумчиво-восхищенный взгляд выражал почти откровенное желание, и сердце Барбары учащенно забилось.

Карл привлек ее к себе и склонил голову, вдыхая тонкий аромат, исходящий от ее волос. Барбара затрепетала. Он уверенно обнял ее и закрыл ей губы долгим поцелуем. Сладкое расслабляющее томление охватило ее, ноги у нее подкосились, и она непременно упала бы, если бы сильные руки короля вдруг разомкнулись. Он застонал от страсти, крепче прижал ее к себе и с новым пылом повторил поцелуй.

Барбара сгорала от желания. Каждая частица ее тела загорелась, разбуженная его страстными объятиями. Его язык пощекотал ей небо, и она ответила на его поцелуй, искусно играя язычком. Они стояли, тесно прижавшись друг к другу, потеряв ощущение времени и пространства.

Наконец король оторвался от ее губ и тихо проговорил:

— Я мечтал провести мою первую ночь в Англии с тобой. Сможешь ли ты прийти в Уайтхолл, когда твой муж уснет?

Барбара ответила ему пылким взглядом и смущенно спрятала лицо на его груди. Раз король пробуждает в ней те же желания, что и Филип, то, наверное, она распутная женщина. «О Боже, что со мной творится!» — подумала она, и рука ее сжала сильное плечо короля. Как чудесно от него пахнет! Филип женился, бросил ее, но она должна жить дальше. Разве может быть распутной любовь к королю Англии? Тем более, когда ты никому не нужна в этом мире. И на самом деле, — при этой мысли легкая улыбка заиграла на губах Барбары, — это просто ее долг по отношению к королю!

Его губы коснулись ее уха и Карл повторил свой вопрос.

— Да! — прошептала Барбара и, глубоко вздохнув, сильнее прижалась к королю. Если бы они могли быть вместе прямо сейчас! Карл поцеловал ее, слегка отстранился и, нежно поглаживая рукой ее волосы, дал ей необходимые указания. Затем, после страстного прощального поцелуя, он отпустил ее обратно в приемный зал.

Глаза Барбары сверкали как две звезды, она была уверена, что любой, кто взглянет на нее сейчас, без труда узнает ее тайну. Ночью она окажется в объятиях короля Англии! Она продолжала шутить и веселиться вместе со всеми, но в глубине души лелеяла свою тайну.

Сказать «да» королю было легко, но как выбраться в Уайтхолл, чтобы Роджер не заметил этого? Хотя ей удалось убедить Роджера, что его храп мешает ей спать, и в особняке на Кинг-стрит у нее появилась отдельная спальня, но можно было не сомневаться, что сегодня ночью он придет к ней, сгорая от желания… Сгорая от желания поговорить с ней, поделиться радостными планами, а потом, возможно, он даже захочет завершить этот триумфальный день в ее постели.

Надо как-то устроить, чтобы он уснул! Но у нее не было сонного порошка, к тому же Роджер часто говорил, что их опасно принимать. Пожалуй, лучше всего устроить так, чтобы он напился. Обычно Роджер пил мало, но сегодня особый случай — вино льется рекою. Барбара подозвала лакея, указала ему на Роджера и, вложив золотой в руку недоумевающего парня, сказала:

— Получишь еще один в конце вечера, если мой супруг окажется пьяным.

Лакей точно прирос к Роджеру на остаток вечера, беспрестанно наполняя его бокал или поднося новый. Роджер раскраснелся и стал непривычно разговорчивым; он размахивал своим бокалом, расплескивая шампанское, и дамы спешно подбирали свои светлые юбки. Барбара улыбалась, стоя рядом, и подбивала его сказать очередной тост. Ко времени разъезда Роджер изрядно пошатывался, но с помощью двух лакеев его благополучно усадили в карету.

Дома Роджер сразу мирно заснул, как дитя в колыбели, и Барбара вздохнула с огромным облегчением. Она устремилась на свою половину и разбудила дремавшую у камина Нэнси. Остатки сна слетели с девушки, когда Барбара сообщила ей о предстоящем событии, но она притворилась, что ничуть не удивлена.

— Я еще в Гааге видела, что вы приглянулись королю.

Барбара заставила себя подождать около часа, чтобы последние засидевшиеся гости успели покинуть дворец. Затем дрожащими руками накинула черный бархатный плащ и пожелала Нэнси доброй ночи.

Ее карета двигалась в кромешной тьме по направлению к Уайтхоллу, и Барбара вдруг с болью в сердце вспомнила ту первую ночь, когда она ехала на свидание к Филипу. Воспоминания были мучительными, и Барбара почувствовала неприятную убежденность в том, что она все же порочная женщина. Король будет третьим мужчиной в ее жизни. А тогда, с Филипом, она готова была дать голову на отсечение, что не позволит прикоснуться к себе никому другому. Но, женившись, Филип сделал свой выбор и ушел из ее жизни. Барбара решила забыть его, и можно ли найти для этого лучший способ, чем упасть в объятия короля Англии! По отношению к Роджеру у нее вообще не было чувства вины. Он был настолько вялым и равнодушным любовником, что казалось, ему просто нет дела до того, красива она или уродлива.