— За короля Карла! Да здравствует король Карл II!

Наутро Барбара проснулась с головной болью от выпитого накануне, однако в душе ее еще жил радостный трепет от событий предыдущего вечера. Теперь, когда возвращение короля стало делом времени, Барбаре не терпелось увидеть короля на троне Англии, и ее раздражала та медлительность, с которой тяжеловесная государственная машина меняла свой курс. За последующие несколько недель ее раздражение достигло высшей точки.

Монк созвал свободный парламент. На многодневных заседаниях члены парламента бесконечно обменивались посланиями с королем, находившимся в Голландии. Барбара уже едва сдерживалась, она жаждала действий, и наконец совершенно неожиданно они были ей предложены.

Сэр Аллен Бродерик медленно приближался к ней, его лицо и даже походка излучали величие, приличествующее моменту.

— Моя дорогая, мы решили возложить на вас чрезвычайно важную миссию, конечно, если вы согласитесь…

Барбара, продолжая сидеть в кресле, взволнованно подалась вперед.

— В чем же состоит эта миссия?

Сэр Аллен, казалось, с нарочитой медлительностью устраивался в кресле напротив. Барбара сгорала от любопытства. Она любила этого пожилого джентльмена, но, Боже, как же трудно было дождаться от него слова! Он сплел пальцы рук и, задумчиво глядя на Барбару, сказал:

— Мы, роялисты, хотим послать королю в Голландию денежный дар.

Барбара разочарованно откинулась на спинку кресла. Все ясно — в Дорни-Корт понаедут новые гости, готовые развязать свои тугие кошельки, а она должна будет любезно принять их.

— Право, я сделаю все, что в моих силах, — безразлично сказала она. Как же ей хотелось вырваться из однообразия Дорни-Корта и оказаться в огромном мире!

Сэр Аллен нахмурился при виде плохо скрытой скуки, отразившейся на лице Барбары.

— Мы хотим, — торжественно сказал он, — чтобы вы отвезли деньги королю.

Барбара оживилась.

— Я?!.. — Сердце ее забилось от радости, мысли разбегались. Она выйдет в мир!.. Попадет на континент!.. За всю жизнь ей не приходилось отъезжать дальше чем за сорок миль от Лондона. Неужели правда, что ее пошлют с таким важным поручением к самому королю? Но она же понятия не имеет о придворном этикете. Боже! Ведь ей даже нечего надеть!

Последняя мысль сорвалась у Барбары с языка, и сэр Аллен рассмеялся до слез. Потом, осушив глаза, сказал:

— Милая моя, вы так проницательны и умны в вопросах политики, что я порой забываю о вашей женской сущности! Уверен, в ваших сундуках найдется, что надеть. И не забывайте: король не привык к роскоши. Думаю, она вызвала бы у короля подозрение. Последние одиннадцать лет он едва сводил концы с концами.

Барбара уже почти не слушала его. Мысленно она перетряхивала содержимое запыленных сундуков, стоящих на чердаке… Ее размышления были прерваны вопросом сэра Аллена:

— Так вы поедете?

Барбара непонимающе уставилась на него.

— О, конечно, поеду! — Совершенно забыв о том, что она почтенная замужняя дама, Барбара вскинула руки и закружилась по комнате. Король… король… король… Оказавшись возле кресла сэра Аллена, она спросила: — Но почему вы выбрали именно меня?

— Это объективный выбор, — с достоинством ответил сэр Аллен. — Вы с Роджером были на переднем крае нашего движения, и, естественно, честь вручить королю наш скромный дар, должна принадлежать вам. Однако Роджер сейчас очень нужен здесь, в Англии, и поэтому эта честь оказана одной вам. — Он улыбнулся и добавил: — И безусловно, важную роль сыграло то, что вы из рода Вилльерсов.

— Когда мне ехать?

— Корабль отходит на следующей неделе. Вы успеете подготовиться? — По тону его было ясно, что вопрос чисто риторический; она должна быть готова.

— Конечно, я буду готова, — заверила его Барбара, строя в уме многочисленные планы предстоящих на эту неделю дел. Если они с Нэнси будут шить день и ночь напролет, то… Она с благодарностью сжала руку сэра Аллена. Глаза ее сияли, как две звезды.

— Я бесконечно благодарна вам, сэр Аллен. — Душа ее рвалась к действиям. Ведь предстояло сделать множество всяких дел. Теперь была дорога каждая минута. — Вы не рассердитесь, если я покину вас?

Сэр Аллен улыбнулся и отпустил ее. Барбара выбежала из комнаты и позвала Нэнси. Она кратко рассказала девушке о сообщении сэра Аллена. Серые глаза Нэнси изумленно округлились, она восхищенно взирала на Барбару, продумывая всевозможные чудесные последствия, которые сулила эта миссия. Нэнси всегда чувствовала, что в Барбаре есть нечто исключительное и что она достигнет небывалых высот в этом мире, увлекая за собою Нэнси. И вот оно началось…

Моментально, как и ее госпожа, Нэнси переключилась на практическую сторону дел: что же Барбара наденет на прием к королю? Возбужденно переговариваясь и перебивая друг друга, они направились на чердак выбирать материалы.

Долгие годы атлас и кружева пролежали там без надобности. Когда вся эта роскошь была запрещена, леди Палмер велела убрать в сундуки множество богатых тканей, и они были снесены на чердак до лучших времен. Перерыв набитые сундуки и пересмотрев бесконечные ярды материалов, девушки разочарованно обнаружили, что при всем изобилии выбирать особенно не из чего. Время наложило беспощадные следы — атлас потерся, а шелка потускнели. Барбара была близка к отчаянию, как вдруг пальцы ее ощутили на дне одного из сундуков бархатистую мягкость, и она, ликуя, извлекла на свет большой отрез великолепного темно-зеленого бархата.

Нэнси захлопала в ладоши и сказала, что этот цвет как нельзя лучше подойдет Барбаре. Они набрали пожелтевших от времени кружев, которые, по словам Нэнси, еще можно было отбелить, и спустились в комнату Барбары. Впереди их ждал кропотливый женский труд.

Оказалось, что большинство швейных работ достанется Нэнси, поскольку у Барбары была масса других дел. К тому же Роджер постоянно отвлекал ее какими-то мелкими поручениями. Однажды днем, разбирая почту, он с неудовольствием бросил ей на колени конверт и сказал:

— Послание от лорда Честерфилда!

В спешке и волнении Барбара смяла конверт, потом разгладила его дрожащими руками и сломала печать. Письмо было предназначено Роджеру. Она торопливо пробежала глазами убористо исписанный лист в надежде найти хоть словечко для себя, но ничего не обнаружила. Сплошные королевские дела, а в данном случае не они представляли интерес для Барбары. Она молча протянула письмо Роджеру. Он пристально смотрел на нее, и в его взгляде сквозила явная жестокость. Но Барбаре удалось унять бурю чувств, поднимавшуюся из глубины души, она извинилась и выскользнула из кабинета мужа.

Барбаре казалось, что сердце ее разрывается на части. Как мог Филип не написать хоть несколько слов для нее? Барбара поняла, что Филип бывал исключительно чутким во всем, что касалось ее плотских желаний, но обычно оставался глух к ее душевным порывам. Видимо, у него даже мысли не возникало, что она страдает в разлуке с ним. Голова Филипа была занята важными государственными делами, и у него просто не хватало ни времени, ни желания думать о ней.

В глазах Барбары стояли слезы, она печально взглянула на Нэнси и спросила:

— Как ты полагаешь, Нэнси, Филип любит меня?

Нэнси не покладая рук трудилась над зеленым бархатным платьем; сейчас она занималась тонкой отделочной работой, которую не могла доверить никому. Не поднимая головы, она сказала задумчиво:

— Мне кажется, женщины понимают любовь не совсем так, как мужчины. И вообще, некоторые мужчины просто не умеют любить по-настоящему. Да, они наслаждаются женским телом, но любить в женщине личность, ценить ее ум — это не для них. Похоже, лорд Честерфилд один из них.

Барбара выглядела совершенно убитой, и Нэнси поспешила смягчить свои слова:

— Хотя откуда мне знать? Конечно, вы много рассказывали мне о нем. Но человеческие отношения всегда так сложны. А уж любовь такое тонкое дело… о ней и рассказать-то невозможно. Если вы сами верите в его любовь, то отбросьте все сомнения: так оно и есть.