— Я не могу понять, — сказала она, успокоившись, — почему мужчины так по-разному относятся к любовным играм? Я все та же, и Роджер такой же мужчина, как ты. Однако любовь для него только соитие.

Филип погрузил ладони в ее горящие огнем локоны.

— Ну, не бойся, поделись со мной, — пробормотал он.

Губы Барбары задрожали.

— Роджер пользуется мной… точно я… — Она помедлила, подыскивая точные слова. — Он использует меня, как ночную вазу. Как некий сосуд для необходимых, но неприятных отправлений.

Лицо Филипа опечалилось.

— Твоя поспешная свадьба обернулась трагедией, Барбара. Таких, как Роджер, довольно много, и есть женщины, которых это устраивает. Но в тебе слишком много страсти, чтобы делить ложе с таким мужчиной…

— Филип, помоги мне! — Барбара прижалась к его сильному плечу. — Давай сбежим куда-нибудь.

Он нежно поднял ее голову и заглянул ей в глаза.

— Барбара, милая, если бы существовала такая возможность, то мы бы уже давно бежали. Но моя судьба здесь, в Англии. И точно так же, как я не мог жениться на тебе, я не могу бежать за границу.

Барбара заплакала отчаянными безнадежными слезами, и он ласково привлек ее к себе.

— Перестань, любовь моя. Если хочешь, мы можем встречаться у меня, как сегодня.

— Даже когда ты женишься на Мэри Ферфакс? — сквозь слезы выговорила она.

Филип еще крепче обнял ее.

— Тем более, если я женюсь на Мэри Ферфакс. Ведь мы с ней будем так же далеки друг от друга, как вы с Роджером.

Барбара успокоенно вздохнула, но на сердце у нее было тяжело. Ей захотелось вдруг стать старой и мудрой, может, тогда она поймет, что происходит вокруг. Ужасно глупо, они же с Филипом любят друг друга и им так хорошо вместе, но их союз невозможен. С каким-то болезненным любопытством, предчувствуя муку, которую может принести его ответ, она спросила:

— Когда же ваша свадьба? Ведь ты объявил о помолвке раньше меня.

Лицо Филипа потемнело.

— Не разыгрывай дурочку, Барбара, ты наверняка знаешь, что твой кузен тоже ухаживает за Мэри и из-за этого она постоянно откладывает нашу свадьбу.

Барбара резко приподнялась.

— Джордж?!

— Неужели ты ничего не знала?

Барбара отрицательно покачала головой и попыталась осознать неожиданное известие. Она сказала задумчиво:

— Джордж как-то говорил мне, что считает вполне разумным твое намерение поправить дела, женившись на дочери парламентария. Но, Филип, ведь Джордж так близок к королю! Мне кажется, у него и в мыслях нет жениться на Мэри Ферфакс.

— Похоже, именно так он и собирается поступить, — нахмурившись, сказал Филип. — Он убедил ее в своей любви, вскружил ей голову. Боюсь, мне никогда не удавалось полностью скрыть свою неприязнь к ней.

Горячая волна радости захлестнула Барбару. С блаженной улыбкой она посмотрела на Филипа.

— Если уж Джорджу повезет и она выберет его, то мы с тобою сможем быть вместе.

Филип с жалостью взглянул на нее.

— Милая, пойми раз и навсегда, я должен жениться ради денег. Если не на Мэри Ферфакс, значит, на ком-то еще.

Жизнь Барбары вошла в прежнее русло, отличие было лишь в том, что возвращалась она не в дом матери, а в дом мужа. О Роджере она думала со смешанным чувством вины и злости. По ее самоуважению был нанесен тяжелый удар, когда она нарушила супружеские обеты. С детства она гордилась своей честностью. Но отвернуться от жизни, от любви, отказаться от счастья и солнечного света и видеть впереди лишь унылые бесстрастные ночи с Роджером — это было выше ее сил. Барбара была близка к тому, чтобы возненавидеть Роджера, делавшего ее жизнь невыносимой.

Часто взглянув на Роджера через стол и глубоко вздохнув, она принималась расспрашивать мужа о политических делах, в которых ее муж принимал активное участие. Здесь они могли стать отличными партнерами. Стремясь прославить имя Палмеров, она стала его ревностной помощницей во всех политических вопросах. Ее острый ум без труда разбирался во всех ситуациях, и Роджер, один из деятельных участников роялистского движения, зачастую убеждался в точности ее оценок и советов. Заговоры с целью реставрации монархии и возвращения Стюартов на трон Англии множились изо дня на день, и Роджер, рискуя головой, был одним из лидеров роялистов.

Как-то днем над Лондоном разразилась ужасная гроза. Небо стало темным, как ночью, тучи закрыли солнце, и люди узнали, что умирает Оливер Кромвель. Странная темнота становилась все гуще, и люди, пугаясь собственных слов, говорили: «Видно, сам дьявол пришел за душой Оливера Кромвеля».

Роджер и Барбара недоверчиво поглядывали друг на друга. Всю жизнь, сколько они себя помнили, Англией правил Кромвель. Он казался вечным, неизменным, как само солнце. Но сейчас солнце скрыла тьма, а Кромвеля оставляла жизнь.

— Итак, началось! — воскликнул Роджер. — Через год мы вернем в Англию нашего короля.

Весь день Барбара и Роджер провели, строя самые невероятные планы, в результате чего она чуть не опоздала на свидание к Филипу. Внезапно оборвав Роджера на полуслове, она извинилась, сказав, что обещала быть сегодня у матери. Роджер запротестовал — на улице лило как из ведра. Но она настояла на своем, объяснив, что Мэри будет очень обеспокоена ее отсутствием. Барбаре не терпелось разделить с Филипом радость великого дня.

Свидание было назначено рядом с лавкой Батлера на Ладгейт-Хилл, там были комнаты, которые они иногда использовали для встреч. Барбара уже начала подниматься по лестнице, но тут ее внимание привлек шум, доносившийся из самой лавки. Она подошла к дверям и заглянула внутрь. Батлер, довольно неприятный тип, тащил куда-то молодую женщину, которая визжала и извивалась в его руках, стараясь высвободиться. Жирное лицо Батлера побагровело, лысина с реденькими прядками темных волос покрылась испариной, с толстой нижней губы стекала слюна. Женщина, тряхнув великолепной гривой белокурых спускающихся до талии волос, вдруг изогнулась и укусила Батлера за руку. Он выругался и отпустил ее.

— Шлюха! Да я тебя в тюрьму засажу за это!

Девушка, всхлипывая и отступая, пыталась увернуться от его лап. Барбара увидела, что она настоящая красавица.

— Если ты снова прикоснешься ко мне, будет еще хуже, — переводя дыхание, сказала девушка, — я убью тебя! — Она оглянулась, ища глазами какой-нибудь тяжелый предмет.

Батлер обхватил ее за талию, и, несмотря на яростные усилия, ей никак не удавалось вырваться.

— Вот погоди, я позову констебля и скажу, что ты пыталась обворовать меня. Здесь меня знают как солидного делового человека. А тебе никто не поверит.

Барбара толкнула дверь и вошла внутрь.

— Я поверю ей, — спокойно сказала она.

Батлер застыл в изумлении. Он отпустил девушку, отошел от нее и склонился в услужливом поклоне.

— Госпожа Палмер! — Его влажные жирные губы слегка дрожали. — Я поймал эту девку, когда она пыталась обокрасть меня.

Девушка, дрожа от страха, метнулась в сторону. Ее большие голубые глаза изучающе смотрели на Барбару, затем, видимо, успокоенная благожелательным выражением лица дамы, девушка бросилась к ее ногам.

— Госпожа, он хотел изнасиловать меня. Я зашла узнать на счет работы и…

Барбара нагнулась и погладила белокурую головку девушки.

— Не бойся. Расскажи мне о себе.

Девушка зарылась лицом в подол платья Барбары, и голос ее звучал глуховато.

— Всю жизнь я прожила в деревне возле Дорсета. Но на прошлой неделе моя мать умерла, и я отправилась в Лондон искать работу. Я зашла сюда просто спросить, не нужна ли служанка, а эта свинья… — она оглянулась и бросила на Батлера злобный взгляд, — он схватил меня и хотел изнасиловать. Я приличная девушка, но даже если бы это было не так, — выкрикнула она, — я слишком хороша для такого подонка!

Батлер яростно запротестовал, но Барбара взглядом приказала ему молчать. Она обдумывала ситуацию; ей нужна была собственная служанка, а эта девушка ей понравилась.