Бедная госпожа Хамеди при всеобщем молчании, не поднимая глаз, давясь, доела бутерброд или, вернее, то, что от него осталось.

— Давайте с завтрашнего дня все будем покупать на работу бутерброды! — нарушил тишину зычный голос господина Хамиди.

— Прекрасная мысль! — поддержал его господин Мохаммади.

— Я не возражаю! — присоединился господин Ахмади.

— Итак, решено! — подытожил господин Хамиди.

Все облегченно вздохнули.

На следующий день собрали деньги, позвали сторожа.

— Пойди купи пять бутербродов!

— Не могу. Господин директор не разрешил мне уходить из конторы.

— Ладно, без тебя обойдемся. Еще ломается! Ничего, сами сходим. Надежнее будет!

— А что скажет директор?

— Не беспокойтесь, я все улажу!

И господин Хамиди отправился к директору.

— Какой бутерброд вы предпочитаете, ага? Я иду покупать коллегам.

— С курицей, — не поднимая головы от бумаг, буркнул господин директор и после некоторой паузы уточнил: — И побольше!

С этого дня господин Хамиди ежедневно собирал со всех сослуживцев деньги на бутерброды. Естественно, с господина директора пай не брали — угощали его за свой счет. Если директору как раз в это время требовался по делу господин Хамиди, ему невозмутимо сообщали: «Он пошел за бутербродами!» И директору ничего не оставалось, как промолчать. Это стало своего рода традицией.

Другой традицией стала покупка газет и журналов. Господин Ахмади каждую субботу покупал «Спортивный Кейхан» для себя и «Современную женщину» для госпожи Хамеди.

— Давайте-ка их сюда! Здесь вам не читальный зал! Читайте дома! — возмутился однажды господин директор, застав всех за чтением газет.

С того времени каждое субботнее утро на столе у директора появлялись «Современная женщина» и «Спортивный Кейхан». К половине двенадцатою кроссворды в «Современной женщине» были решены, а «Спортивный Кейхан» прочитан от корки до корки. Господин директор, как и госпожа Хамеди, увлекался кроссвордами и, подобно господину Ахмади, не мог жить без спортивной хроники.

Но мы отвлеклись от нашей темы о коллективном завтраке сослуживцев. Через некоторое время господина Мохаммади осенила другая гениальная мысль: к чему покупать дорогие бутерброды — хлеб черствый, колбаса несвежая — того и гляди, отравишься? Почему бы не делать их самим?

Предложение было единодушно одобрено. На следующее утро господин Хамиди закупил триста граммов колбасы, триста граммов соленых огурцов, несколько помидоров, три лаваша, приобрел нож и солонку (не забыв при этом о бутерброде с курицей для господина директора). Госпожа Хамеди, помыв руки с мылом, принялась за дело. Результат оказался потрясающим! Все было такое свежее, бутербродов получилось больше, а затрат меньше. Один бутерброд даже оказался лишним, и решено было отдать его госпоже Хамеди.

— Что вы, что вы! Я больше не в силах съесть ни крошки! — запротестовала она. — Давайте угостим сторожа!

— Да ну его! — воскликнул господин Хамиди. — Нечего его баловать! Я сам съем кусочек. — И разрезав бутерброд пополам, он вручил вторую половину господину Ахмади.

Нововведение прижилось. Чтобы разнообразить завтраки, мы иногда покупали яйца и просили слугу сварить их, госпожа Хамеди приносила из дому омлет или котлеты, которые готовила накануне. Однажды купили вареную курицу, и госпожа Хамеди искусно поделила ее на части так, чтобы всем хватило. Иногда угощались печенкой, но после того, как разносчик с подносом в руках столкнулся в коридоре с господином директором, пришлось от этой затеи отказаться и вернуться к привычным бутербродам.

Итак, проблема завтрака была решена. А на сытый желудок, известно, и работается лучше. И все же, даже не завтракая дома, кое-кто умудрялся опоздать и в результате в конце месяца подвергался штрафу. И вот однажды, придя утром на работу, госпожа Хамеди вынула из сумочки зубную щетку и тюбик с пастой и направилась в туалет.

— Чувствую, что опаздываю, вот и решила почистить зубы на службе — ничего страшного! — вернувшись, объяснила она.

Действительно, ничего страшного, все очень даже правильно! Идея развивалась и обогащалась. Уже на следующее утро сотрудники услышали жужжание, доносившееся из туалета. А через несколько минут в комнату, сияя победоносной улыбкой, вошел господин Махмуди. Одной рукой он поглаживал себя по щекам, в другой держал электрическую бритву.

— Четверть часа экономии во времени! — объявил он.

Назавтра господин Мохаммади захватил с собой безопасную бритву, помазок и крем для бритья. Однако ему не повезло — у директора было расстройство желудка, и господину Мохаммади так и не удалось добриться.

На следующее утро из туалетной комнаты послышался звук, намного превосходящий жужжание электрической бритвы господина Махмуди. Это госпожа Хамеди принесла с собой фен и укладывала волосы. Стрекот пишущей машинки на ее столе чередовался со щелканьем маникюрных щипчиков и звяканьем пилки для ногтей.

В один прекрасный день, когда господин Ахмади, пристроив перед собой маленькое зеркальце госпожи Хамеди, ее маникюрными ножницами подравнивал усы, дверь отворилась, и в комнату вошел директор. Господин Ахмади, словно фокусник, молниеносным движением смахнул в ящик стола ножницы так, что они даже не звякнули, и, выхватив из кармана платок, поднес его ко рту.

— Что с вами, господин Ахмади? — осведомился директор.

— Лихорадка вскочила!

— Ну-ну!

Господин директор вышел из комнаты, и все прыснули, глядя на господина Ахмади: он не успел подровнять второй ус.

Так и шла жизнь в конторе заведенным порядком. Единственное, что оставалось для сотрудников загадкой, куда это господин Хамиди, который ухитрялся являться на службу раньше всех, потом, расписавшись в журнале, всегда исчезал на целый час. Эта головоломка так и оставалась бы неразгаданной, если бы однажды господин Хамиди, будучи в хорошем расположении духа, не объяснил все сам: «Дело в том, что, проснувшись, я одеваюсь и сразу бегу на работу, отмечаюсь, а потом спокойненько удаляюсь на некоторое время домой — бреюсь, чищу зубы и так далее и тому подобное. Таким образом я и имею возможность на полчаса дольше поспать, и прихожу раньше всех».

— Ах вы негодники, не успели прийти, а уже пьете вовсю! Подождали хотя бы меня.

— А может, ты и до полуночи не соизволишь явиться — ты ведь так увлечен продажей веников, что ничего не помнишь.

Вновь прибывший — веселый, шумный — расцеловался со всеми, взял рюмку и налил себе водки.

— Скажи честно, ты все еще торгуешь вениками? — спросил один из друзей. — Видать, это дело здорово пришлось тебе по вкусу.

— Да нет, — ответил другой, — теперь он стал большим начальником. Вы бы только посмотрели на его кабинет, на секретаршу!

— А ты, Торговец Вениками, балуешься иногда с ней? — полюбопытствовал третий.

Еще не все гости собрались. Прием только начинался. Старые друзья прибыли раньше всех и сразу же приступили к делу: они окопались в углу у стола, специально для них отведенном хозяином, и теперь с рюмками в руках, вспоминая о прошлом, болтали, шутили и смеялись. Они были рады видеть друг друга снова, но их страшно удивило, что все, и прежде всего они сами и их жизнь, до такой степени изменилось, и, возможно даже, где-то в глубине души немного завидовали своему прошлому.

Тот, который пришел позже, двадцать лет назад начинал свою карьеру выездным практикантом одной из фармацевтических фирм, а сейчас возглавлял отдел реализации продукции этой же фирмы. Уже много лет назад друзья удостоили его прозвищами Визитер и Торговец Вениками.

Визитер, опрокидывая рюмку, причмокнул.

— Уф! Наконец-то на душе потеплело! — Он вздохнул, покачал головой и, обведя взглядом каждого из приятелей, как будто впервые заметив их, продолжил: — О жизнь! Или, как писали и пишут в школьных сочинениях, о жестокая доля! О судьба-злодейка! Как бежит время! Двадцать лет прошло, а кажется, все это было каких-нибудь двадцать минут назад. Все мы были студентами, веселыми, беззаботными, все нам было трын-трава. Если оставались какие-нибудь гроши, выпивали пару кружек пива и чувствовали себя на седьмом небе! Если же перепадала лишняя монетка, мы прибавляли к пиву пять сиров водки, и тут уж сам черт был нам не брат! Целыми неделями днем и ночью болтались друг у друга в домах. Помнишь, господин Посол, как однажды вечером мы с тобой проехали на велосипеде весь Тегеран из конца в конец, да еще дважды? И все это ради чего? Только ради того, чтобы предупредить мать, что ты не вернешься ночевать, а останешься у нас… Да, вот это была жизнь. Теперь каждый обзавелся семьей, детьми, домом, все стали важными, хорошо зарабатываем, но годами не встречаемся.