1903 Из цикла «Берега» Венеция Как черный призрак, медленно, беззвучно Скользит гондола. Тонкое весло Вздымается, как легкое крыло, И движется, с водою неразлучно. Блестит волны бездушное стекло И отражает замкнуто и скучно Небесный свод, сияющий докучно, Безжизненный, как мертвое чело, И ряд дворцов, где вечный мрамор жарко Дыханьем бурь и солнца опален. Венеция! где блеск былых времен? Твой лев заснул на площади Сан-Марко. Сквозят мосты. Висит над аркой – арка. Скользит гондола, черная, как сон. Нью-Йорк Зверинец-город, скованный из стали И камней. Сталь и камни без конца. Они сдавили воздух и сердца И небеса, как счастие, украли. Ни ярких глаз, ни светлого лица, В котором бы лучи весны блистали. Бессмысленные камни здесь скрижали, И золото – сияние венца. Голодная стихия неустанно Глотает жертвы алчней океана. Все в золоте, во всем презренный торг. Ни проблеска мечты, ни искры чувства. Живет машина, умерло искусство. Зверинец-город, мрачный Нью-Йорк! Пустыня Пустыня мертвая пылает, но не дышит. Блестит сухой песок, как желтая парча, И даль небес желта и так же горяча; Мираж струится в ней и сказки жизни пишет. Такая тишина, что мнится, ухо слышит Движенье облака, дрожание луча. Во сне бредет верблюд, как будто зной влача, И всадника в седле размеренно колышет. Порою на пути, обмытые песком, Белеют путников покинутые кости И сердцу говорят беззвучным языком: «О бедный пилигрим! Твой путь и нам знаком: Ты кровью истекал, ты слезы лил тайком. Добро пожаловать к твоим собратьям в гости». 1903 Максимилиан Волошин * * * Как Млечный Путь, любовь твоя Во мне мерцает влагой звездной, В зеркальных снах над водной бездной Алмазность пытки затая. Ты – слезный свет во тьме железной, Ты – горький звездный сок. А я — Я – помутневшие края Зари слепой и бесполезной. И жаль мне ночи... Оттого ль, Что вечных звезд родная боль Нам новой смертью сердце скрепит? Как синий лед мой день... Смотри! И меркнет звезд алмазный трепет В безбольном холоде зари. 1907
Грот нимф О, странник-человек, познай священный грот И надпись скорбную «Amori et dolori». [1]Из бездны хаоса чрез огненное море В пещеру времени влечет водоворот. Но смертным и богам отверст различный вход: Любовь – тропа одним, другим дорога – горе. И каждый припадет к божественной амфоре, Где тайной Эроса хранится вещий мед. Отмечен вход людей оливою ветвистой. В пещере влажных Нимф таинственной и мглистой, Где вечные ключи рокочут в тайниках, Где пчелы в темноте смыкают сотов грани, Наяды вечно ткут на каменных станках Одежды жертвенной пурпуровые ткани... Коктебель, апрель 1907 г. Из цикла «Киммерийские сумерки» Константину Федоровичу Богаевскому IV Старинным золотом и желчью напитал Вечерний свет холмы. Зардели красны, буры, Клоки косматых трав, как пряди рыжей шкуры; В огне кустарники, и воды – как металл. А груды валунов и глыбы голых скал В размытых впадинах загадочны и хмуры. В крылатых сумерках шевелятся фигуры: Вот лапа тяжкая, вот челюсти оскал; Вот холм сомнительный, подобный вздутым ребрам... Чей согнутый хребет порос, как шерстью, чобром? Кто этих мест жилец: чудовище? титан? Здесь жутко в тесноте... А там простор... Свобода... Там дышит тяжело усталый океан И веет запахом гниющих трав и йода. 1907 V Здесь был священный лес. Божественный гонец Ногой крылатою касался сих прогалин... На месте городов ни камней, ни развалин... По склонам выжженным ползут стада овец. Безлесны скаты гор! Зубчатый их венец В зеленых сумерках таинственно-печален. Чьей древнею тоской мой вещий дух ужален? Кто знает путь богов: начало и конец? Размытых осыпей, как прежде, звонки щебни; И море скорбное, вздымая тяжко гребни, Кипит по отмелям гудящих берегов. И ночи звездные в слезах проходят мимо... И лики темные отверженных богов Глядят и требуют... зовут неотвратимо... 1907 VI Равнина вод колышется широко, Обведена серебряной каймой. Мутится мысль, зубчатою стеной Ступив на зыбь расплавленного тока. Туманный день раскрыл златое око, И бледный луч, расплесканный волной, Скользит, дробясь над мутной глубиной,— То колос дня от пажитей востока. В волокнах льна златится бледный круг Жемчужных туч, и солнце, как паук, Дрожит в сетях алмазной паутины. Вверх обрати ладони тонких рук — К истоку дня! Стань лилией долины, Стань стеблем ржи, дитя огня и глины! |
