— А других девочек держат взаперти, как меня. Родители не пускают нас никуда. Честно. Я бы ни за что не оказалась сейчас здесь с тобой, будь мы на моей родине. Мой отец убил бы тебя, если бы заметил, что мы целуемся.
В этот момент мы поцеловались, и она сказала, что здесь это можно делать, потому что мы в Америке. Мне показалось, что я умру и попаду прямо на небеса. Я был очень счастлив. Вот он я, Гейб Штейнер, а в моих объятиях красивая и умная девушка, на которой красивый топ и никакого бюстгальтера. Она не скрывает того, что я ей нравлюсь. А мне ведь только пятнадцать. Каролина была с одним из друзей Люка — одним из тех, в рваной рубашке, — на заднем сиденье автомобиля. Люк тоже довольно успешно провел этот вечер, продвинувшись в своих отношениях с Джастин, которая не страдала щепетильностью в подобных вопросах.
Мы так лежали до самой полуночи. Наконец я решил, что пора нарушить эту идиллию, потому что восемь несовершеннолетних в «вольво» могли привлечь внимание полицейских. Если мама узнает о том, что я натворил, то это будет сулить мне большие неприятности, хотя они бы того стоили. Мы выехали на дорогу, оставив свой вариант надписи под злосчастным плакатом «А-Б Шаблона».
Вместо фразы «Осенью наши быки сильны, как никогда» мы написали: «Не хватай быка за рога, хватай корову за вымя». Я знаю, это звучит довольно пошло, но было уже очень поздно, и у нас не хватало времени проявить фантазию. Девочки выглядели обиженными, но мы сказали им, что хотели посмеяться над фермерами, а не над прекрасным полом. Я развез всех ребят, а затем мы с Каролиной и Люком отправились по домам спать.
Это был лучший вечер в моей жизни, который я потом долго вспоминал.
Глава десятая
Дневник гейба
«Дорогая Джей,
Мой сын одержим оружием. Как и его отец. Они все время охотятся, и Ходи прошел курсы безопасного обращения с оружием. Время, проведенное на охоте, он считает самым лучшим. Они с отцом охотятся на фазанов и диких голубей, которых довольно трудно приготовить. Проблема заключается в том, что Коди обклеил свою комнату плакатами и календарями с изображением оружия: итальянского, американского, древнего арамейского. Он сумел обманным путем (написав, что ему уже восемнадцать) добиться того, чтобы его пускали на оружейные выставки и присылали специализированные журналы. Я очень волнуюсь… как бы не случилось какой беды. Он не самый лучший ученик, а дружит с ребятами, которые и курят, и пиво пьют. С другой стороны, он очень покладистый и послушный ребенок. Однако он стал самостоятельно ходить охотиться на белок и гусей на ферму, говоря, что делает это только ради того, чтобы принести к столу какую-нибудь дичь. Его одержимость оружием начинает серьезно действовать мне на нервы. Муж считает происходящее вполне нормальным, полагая, что мы действительно можем создать трудности, если будем акцентировать на этом внимание сына. Но ведь Коди только одиннадцать.
Обеспокоенная из Каллистера».
«Дорогая Обеспокоенная,
Я с большим облегчением прочла вашу подпись, потому что самое страшное в этой ситуации — оставаться спокойной и безмятежной. Конечно, вполне нормально, когда дети в возрасте вашего сына проявляют интерес к фейерверкам, петардам — ко всему, что связано с огнем, и на этом точка. Это часть процесса сексуального созревания. Однако Коды перешагнул рамки адекватных взаимоотношений с огнем. Если ваш муж находит нормальным то, что одиннадцатилетний сын готов уделять все свое время исключительно огнестрельному оружию, то вам обоим стоит обратиться за помощью в семейную консультацию или посетить школьного психолога. В данном случае вы ни коим образом не преувеличиваете проблему. Спокойно наблюдать за тем, как ваш ребенок-пятиклассник отправляется один на охоту, — настоящее преступление, и в уголовном кодексе штата Висконсин это прописано как наказуемое деяние. Купите своему ребенку шлем и скейтборд. Запишите его на уроки хип-хопа. Теребите мужа, напоминая ему о том, что ваше равнодушие может иметь самые непредсказуемые, если не сказать трагические, последствия.
Джей».
* * *
Вот так-то. Как говорится, все, что сказано выше.
Я вырезал первую колонку, которую мы с Кейси написали вместо мамы.
В первую неделю после ухода отца мама пролежала в кровати.
Она лежала целый день, как будто выполняла такую работу.
Я помню, что она встала только однажды. Мама запекла макароны с сыром, но ей не хватило сил вытащить их из духового шкафа. На столе валялись кусочки натертого сыра, утонувшие в потеках молока. Мама не снимала своего спортивного костюма, находясь в нем и днем, и ночью, с понедельника по четверг. Она не выходила на пробежку, не занималась привычными упражнениями на растяжку. Она даже не мыла голову.
Я решил, что мама впала в депрессию, и, так как мне не хотелось пугать бабушку и дедушку, которые наверняка стали бы настаивать, чтобы маме сделали анализы крови и прочее-прочее, я позвонил Кейси. Она всегда прекрасно справлялась с кризисными ситуациями. Кейси научила меня, как отшивать приставучих дураков в школе и ставить учителей на место. Она прибыла с Эбби на руках и спросила, почему мама не позвонила ей сама, в ответ на что я просто пожал плечами — я не знал причины. Она сокрушенно покачала головой. После этого Кейси приготовила обед для девочек, помогла Каре с алгеброй, в которой мы, если сказать честно, были безнадежны. Когда мама проснулась, я услышал, как они разговаривают.
— Когда тебе надо сдать работу? — спрашивала Кейси. — Как ты обычно отсылаешь ее? Сколько знаков там должно быть? Как надо оформлять работу, в виде двух коротких колонок или одной длинной?
Затем Кейси позвала меня на кухню. Она установила там мамин ноутбук и принесла с собой целый ворох ее бумаг в папках.
— Послушай, Гейб, я знаю, что ты не глупый, — начала она.
— Ты тоже не глупая, Кейси, — сказал я, не понимая, к чему она клонит.
— О, благодарю тебя, — язвительно заметила Кейси.
По телевизору принцесса Жасмин пела девочкам о том, что существует другой, прекрасный мир, и Аори с Эбби жадно ей внимали. Мне показалось, что я тоже сейчас войду в другой мир, но вот прекрасный ли? Это уже вопрос. У меня было предчувствие, что ключи от него мне не принесут удачи.
— Ты знаешь, что с твоей мамой не все в порядке.
— В смысле того, что у нее раздвоение личности или маниакально-депрессивный синдром?
— Раздвоение личности? Маниакально-депрессивный синдром? — Кейси выглядела всерьез озадаченной. — Нет, судя по тому опыту, который у меня имеется, это не ее случай, слава Богу. Я думаю, что у нее проблемы со здоровьем и ей требуется консультация врача. Мы делали с ней все анализы — кровь, все-все, — и результаты пришли вполне удовлетворительные.
У нее нет ни вирусной инфекции, ни аллергии, и, очевидно, ее состояние вызвано депрессией. Но мне кажется, что это, все же не объясняет того, как странно она себя ведет. Симптомы депрессии проявляются не так остро. Мы решили проконсультироваться у невролога, однако он сможет принять ее только через три недели.
— У невролога?
— Я думаю, что у твоей мамы нарушение вестибулярного аппарата. Я подумала, что это может объясняться инфекцией или воспалением уха, а может, проблема на уровне головного мозга, поэтому придется сделать сложный анализ, магниторезонансное исследование.
— Ты полагаешь, что у мамы может быть опухоль мозга? — спросил я.
— Нет, — ответила Кейси.
Я сразу заметил, что это было не решительное «нет», а «нет», сказанное с надеждой.
— А что вы делали? — произнес я после минутного молчания. — Вы ждали, пока мы уйдем в школу, а потом бегали по докторам. Вы даже не посчитали нужным сообщить об этом мне или Каролине?
— Мы ездили в Милуоки. Конечно, Гейб, мы не хотели лишний раз беспокоить вас. Хотя ты уже ростом со взрослого мужчину, по характеру все же остаешься еще маленьким ребенком.
