Мама и Каролина сидели за кухонным столом. Я знал, что она только что рассказала сестре о том, что у нее обнаружили рассеянный склероз и что он поражает разных людей по-разному. Каролина выглядела откровенно скучающей. В конце концов, она спросила:
— Можно я позвоню Джастин? Мама устало кивнула.
— Только по мобильному, потому что мне нужен домашний телефон.
Я принес трубку и нашел номер сотового телефона, который нам оставил отец.
— Мне уйти? — спросил я ее.
— Нет, — ответила она. — Присядь. Она набрала номер. Прислушалась.
Затем протянула трубку мне. Я набрал номер снова.
— Вы набрали номер, который больше не обслуживается, — сообщил металлический голос.
— Может, он не оплатил счет? — предположил я.
— Но я его оплачивала, Гейб, — ответила мне мама.
— Возможно, он в зоне недоступности. В каньонах.
— Нет, и ты сам об этом знаешь, — проговорила она. Я сел рядом.
Мне так не хотелось слушать это.
— Он просто не желает, чтобы мы могли дозвониться, — сказала мама. — Хорошо. Может, Кейси права — он никогда и не хотел, чтобы мы поддерживали связь. Если это так, я переживу, но мне надо подождать, Гейб. Я должна повременить, иначе я не знаю того Лео Штейнера, с которым провела всю сознательную жизнь. Он ни при каких обстоятельствах не подводил меня, и он знает, что я верю в него. Пусть сейчас его захлестнула волна, и он поступает как эгоист, слабый, бездушный… Он хороший человек, он хороший человек. Твой отец… хороший человек.
Слезы катились по ее щекам. Но она не плакала в голос. Она сидела неподвижно, положив раскрытые ладони на колени и медленно дыша.
Я встал:
— Ничего, если я пойду к Люку?
— Но уже темно, Гейб, — проговорила она. — Я не хочу, чтобы ты ехал на велосипеде.
— Я пройдусь пешком. Мама вздохнула.
— Гейб, возьми машину, — сказала она. — Я знаю, что ты это делаешь. Здесь всего несколько кварталов.
Меня пронзило, словно током. Я понятия не имел, откуда ей это было известно. Я посмотрел на нее, чтобы увидеть, дрожат ли у нее руки, но все было в порядке. Мама уставилась на стену, как будто всматривалась в зеркало.
Эдвард Хоппер — мой любимый художник. Нет, не так. Он единственный художник, на чьи картины я смотрю. Мне они нравятся, потому что кажутся похожими на фотографии, только еще реалистичнее. Складывалось впечатление, что Хоппер способен изобразить то, что человек переживает, что трогает его душу. Взгляд изнутри. Даже когда он рисует дома, тебе кажется, что ты знаешь, о чем задумались окна.
Когда я посмотрел на маму, ее лицо было мертвенно-бледным и освещалось ярким светом лампы. Она положила руки на стол, волосы у нее с одной стороны были заложены за ухо. Мама была бы идеальной моделью для картин Хоппера. Она выглядела так, словно находилась не в своем доме, а сидела в каком-то далеком кафе, где могла позволить себе только одну чашечку кофе в ожидании автобуса, который придет не скоро. Она была бы идеальной моделью для картин Хоппера, но только вряд ли кому-нибудь хотелось воплощения такого сюжета в жизнь.
Глава тринадцатая
Псалом 55
Излишек багажа
От Джей А. Джиллис
«Шебойган Ньюс-Кларион»
«Дорогая Джей,
Как меня все достало! Больше не могу. Мне надоело, что все только и твердят: «Шерри, ты такая сильная». Мой отец пережил недавно сердечный приступ, но, слава Богу, с ним все будет в порядке. Однако ему потребуется человек, который в течение нескольких месяцев возил бы его на восстановительные процедуры. Мама не может этого делать, потому что, несмотря на неплохое здоровье, у нее серьезные проблемы со зрением, и она собирается лечь на операцию. И я, и мой муж сейчас по горло заняты, так как должны помочь сыну определиться с колледжем, а у меня довольно строгое начальство и изнуряющая работа. Мои брат и сестра живут «за границей». В Индиане. Это меньше часа езды от нас. Вы думаете, они предложили свою помощь? Брат только и делает, что ноет по поводу своего развода, а сестра жалуется на артрит, который, заверяю вас, не доставляет ей особых хлопот. Почему люди с удовольствием пользуются тобой, только потому, что тебе удалось сохранить силы и нормальную семью? Если бы не мой муж, я, наверное, уже прикладывалась бы к бутылке!
Несущая непосильный груз из Олеандра».
«Дорогая Несущая непосильный груз,
Выдохните! Представьте себе совсем другую картину! Вы больше никакая не сильная женщина. Вы слабая. Вы в депрессии. У вас артрит, и ваш брак трещит по швам. У ваших родителей нет никаких проблем со здоровьем, потому что самих родителей уже нет. Ваш сын не ищет колледж. Ему необходимы восстановительные процедуры и курс реабилитации, так как он задавил пешехода, ведя в пьяном состоянии машину. Он пьет, потому что пьете вы.
Стало легче? Люди рассчитывают на вас по одной простой причине, и вы ее уже сформулировали: у вас есть силы и нормальная семья. Это редкость. Конечно, вам приходится нелегко, кто спорит? Расширьте круг своих друзей.
Помните, что вам есть, за что благодарить судьбу.
Джей».
* * *
Сообщить детям о своем диагнозе, наверное, было для меня самым серьезным испытанием.
Но то, что мне самой пришлось пережить перед входом в кабинет врача, — это отдельная тема.
Вот как это было.
Кейси и я сидели друг напротив друга в приемной. Мы крутились на стуле, просмотрели содержимое всех шкафчиков, потом я встала и прошла в ванную комнату. Кейси поднялась и посмотрела записи в моей медицинской карте.
— Я тебе так завидую, — сказала она. — На сколько ты похудела?
Никто не заговаривал на тему, которая интересовала нас больше всего, так словно в кабинете присутствовал еще один человек. Время тянулось. Расшифровка теста способна занять несколько дней, но после того как врач сам вызвал тебя в кабинет, это не может отнять… сорок семь минут ожидания.
— Какого черта мы здесь так долго сидим? Он что, пошел поиграть в гольф? — раздраженно произнесла Кейси, взглянув на часы, по моим подсчетам, в пятнадцатый раз. Как будто услышав ее слова, на пороге появился доктор Биллингтон. Он снял очки, присел за стол и положил между нами снимки моей шеи и головы.
— Итак, миссис Джиллис, думаю, что я вам не сообщу ничего нового. Через эти двери редко входит пациент, который предварительно не побывал в Сети, чтобы разузнать все о своем состоянии, симптомах болезни и методах лечения. На встречу со мной человек обычно является с метровым списком вопросов, на которые я готов ответить. Но самый важный вопрос, который обычно задают первым, касается того, как будет протекать болезнь, и именно на него я пока не готов дать исчерпывающий ответ…
— Подождите, — прервала его Кейси, — мы не то, чтобы не интересуемся Интернетом, но не знаем, о каком заболевании идет речь. У Джулии опухоль, предынфарктное состояние…
— Извините меня. Я почему-то предположил, что вы знаете о своем диагнозе, так как подозрение на рассеянный склероз напрашивалось само собой. Снимки это подтверждают.
— У меня рассеянный склероз? — спросила я. — У меня рассеянный склероз? Я буду калекой? В инвалидной коляске? У меня двухлетняя дочь. Разве эта болезнь поражает и молодых людей? То есть я хотела сказать, что думала, будто это заболевание касается только людей пожилого возраста. Подождите, но мой доктор, терапевт… Там речь шла об атаках…
— Об атаксии, вызванной действием вируса или инфекцией во внутреннем ухе. Состояние редкое, и оно может спровоцировать проблемы с координацией, даже слуховые галлюцинации, но вы, миссис Джиллис, уже перешагнули возрастной рубеж, когда вас можно было бы исключить из группы риска.
— Депрессия, синдром хронической усталости. Это ведь тоже возможно? Визуально, то есть виртуально это не определить. Отравление. Ртутное. Что-то такое тоже я слышала от врача.
