«Наша жизнь подойдет далеко не всем, Лео, — писала Индия в одном из своих первых писем. — Поэтому рекомендую тебе посоветоваться с женой. Возможно, будет правильно, если вначале ты приедешь на короткое время. На месяц. А уже потом можно делать окончательный выбор. У нас мало кто уезжает, но есть такие семьи, которые все же покидают коммуну (из-за семейных обязательств, например)». Отец ответил ей, что и он, и его жена мечтают обрести духовное просветление, ведя простую и праведную жизнь, которую предлагают в коммунах. Он написал о себе. Кстати, многое из того, что он сообщил, мягко говоря, не соответствовало действительности. Лео сказал, что участвовал в марафонах. Наверное, ему хотелось выглядеть этаким мачо, как те парни на фотографиях, которые накачивают мышцы на рубке дров и на стройке своих идиотских крошечных домиков, а может, когда режут свиней и кур. Я не знаю. Переписка с Индией продолжалась. Она сама ее прекратила, деликатно намекнув, что Лео должен приехать в «Хрустальную рощу», чтобы убедиться в том, что она говорит правду. А она не может долго отвлекаться на письма, так как у нее много обязанностей по организации работы коммуны и «исследованию» ее жизни.

Адрес в верхнем Нью-Йорке был связан только с одним именем. Кто-то скрывался под именем Джой. Джой оказалась весьма сочувствующей особой. Она с пониманием относилась к Лео, который страдал от эгоизма жены и детей. О, они хотели загнать его в могилу, заставляя зарабатывать деньги на покупку вредной еды и электрических игрушек.

«Так уж устроен мир, Леон (кто такой Леон?). Как говорит моя мать, большинство людей не живут, а лишь существуют». Ее мать, видимо, отличалась великой мудростью. Я не мог поверить своим глазам. Электрические игрушки? У нас телевизор и DVD-плейер появились, когда я перешел из начальной школы в среднюю. У родителей были ноутбуки, но не у нас. Каролине подарили подержанный ноутбук совсем недавно. Все. У меня даже приставки не было, и я просил Люка позволить мне пользоваться его приставкой. Каролине пришлось год экономить, чтобы купить себе наушники и проигрыватель компакт-дисков. Все диски мы приобретали за свои карманные деньги. Джой никак не могла угомониться: «Когда мать привезла нас сюда, Леон (Леон?), то наш отец изменял ей с официанткой. И моя мать решилась на то, чтобы забрать детей (пять дочерей) и уехать в маленький городок в долине Гудзона. Она была первооткрывательницей. И наша коммуна „Долина восхода“ родилась благодаря ей. Она любила нашего отца, но ей пришлось оставить его, потому что он не принимал ее ценностей…» Лео ответил ей, что эта история напоминает ему историю его отношений с Джулианой, которая тоже интересуется только внешней мишурой. Никаких духовных устремлений. Пустая, как ракушка.

Я выругался про себя и назвал его хладнокровным мерзавцем. Ракушка? Это у Лео вместо сердца была пустая ракушка.

В какой-то момент Кара отправилась спать, а я все не мог оторваться от этих бесконечных писем, адресованных Джой. Постепенно в них стало проявляться что-то нездоровое. Мой отец начинал представлять себе, как он прижимается к Джой, впервые за долгие годы испытывая чувство безопасности и чистоты. Я хотел читать дальше, но уже внутренне сопротивлялся этому. Есть вещи, которые лучше не знать о собственном отце. Мне было просто тошно. Безопасность и чистота? Он что, находился в клинике для наркоманов? Как он мог назвать Джулиану «амбициозной светской дамой», а ее друзей — тривиальными? Детей он считал материалистами, поглощенными только собой. Да у меня рюкзак один и тот же с пятого класса! На следующее утро Кара спросила меня:

— Как тебе рассказ об электрических игрушках?

— Я этого не мог понять!

— Он пытался произвести на нее впечатление, ну, знаешь, как бывает, когда тебе надо замутить с новой девушкой. — Кара говорила спокойным тоном. — Ему хотелось представить себя как несчастную жертву.

— Кара, но он ведь женат!

— Мы это слышали на уроках. Все мужчины поступают так. Они всегда обманывают в электронных письмах. Но он не там. Он в «Хрустальной роще». У меня предчувствие. Эта Индия говорила так, как он вещал перед отъездом. Значит, это она промыла ему мозги. Туда надо поехать в первую очередь.

— Если мама обнаружит, что машина исчезла…

— Мы и не собираемся ехать на машине, дурень, — сказала Кара. — Мы поедем автобусом. На это уйдет целый день. Когда…

— Но мама заметит, что нас нет…

— Я все продумала. Я сказала бабушке и дедушке, что мы измучены. Что тетя Джейн пригласила нас провести весенние каникулы в ее летнем домике, а бабушка и дедушка не знают, как связаться с ней, и вообще они завтра уезжают во Флориду. Я написала Джейн, рассказав ей ту же историю и попросив прислать нам долларов шестьсот, чтобы мы могли купить билет на самолет к бабушке и дедушке. Я просила ее не беспокоить маму. Получается, что у нас есть тысяча долларов.

— Как же мы найдем отца? Автобусы, отели…

— Нет, Гейб, мы будем останавливаться в хостелах. Ты же знаешь, что там специально все придумано для молодежи и для детей, которые сбежали из дому. Там могут дать денег на автобус и чтобы позвонить родителям.

— Но они ведь вызывают копов, если речь идет о несовершеннолетних.

— А мы совершеннолетние.

Кара вытащила из рюкзака два водительских удостоверения на имя Элейн Дроган, восемнадцати лет от роду, и Кевина Дрогана, девятнадцати лет.

— Но никто не поверит, что мне девятнадцать! — сказал я ей.

— Почему? Ты высокий. Посмотри на Кейси. Она выглядит на двадцать пять, а ей на самом деле тридцать пять.

— Откуда ты их взяла?

— От Райана.

— Кто такая Элейн Дроган?

— Она умерла, — заявила Кара с поразившей меня беззаботностью.

Она серьезно рассматривала себя в зеркало, поправляя подводку на глазах.

— Мертва. Как и Кевин. Так это и делается. Если тебе удастся раздобыть свидетельство о рождении того, кто умер, то ты можешь получить документы на его имя. Эти люди погибли при пожаре.

— Это же противозаконно?

— Наверное. Но мы ведь не банки едем грабить. Мы просто хотим разыскать своего папочку, который потерялся в вихре жизни, и привезти его домой, к больной мамочке.

Она молитвенно сложила руки, как певец из церковного хора, и закрыла глаза.

Я увидел, как Бог сотворил Лео.

За два дня до отъезда я заболел. Я лежал в своей постели и дрожал. Меня охватил жар, и мама сделала куриный бульон с домашней вермишелью. Мне хотелось плюнуть на все и рассказать ей о том, что мы задумали.

Каролина постоянно заходила и предупреждала меня:

— Ничего не говори… Ты все испортишь.

Но я знал, что должен предупредить о нашей затее хотя бы одного взрослого.

Мы были просто обязаны это сделать.

Если нас арестуют или ранят, что нам светит? Мы останемся лежать бездыханные. Дроганы, которые и так уже мертвы. Кто побеспокоится о нас? Нас ждет незавидная участь. В безымянной могиле где-нибудь в безлюдном месте в этом проклятом Нью-Гемпшире. Наша мама найдет нас, когда будет уже безнадежно поздно, и покончит с собой.

Я собирал вещи. Уложив в рюкзак пакетики с арахисом и изюмом, я позвонил Кейси и спросил, может ли она уделить мне несколько минут. Она сразу заподозрила неладное. Я приехал к ней, произнес первые две фразы, и Кейси начала отрицательно мотать головой. Поскольку она была взрослым человеком, то немедленно объявила всю затею бессмысленной и безумной.

— Но тогда ты сама сделай это, Кейси, — честно сказал я. — Ты ее лучшая подруга. Кто-то должен найти его. Дедушка нанял частного детектива, которому уже отвалил тысячу баксов, но тот две недели занимается тем, что просматривает банковские счета Лео.

Кроме того, ему даны жесткие указания ничего не спрашивать у мамы, чтобы не расстраивать ее.

—Я не могу оставить ее, Гейб. Ты знаешь, как на нее действуют уколы. С другой стороны, твои бабушка и дедушка могли бы приехать, а я бы полетела…