— Давайте приступим к растяжке, — сказала Ли.

Мы прошли к своим местам, и одна маленькая рыжеволосая женщина, которую я узнала только потому, что она жила неподалеку и имела около полудюжины рыженьких детишек, которых вечно волокла на себе во время пробежек, начала робко аплодировать. Кейси немедленно присоединилась к ней. Вскоре до меня донесся звук громких рукоплесканий. Тренер подошла ко мне и положила мне руку на плечо.

— Браво, Джулиана, — проговорила она.

Больше никто не сказал ни слова. Мы вернулись к упражнениям на растяжку.

Принимая душ второй раз за день, я вынуждена была присесть в ванной.

Мне было дурно, но не из-за болезни. Я чувствовала себя по-хорошему уставшей. Я и вспомнить не могла, когда последний раз испытывала такую нагрузку. Завтра дети приедут от сестры. Оформление продажи дома назначено на понедельник. У меня возникло странное, знакомое с детства ощущение, когда высыпаешься днем. Ты просыпаешься, чтобы застать время изменившимся. И мир вокруг тоже. Тени по-другому падают. И кажется, что ты что-то пропустила. Такое же ощущение посещало меня после просмотра дневных сеансов в кино и спектаклей в театре. Как могут выдерживать актеры на Бродвее это щемящее чувство грусти? После пробуждения первым делом я увидела огромные лопасти вентилятора под потолком. Я лежала в затемненной комнате в ожидании заката.

Мне показалось, что я все еще сплю, потому что услышала плач. Не Аори или Эбби — я услышала, что плачет младенец.

Очевидно, мой отец не умеет исчезать в пространстве, иначе он воспользовался бы ближайшей дверью (да что там дверь — даже маленькое окошко подошло бы), чтобы только избежать встречи с нами. Он быстро пришел в себя, хотя я заметил, как он нервно сглатывает, как будто в горле застрял комок хлеба. То, как он встретил нас, своих любимых и заблудших детей, после разлуки длиной «всего» шесть месяцев, тронуло бы любого.

У него был такой вид, словно мы явились, чтобы вручить ему повестку в суд.

— Хмм, Джой, — сказал он, выдержав значительную паузу, и она была красноречивее любых слов, — я хочу познакомить тебя со своими детьми. С теми, другими детьми. Это Каролина, а это Гейб.

Мне хотелось рассмеяться. Вот мы и оказались все вместе, люди, о которых часто рассказывала Кейси. Те, другие люди. Девушка постарше пожала нам руки, которые показались мне длинными и покрытыми веснушками. От них приятно пахло персиками.

— Я Джой, а это, как вы, конечно, догадались, Амос.

Мы, конечно, понятия не имели, кто такой Амос, но все прояснилось довольно быстро.

— Амос — это наш с Джой сын, — объяснил мой отец, который стал не просто новым Лео, а новорожденным Леоном.

— Великолепно, аплодисменты, — произнес я.

Я наверняка упал бы со стула, если бы сидел на нем.

— Как вы меня нашли? — поинтересовался отец.

— Бог ты мой, и мы тоже рады тебя видеть, — ответил я в тон ему.

Вирджиния стояла у двери. Не говоря ни слова, она сумела дать понять, что охвачена праведным негодованием.

— Я привезла их сюда, сэр. И должна вам сказать, что они проехали весь путь от Висконсина на автобусе, чтобы повидать вас.

— Мы должны были тебя разыскать, — извиняющимся голосом проговорила Каролина, поднырнув под свободную руку отца.

Он вручил младенца Джой. Это был очень симпатичный малыш. Несмотря ни на что. Но Аори тоже была очень симпатичной малышкой. Несмотря ни на что.

Я сказал:

— Я уверен, что наш отец был бы несказанно рад встрече и со своей младшей дочерью, Авророй Бореалис, но ей всего два, и ей несколько трудно преодолевать большие расстояния на автобусе.

Джой, одетая, в черные колготы и длинный свитер, выглядела изумленной. Вскоре мне пришлось убедиться, что это было ее обычное выражение лица.

— Я вам очень благодарен, — вымолвил мой отец. — Я вам благодарен за то, что помогли им добраться сюда в целости и сохранности.

— Я помогла им только в последние два часа их невероятной поездки, — ответила Вирджиния.

Обратившись к Каролине и ко мне, она произнесла:

— Удачи. И помните, что если вам понадобится помощь, обращайтесь ко мне без колебаний.

Мы поблагодарили ее. Она ушла, сердито звеня ключами от машины.

— Пока, пока, миссис Лоуренс, — крикнула ей вслед Джой. — Представьте себе, вы столкнулись именно с миссис Лоуренс. Я посчитала бы это чудом, хотя моя мать хорошо известна в округе…

— Благодаря ей, мы с комфортом провели два часа в машине, вместо четырех, которые потратили бы на дорогу сюда.

Все стояли и молчали.

— Наверное, мне стоит объясниться, — со вздохом нарушил тишину Лео.

Я перевел взгляд с Джой на Амоса (судя по выражению лица ребенка, они назвали его в честь Тори Амоса). Я знаю, что определить адекватность обитателей дома и общую обстановку, можно, просмотрев, какие книги хранятся в доме. На полке у Джой стояли восемь книг, три из которых были посвящены теме приготовления куриных супов. Во всем остальном дом напоминал мне кабинет Индии Холлвей: сушеная трава в соломенных вазах, яйца каких-то птиц. Но у Индии были приличные книги, занимавшие на полках не меньше трех ярдов в длину. Я отклоняюсь от темы.

— Это сестра Джой, Пасха, — добавил отец.

— Называйте меня Терри, — поправила девушка. Она была очень симпатичной и женственной, и если бы я не горел желанием набить морду Лео, то задержал бы на ней взгляд подольше. Она пробормотала что-то относительно мамы, у которой должна незамедлительно быть, и исчезла.

Я прислонился к входной двери и сказал:

— Ну же, папа. Успокойся. Мы не уезжаем прямо сейчас. Зачем поднимать такую суету из-за нашего появления?

— Может, вы хотите есть? — спросила Джой. — Мы не ждали гостей. Вам приготовить чаю со льдом? Я делаю очень ароматный зеленый чай со специями, правда, любимый?

Мой отец моргнул.

— Все не совсем так, как тебе кажется, Гейб, — пробормотал он. — Между твоей матерью и мной достигнуто определенное согласие, пусть и не озвученное…

— Она мало что озвучивает в последнее время, потому что у нее рассеянный склероз, — выпалил я.

Буря эмоций пробежала по его лицу. Жалость, облегчение и что-то еще. Я бы определил это как выражение мученика:

«Что же еще от меня потребуется?» Он коснулся рукой лба и спросил:

— Что ты говоришь? Как? Неужели? Он все спрашивал и вздыхал.

— Я проехал полторы тысячи миль, потому что это один из основных пунктов на повестке дня нашей семьи, — отчеканил я.

— Мы сделали себе фальшивые права, — начала рассказывать Каролина.

— О, я вижу, что все-таки кое-кто очень хочет кушать, — объявила Джой, забавляя ребенка, который начал хныкать. Она направилась в соседнюю комнату, и я поблагодарил Бога за маленькую явленную нам милость: она не стала вываливать грудь прямо перед нами, чтобы накормить малыша.

— На подоконнике мята, если вы захотите добавить ее в чай. Мне пришлось пить чай, приготовленный ее руками, потому что в горле так пересохло, что я едва ворочал языком. Каролина начала бродить по комнате, рассматривая разные предметы, и в конце концов, подняла резную деревянную фигурку широкоплечего парня с огромным членом.

— Похож на нашего знакомого, Мира, — заметила она мне.

— Вы встретились с ним? — спросил отец, до сих пор не пригласивший нас присесть.

— У меня есть вопрос получше. Почему Амос существует?

— Ну, перестань. Давайте поговорим, прогуляемся.

— О нет, Леон, — ответил ему я. — У меня сапоги промокли, а у Каролины мокасины еще с прошлого года, почти прохудились. Нам пришлось затянуть пояса и прекратить покупать всякие электрические игрушки и все такое прочее. В смысле — одежду. Поэтому нас вполне устроит, если мы посидим у тебя в доме.

— Вы знаете, как сильно я вас обоих люблю, — сказал он.

— Да знаем, знаем! — ответил я, пародируя бабушку Штейнер. — Если это любовь, то давайте уже попробуем ненависть, что ли?