— Все, Валерий Геннадьевич, вопросов больше нет.

Антонов с минуту молчал, с интересом наблюдая за Сергеем.

— А теперь вопрос у меня, — сказал он. — Пойми меня правильно, но я сейчас себя чувствовал так, словно нахожусь в кабинете у следователя. Твои вопросы явно выходят за рамки компетенции сотрудника компании «Финсофт». То, что я тебе только что сообщил, вообще-то, относится к разряду конфиденциальной информации. Я прекрасно к тебе отношусь, у меня на твой счет далеко идущие планы. Если уж быть до конца откровенным, я намереваюсь ввести тебя в состав Совета директоров нашей фирмы. Я был с тобой достаточно откровенен именно потому, что считаю тебя членом своей команды, человеком, которому можно доверять и который никогда тебя не предаст. Так вот, я повторю свой вопрос: что все это значит? Чем вызван весь этот интерес к личности Орлова? Я надеюсь, что на мою откровенность ты ответишь тем же.

Сергей чувствовал себя припертым к стене. Так или иначе, ему придется что-то рассказать Антонову. Может быть, даже все. Но только не сейчас. У него уважительная причина: только что умерла его жена, и сидеть здесь, рассказывая о своих проблемах, он не имел возможности. По крайней мере, это был его козырь, позволяющий отсрочить объяснение с Антоновым.

— Валерий Геннадьевич, — сказал он, — я вам все расскажу — но позже. Сейчас у меня совершенно нет времени, а разговор предстоит долгий. Извините, но меня ждут в милиции.

Антонов кивнул.

— Хорошо, отложим наш разговор на потом. Но помни, — он многозначительно посмотрел на Сергея, — в этом море водится слишком много акул. Как бы они тебя не сожрали.

Уже сожрали. Живьем. Со всеми потрохами.

— Спасибо за предупреждение, Валерий Геннадьевич. Извините, мне пора. Еще раз спасибо.

— Удачи тебе, Сережа. — Антонов поднялся. — И учти, если нужна будет помощь, обращайся прямо ко мне. В любое время суток, по любому вопросу. По любому, слышишь?

Сергей поблагодарил и поспешил удалиться.

Теперь он понял все: Алексеев просто-напросто продал его Орлову, продал за контракт в пятнадцать миллионов долларов. Он вспомнил свой визит к бывшему шефу на второй день после своего возвращения из Огней; вспомнил слова Тимура, охранника Алексеева, о том, что тот куда-то звонил и при этом упоминал имя Сергея Ростовского. Теперь он знал: Алексеев звонил Орлову. Или Свирскому? Впрочем, какая разница?

Алексеев предал его, и за это он ответит. И довольно об этом.

Теперь об Антонове. Сергей плохо знал этого человека, и потому доверить ему свои проблемы не мог. Кто знает, как он поведет себя, когда узнает, что Сергей злоумышляет против самого Орлова? Ведь Орлов для него — это прежде всего богатый заказчик, неиссякаемый источник благополучия и благосостояния фирмы «Финсофт». Своими действиями Сергей ставит под удар пресловутый проект, взлелеянный Антоновым и уже пустивший корни в нефтяной империи Орлова. Не поставит ли Антонов интересы бизнеса выше интересов одного из своих сотрудников, как это сделал, например, Алексеев? Этого Сергей не знал. Уже наученный горьким опытом, ручаться за Антонова он бы не стал. Риск был слишком велик.

Сергей смутно помнил, что последовало за этим. Поездка в морг для опознания умершей, долгая и совершенно бессмысленная беседа со следователем, оформление каких-то документов, соблюдение необходимых и тягостных формальностей — на всю эту канитель ушел едва ли не целый день. Сергей находился в каком-то сомнамбулическом трансе, послушно выполняя все, что от него требовалось — словно это был не он, а его механический двойник, робот, зомбированная марионетка, лишенная души.

Наконец все было кончено. Вымотанный до предела, уставший как собака, плохо отдавая себе отчет, что все это происходит на самом деле и именно с ним, он отправился домой. В голову лезли какие-то мысли, и, как он ни старался их отогнать, они упорно продолжали осаждать его.

Вот и Лариса внесла посильную лепту в дело статистики дорожно-транспортных происшествий. Наверняка и в «Дорожном патруле» покажут — они там, в «Патруле», большие охотники до «жареного». Или «Петровка 38» расстарается…

Мысли его, слепо блуждая по лабиринтам сознания, добрались и до Тамары Павловны. А ведь она наверняка все увидит по телевизору! Сергею стало не по себе. Не хватало еще объяснений с соседкой! Однако он понимал: оно неизбежно. Что ж, придется пройти и через это.

Уже недалеко от дома его путь внезапно преградила черная «Волга». Та самая, которая возила его в особняк Орлова. Он узнал бы ее среди тысяч других. Сергей резко затормозил.

Мелькнула ненавистная физиономия Свирского. Встретившись взглядом с Сергеем, Свирский поманил его пальцем, приглашая в свою машину. Сергею ничего не оставалось делать, как повиноваться. Сейчас он полностью зависел от этого человека.

Когда Сергей расположился рядом с ним за заднем сидении, Свирский молча кивнул сопровождавшему его водителю. «Волга» резко рванула с места.

— Хочу вас сразу предупредить, Ростовский, — начал Свирский, — ваши знания теории и практики восточных единоборств вам сейчас не понадобятся. Оставьте эмоции при себе — у нас чисто деловая встреча. Надеюсь, вы меня поняли?

— Хорошо, я убью вас в другой раз, — мрачно отозвался Сергей.

— Прекрасно. А теперь — к делу. Я буду предельно краток. А вы слушайте и мотайте на ус, это в ваших же интересах. — Свирский выдержал небольшую паузу. — Орлов болен, и болен серьезно. Как врач, я знаю это. Почка, которую вы, Ростовский, любезно предоставили в его распоряжение, исчерпала свой ресурс. Ему нужна еще одна почка. Ваша почка, Ростовский, ваша вторая почка.

Сергей похолодел.

Так вот оно что!

— Это же значит, что я… — начал было он — и запнулся.

Свирский кивнул.

— Именно. Однако это единственное условие освобождения вашей дочери. Нам нужна ваша почка, и мы ее получим. Вам решать, отдадите вы ее добровольно — и тогда ваша дочь обретет свободу, или мы заберем почку силой. В последнем случае жизнь вашей дочери вряд ли будет долгой и счастливой. Надеюсь, вы понимаете, что ее жизнь всецело в ваших руках.

— А моя? Моя жизнь? — выкрикнул Сергей, теряя самообладание.

— А ваша жизнь — в наших. Увы, такова суровая действительность. Проведение операции я планирую примерно через две недели — необходимо сначала провести тщательное обследование пациента. Таким образом, у вас есть целых две недели, чтобы привести свои дела в порядок. Решайте. Срок ответа — до завтрашнего утра. Завтра я позвоню.

Его высадили где-то в районе ВДНХ.

Он шел домой пешком: трястись в переполненном вагоне метро он сейчас не мог. Мысль тупо билась в мозгу, словно птица в клетке. Странно, но Сергей испытывал своего рода облегчение: теперь, по крайней мере, он знал, чего от него хотят. Все точки над "i" расставлены, все карты раскрыты. До последней встречи со Свирским он не имел ни малейшего представления о том, что от него могут потребовать эти убийцы, однако то, что он услышал всего десять минут назад, превзошло все его ожидания. Им нужна была всего лишь его почка, его последняя почка. Какой пустяк, не правда ли? А то, что вместе с почкой он вынужден будет отдать им и свою жизнь (свою единственную жизнь!), это как бы в расчет не берется. Так, небольшой побочный эффект, всего лишь неизбежное послеоперационное осложнение, не более того. А в обмен на почку (а вовсе не на жизнь, не так ли, господин Свирский?) они обещали отпустить Катюшу. В итоге же — его жизнь в обмен на жизнь дочери.

Свирскому Сергей не верил, ни единому его слову. То, что они сохранят Катюше жизнь после его смерти (какое страшное слово!), было явной уловкой: оставлять в живых столь опасного свидетеля, даже если этот свидетель — всего лишь маленькая девочка, было бы глупо. Это было очевидно.

Он должен спасти жизнь Катюше, а если удастся, то и себе. Спасти во что бы то ни стало. Теперь он знал самое главное: дни Орлова сочтены, и если он не получит донорскую почку, его ожидает верная смерть. Найти другого донора, который бы удовлетворял всем необходимым медицинским показаниям, им вряд ли удастся. Уже не успеют. Их единственная ставка — на него, Сергея Ростовского. А это значит, что он, Сергей Ростовский, крепко держит их в своих руках.