Широка, разнообразна и многогранна была деятельность Симеона Полоцкого. «Любомудрственнейший грамматиче, всепремудрственнейший риторе, витийственнейший логичеством, яснозрительнейший философиею» — вот какими эпитетами наделяет Полоцкого один из его современников. Произведения Симеона дают возможность охарактеризовать не только его собственные взгляды, но и служат источником для раскрытия уровня развития общественно-политической мысли в его время, состояния и направления идейной борьбы в России конца XVII века.

И творчество, и мировоззрение Полоцкого были сложными и своеобразными. Искренне верующий православный христианин уживался в нем с горячим сторонником прогресса, образования, науки. Ортодоксальный богослов, стремившийся к торжеству православной церкви, — и тонкий политик, прекрасно понимающий значение централизованной власти и поддерживающий царя в его борьбе с патриархом; ученый-философ, исследующий сложные вопросы догматики христианского вероучения, — и опытный учитель, сторонник западного, «латинского» образования, ратующий за создание в России академии; монах, посвятивший всю свою жизнь книге, науке и богослужению, — и глашатай новых идей, передовой и активный общественный деятель — вот каким был Симеон Полоцкий.

Конечно, было бы упрощенчеством сводить всю систему общественно-политических взглядов Симеона к одному лишь учению об идеальном монархе, но нельзя не отметить того, что именно эта тема в его творчестве была ведущей, именно в этой области он добился наиболее ощутимых, наиболее ярких и впечатляющих результатов.

И в то же время бросается в глаза и тот знаменательный факт, который характерен для судьбы многих выдающихся мыслителей прошлого: эта наиболее для нас важная и интересная сторона его творчества была почти не оценена его современниками.

Надо сказать, что и сам Полоцкий не стремился к тому, чтобы заслужить признание своих соотечественников. Он мало что делал для того, чтобы добиться известности, прославиться, выделиться из общей массы.

Его вполне удовлетворяло свободное, независимое положение. Как много успел сделать Симеон за четыре последних года жизни! Январь 1676 года — написана книга «Глас последний ко господу богу» в связи со смертью царя Алексея Михайловича. Июнь 1676 года — книга «Гусль доброгласная», панегирик к венчанию на царство Федора Алексеевича. Февраль — март 1678 года — работа над книгой «Псалтырь рифмотворная». Август 1678 года — завершение работы над сборником «Вертоград многоцветный». В конце этого же года создана «Верхняя» типография, в 1679 году он выпускает «Букварь языка словенска» и в этом же году разрабатывает замечательный проект царского указа о создании Славяно-греко-латинской академии. Мысль об учреждении академии давно уже занимала Полоцкого, но приступить к ее реализации он смог только в конце 70-х годов. Именно в это время стало известно, что «великий государь на Москве хощет заводити школы», и даже иноземные учителя потянулись в Москву. Сохранился составленный Полоцким проект царского привилея (указа) на учреждение этой академии. В 1685 году, уже после смерти Полоцкого, Сильвестр Медведев поднес этот проект на утверждение царевне Софье. В стихотворном посвящении достаточно прозрачно намекается на то, что проект был написан еще при царе Федоре:

В 1679 году в Москве, при московской типографии, было открыто греческое училище, готовившее «справщиков» для Печатного двора и для нужд церкви. Это училище, получившее название Типографского, патриарх Иоаким предполагал со временем преобразовать в высшее учебное заведение. Обеспокоенный тем, что судьбы русского просвещения попадут в руки косных сторонников узкоправославного, преимущественно греческого образования, Симеон и создает свой собственный проект высшего учебного заведения на Руси.

Академию Полоцкий предполагал устроить не при типографии, а при Заиконоспасском монастыре. За счет царской казны должно было быть построено особое здание. По примеру Киево-Могилянской коллегии вновь создаваемая академия обеспечивалась значительным земельным имуществом, ей разрешалось принимать вклады и пожертвования. На содержание академии предполагалось дать монастыри: Заиконоспасский, Иоанна Богослова в Переяславле Рязанском, Андреевский и Даниловский в Москве, а также Вышегородскую дворцовую волость и десять пустошей в разных местах.

Показательно стремление Симеона сделать академию демократическим учреждением и включить в курс обучения как богословские, так и светские науки: грамматику, пиитику, риторику, диалектику, философию — умозрительную, естественную (то есть физику) и нравную (или ифику), и, конечно, языки: церковнославянский, греческий, польский и латинский. В академии молодых людей должно готовить как для церковной, так и в особенности для гражданской деятельности.

Государственное образование, столь решительно подчеркнутое Полоцким, выгодно отличало его проект от всех первых попыток создания высшего учебного заведения в Москве.

Особенно интересно, что в проекте указывалось на необходимость внимания к «учению правосудия духовного и мирского и прочим всем свободным наукам».

Для повышения роли академии предполагалось запретить вовсе держать домашних учителей иностранных языков, а всех детей посылать для обучения языкам только в академию: домашние учителя, особенно иностранцы и иноверцы, могли внушить своим ученикам что-либо противное православной вере.

Желая достойно вознаградить труд учителя, Симеон ввел в этот проект совершенно новые для русской жизни того времени требования и льготы. Так, за долговременную и ревностную службу учителя должны были получать от государства пенсию.

Разночинцы, не прошедшие курса «свободных наук» в академии, не допускались «в государственные чины, в стольники, стряпчие и другие».

Академия должна была строго следить за еретиками и бороться с ними неусыпно. Запрещалось неученым людям держать у себя дома «польские, латинские, немецкие, лютерские, кальвинские и прочие еретические книги», устраивать споры по этим книгам и хулить православную веру. В основу будущей академической библиотеки предполагалось положить собрание книг царя Федора Алексеевича. В нем было к тому времени около 300 книг на русском, латинском и польском языках. Более трети книг библиотеки Федора Алексеевича составляли книги светского содержания — «Степенная книга», «Книга родословия великих государей», «Учение и хитрость ратного строения», лечебники, певческие книги, чертежные книги на латинском языке. В его библиотеке хранились списки летописей и хронографов, исторических повестей и лексиконов, естественнонаучных книг, букварей, азбук, арифметик. Одним словом, это была разносторонняя по своему составу библиотека, вполне соответствующая уставу академического книгохранилища.

При жизни Полоцкого его мечта — увидеть в России высшее учебное заведение — не осуществилась. Молодому царю было не до того. Он продолжал болеть («скорбит ножками», как сказано в делах Аптекарского приказа — в медицинском заключении о его болезни), много времени тратил на богомолье, ходил по монастырям и церквам, вымаливая у бога себе здоровья. В одном из таких царских выездов, 19 мая 1679 года, Симеон сопровождал царя на Воробьевские горы. Пышно выезжал царь. Впереди бежали скороходы и приказывали всем встречным очистить дорогу. Люди прятались по ближайшим домам, а кто не успел этого сделать, падал на землю ниц и оставался так лежать до тех пор, пока царь и его свита не проедут. Впереди шли 18 красивых жеребцов в богатой сбруе, за ними ехал царь на статном коне. На царе была соболья шапка, верхний клин из золотой парчи, усыпанной алмазами, в руках у Федора — золоченый скипетр. За царем следовали ближние бояре — Воротынский, Голицын, Ромодановский, думный дьяк Семенов.

День был ветреный, прохладный. Золотились маковки Ново-Девичьего монастыря, вдалеке блестела макушка Ивана Великого. Царь прослушал службу в церкви села Воробьева и вернулся в Кремль.