Если бы Жолкевский уведомил думу о содержании королевских наказов, соглашение стало бы невозможным.

16 августа 1610 г. Мстиславский, Филарет Романов, Василий Голицын и соборные чины привезли гетману окончательный текст соглашения об избрании королевича. На другой день московские бояре стали приводить население к присяге на верность царю Владиславу.

Ответственность за этот шаг лежала всецело на московском Земском соборе. Его представители не удостоверились в том, что Жолкевский имеет необходимые для подписания договора полномочия. Москва принесла присягу королевичу, не заручившись письменным согласием Сигизмунда и не получив от поляков никаких гарантий.

Каким бы непопулярным ни был царь, олицетворением зла в глазах народа всегда были «лихие бояре». Когда дума свергла Шуйского и потребовала присяги себе, возникло подозрение, что страна и вовсе может остаться без «надежи-государя». Столичный гарнизон насчитывал до 15 000 человек, у самозванца было не более 3–5 тысяч воинов. Но бояре слишком хорошо помнили триумфальное вступление Отрепьева в столицу. С законным царем они обороняли Москву от второго самозванца в течение почти двух лет. Без царя на троне бороться с «Дмитрием» было куда труднее. Потому бояре и решили не медлить ни дня с провозглашением Владислава царем всея Руси.

Жолкевский обязался уничтожить «воровское» войско, и семибоярщина получила надежду с помощью поляков положить конец гражданской войне в стране.

Но гетман не выполнил обязательств. Он заключил соглашение с Сапегой и тут же направил Лжедмитрию II предложение отказаться от трона. Взамен «по ручательству пана коронного гетмана, король обещает отдать ему Гродно или Самбор, по его выбору».

В отличие от Земского собора «воровская» дума более трезво оценивала ситуацию. «Вор» не поверил обещаниям Жолкевского. Марина была возмущена предложением передать самозванцу Самбор. Если верить слухам, «царица» отвечала гетману: «Пусть Его Величество Король отдаст царю Краков, тогда царь отдаст Его Величеству Королю Варшаву».

После свержения Шуйского Лжедмитрий считал, что у него появился шанс овладеть Москвой. В июле «царьку» «прислали с поклоном» Серпухов, Коломна и Кашира, расположенные в Подмосковье. В августе его признали Суздаль, Владимир и Ростов. На службу к «вору» вернулся атаман Заруцкий, не принятый боярской Москвой. Власть самозванца в названных московских городах продержалась недолго.

Переговоры Сапеги с Жолкевским вызвали страх и растерянность «вора». Он стал готовиться к бегству из-под Москвы, что вызвало смятение в лагере. В конце августа Лжедмитрий II навестил жену в Никольском Угрешском монастыре в двух милях от лагеря. По договоренности с боярами гетман Жолкевский подступил к монастырю, чтобы пленить «царька». К полякам присоединились войска семибоярщины, готовые к штурму монастыря. Но «вор» был предупрежден доброжелателями и бежал в Калугу вместе с Мариной и ее свитой. Их сопровождал Заруцкий с пятью сотнями донских казаков.

Поляк Маскевич засвидетельствовал, что в столице церемония присяги затянулась на семь недель, а во всем государстве — на три месяца. Объяснить такую задержку можно лишь сопротивлением населения.

Верхи оттолкнули от себя население. Свидетели московских событий единодушно утверждали, что простой народ всячески противился намерению бояр возвести на трон иноверного королевича.

Провинция имела еще больше оснований негодовать на семибоярщину, чем столица. Бояре приняли меры к тому, чтобы вызвать в Москву представителей от городов для участия в выборах царя. 19 августа московские власти писали в Пермь: «…вам велено всех чинов людем ехати к Москве, чтобы выбрати государя на Московское государство». К тому времени договор с поляками был подписан, так что бояре планировали созвать собор для формального подтверждения акта избрания.

Жолкевский привел с собой под Москву многотысячное наемное воинство, перешедшее на его сторону под Клушином. Гетман не имел денег, чтобы расплатиться с солдатами. В войске назревал мятеж. Положение было безвыходное. Поляков спасла семибоярщина, приславшая Жолкевскому казну.

Гетман не выполнил главного обещания и не уничтожил войска Лжедмитрия II. Сговор с завоевателями посеял возмущение в низах. Агитация в пользу «истинного Дмитрия» вновь усилилась.

По настоянию Жолкевского Москва снарядила великих послов к королю, чтобы в его лагере под Смоленском завершить мирные переговоры. Федор Мстиславский в состав посольства не попал. Главным послом был назначен князь Василий Голицын. Он был одним из основных претендентов на трон, и гетману надо было удалить его из Москвы. Но были и другие мотивы его назначения.

Голицын заручился доверием гетмана. Когда бояре пришли к патриарху Гермогену, они заявили через князя Василия, что будут бить челом и просить, чтобы королевич крестился, «но (прибавили они) если бы его величество королевич и не согласился на это… волен Бог да государь: если мы ему уже крест целовали, то ему нами и править». Свой рассказ Жолкевский заключил похвалой: «Голицын во всем действует очень хорошо».

Подняв мятеж против Бориса, Голицын велел повязать себя веревками на случай неудачи. Князь сохранял доверие Годуновых, пока не возглавил расправу над семьей Бориса. Ему удалось скрыть свое участие в самом крупном заговоре против Шуйского. Может быть, и с поляками он вел двойную игру?

Василий Голицын получил широкие полномочия. Почти всех членов посольства, заметил Жолкевский, «выбрал Голицын по своему желанию». Его помощником стал окольничий князь Мезецкий, слывший королевским приспешником.

С согласия гетмана в состав посольства были включены митрополит Ростовский Филарет Романов и ряд духовных особ. Поляки подумывали о том, чтобы отослать к королю также Михаила Романова, но тот был слишком мал для роли посла. Филарет стал заложником в руках короля.

В состав великого посольства входили пять членов думы, 42 дворянина из 34 городов, шесть купцов, семь московских стрельцов, представители духовенства и других московских «чинов». Гетман позаботился о том, чтобы отправить в королевский лагерь самых активных членов московского избирательного Земского собора, со стороны которых можно было ждать противодействия польской интриге.

Послы должны были подписать окончательный текст договора об унии между Речью Посполитой и Россией и привезти в Москву царя Владислава. Но мирные переговоры под Смоленском сразу зашли в тупик. Сигизмунд III отказался подтвердить договор, заключенный гетманом под Москвой. Он был преисполнен решимости овладеть Смоленском и присоединить Смоленскую и Северскую земли к коронным владениям.

Великие послы соглашались отложить рассмотрение большинства параграфов до того момента, как король созовет сейм, но настаивали на том, чтобы королевич как можно скорее выехал в Москву. Однако именно этот пункт оказался камнем преткновения. Король не желал отпустить в Москву сына и намеревался сесть на московский престол по праву завоевателя.

Переговоры длились два месяца, после чего русские послы были взяты под стражу и как пленники отправлены в Польшу. Круг замкнулся. Боярская крамола получила закономерный исход. Филарет Романов и Василий Голицын — самые выдающиеся государственные деятели России — добились низложения Шуйского, но сами вскоре оказались в польском плену вместе со свергнутым царем.

Избрание Владислава не принесло умиротворения стране, а вызвало новую вспышку гражданской войны. Боярское правительство не смогло дать стране ни мира, ни популярной династии, и народ отвернулся от него окончательно. Всякий, кто побывал в Москве в те дни, мог наблюдать это своими глазами.

Гонсевский, получив пост начальника Стрелецкого приказа, попытался организовать суд над А. Голицыным и И. Воротынским, будто бы возглавившими заговор в пользу самозванца. Из-за отсутствия улик суд не удался.

Угроза мятежа черни побудила семибоярщину пригласить польские войска для охраны порядка внутри Москвы. Инициатива исходила от князя Федора Мстиславского, Ивана Романова и двух других бояр.