Покончив с этим, он отправился на факультет, опоздав на пять минут на встречу с аспирантом, который терпеливо ждал его у двери. С ним он провел больше времени, чем планировал, и это означало, что студенты, явившиеся на пятичасовой семинар, уже поджидали в коридоре.

В четверть седьмого семинар закончился. Можно было быстренько сходить в библиотеку, перед тем как отправиться слушать лекцию коллеги по случаю получения им очередного научного звания; после лекции должен был состояться прием. Он собирался идти туда не из интеллектуального любопытства или желания поддержать коллегу, а чтобы убедиться, что тот не заслужил этого звания, — сам он в свое время возражал против его присвоения. На полпути вниз по лестнице он вдруг вспомнил, что надо позвонить Кэт.

Вернувшись в свой кабинет, он набрал номер. Никто не ответил. С минуту он слушал гудки, а потом повесил трубку. Наверное, ушла куда-нибудь.

С пользой проведенный час в библиотеке. Потом лекция, которая вышла удовлетворительно бледной. И наконец, прием, на нем он задержался дольше, чем планировал: увлекся, выпив пару бокалов вина.

В двадцать один час десять минут он вернулся домой. В передней горел свет, но он сразу же понял, что дома никого нет: дом стоял пустой, лишенный жизни. Он прошел в свой кабинет, бросил портфель. Забрел на кухню, выпил стакан воды; на сливной доске все еще стояла посуда, оставшаяся после завтрака. В холодильнике обнаружилось немного мяса и все необходимое для салата; Кэт наверняка поужинает где-нибудь в городе.

Он отправился в спальню, чтобы снять куртку и отыскать свитер. Включив свет, он обнаружил, что на кровати кто-то есть.

Она лежала на боку, отвернувшись от двери, чтобы он не мог видеть ее лица. Едва взглянув на нее, он все понял. Понял до того, как подошел к ней и коснулся ее. В комнате не было никого живого; точно таким же безжизненным показался ему дом, когда он входил.

Когда наконец он подошел к ней — смотрел на нее, касался ее, — она казалась лишь оболочкой. Это была Кэт — и в то же самое время совсем не Кэт; ее лицо — и одновременно маска, скорлупка. Ее вырвало: рот у нее был открыт, а на подушке остались следы. Он хотел было накрыть ее… нет, не сейчас. Увидел стакан на ночном столике, маленький коричневый пузырек без крышки и какие-то пустые бумажные пакетики. Он действовал точно на автомате, мог двигаться и реагировать, но глубоко внутри не верил в реальность происходящего. Как такое возможно? Как случилось, что он оказался здесь в это время, окруженный этими вещами, тогда как настоящее его место было этим утром: он одевался, а внизу Кэт готовила тост и варила кофе и забирала с коврика под дверью утреннюю газету. Тогда все было настоящим; теперь — нет.

«Скорая» приехала и уехала. Позже явились полицейские, двое — мужчина и женщина. Они бесцеремонно вторглись в спальню, собрали все с туалетного столика и спустились вниз. Сидя с Глином в кухне, полицейские задали ему пару вопросов бесстрастным, лишь слегка извиняющимся тоном:

— Что вы делали в тот день, когда она…

Женщина спросила, не хочет ли он, чтобы они кому-нибудь позвонили. Он покачал головой.

Когда они ушли, он так и остался сидеть — робот в нем боролся с человеком, который никак не желал верить в происходящее. Он налил себе чашку чая, но пить не стал.

Наконец он потянулся к телефонной книге и набрал номер.

В то утро Элейн сажала два молодых деревца кашмирской рябины, которые доставили накануне. Погода была идеальной: морозное и сухое осеннее утро, почва все еще мягкая. Они с Джимом носили саженцы туда-сюда, пока наконец не нашли подходящее место, выкопали лунки, прикатили тачку компоста. Через час с небольшим все было готово, столбики забиты, два стволика с многообещающим будущим бодро торчали вдоль дорожки, ведущей во фруктовый сад. По пути в дом она обернулась, чтобы посмотреть на них, представляя, как они будут выглядеть лет через десять — высокие, сильные, усыпанные снежно-белыми жемчужинами осенних ягод. Посадить сад — значит оседлать время.

Сейчас одиннадцать, и ее ждет хлопотливый день. Соня просит инструкций; Ник хочет поговорить о покупке компьютера, который поможет ему в осуществлении некоего хитроумного плана; нужно сделать непростой телефонный звонок новому придирчивому клиенту. Элейн проинструктировала Соню, уклончиво ответила Нику, с облегчением узнала, что клиент недоступен, и наконец занялась своим самым главным текущим заказом — разработкой дизайна садика вокруг перестроенного отеля класса «кантри-хаус». Пару часов она провела за разработкой дизайна и подсчитыванием сметы.

Пообедали бутербродами на кухне с Соней и Ником («Самое главное в новых технологиях, милая, то, что через пару лет они окупаются, если говорить об экономической эффективности»). К тому моменту она уже начинает посматривать на часы: надо успеть на лондонский поезд. После обеда намечались прием и пресс-конференция по случаю открытия нового крыла одной художественной галереи — Элейн делала для них дизайн внутреннего дворика; перед этим она намеревалась зайти в библиотеку Линдли, принадлежащую Королевскому сельскохозяйственному обществу, чтобы отыскать информацию про ныне исчезнувший сад времен Эдуардов, фотографии которого она когда-то видела, — возможно, это вдохновит ее на какие-нибудь новшества для текущего проекта.

Ник отвез ее на станцию. Он перестал говорить о компьютерах; но оба — и он, и Элейн — знали, что вскоре он вернется к теме, и она, наверное, уступит его просьбе — похоже, он в курсе современного взгляда на подобные вещи. Что ж, можно попробовать не учитывать покупку в налоговой декларации. На станции он некоторое время раздумывал, а не поехать ли с ней, ведь на приеме будет шампанское и все такое, но в последний момент решил, что не стоит его беспокоить. Он встретит ее с поезда вечером.

В библиотеке Элейн тут же погрузилась в поисковый процесс: углубилась в каталоги, обложилась стопкой книг. Через час, устроив перерыв, чтобы немного перевести дух, она вспомнила, что забыла сказать Соне, чтобы та собрала и отправила бухгалтерам кое-какие бумаги, и срочно. К счастью, было не слишком поздно, чтобы позвонить до того, как она уедет из библиотеки.

Элейн нашла таксофон, дозвонилась до Сони и со всем разобралась. Соня сообщила ей, что звонили клиенты. «А… и еще ваша сестра».

Вернувшись к книгам, Элейн решила, что Кэт можно будет позвонить уже из дома. Или завтра. Скоро начнется празднество в галерее.

Фоторепортеры неустанно запечатлевали сад во внутреннем дворике, и это было приятно. В самом деле, он того стоил — яркие цвета освещенного прожекторами оазиса в самом сердце лаконичного прямоугольника галереи. Несколько незнакомых людей похвалили ее работу. Наметилось несколько новых заказов. Она пристально рассмотрела сад, хотя всего за несколько дней до того приезжала туда с инспекцией, обратила внимание на то, что один из кустиков хохлатки посажен не там, где нужно, и отметила про себя, что надо бы его пересадить. Сорок минут спустя она отправилась на станцию, чтобы успеть на поезд.

Ника на станции не оказалось. Она раздраженно ждала; десять минут спустя автомобиль наконец примчался. «Прости, прости… совсем забыл, который час».

В течение того дня Элейн три раза думала о Кэт — нет, не так. Скорее Кэт приходила ей на ум, мимолетно и неуловимо. Когда она сажала деревца, в одном из комьев вывернутой лопатой земли шевельнулся дождевой червь, и она вспомнила, как Кэт, совсем маленькая девочка, присев на корточки, внимательно смотрела на цветочную клумбу: «Смотри, смотри! Что это?» Почти бессознательно вспомнилось. Позже, в Лондоне, силуэт и профиль женщины в окне проезжавшего автобуса напомнит ей Кэт, но снова лишь на долю секунды, и она снова принялась думать о том, как же найти в библиотеке подробный рассказ о том, полузабытом, саду.

После телефонного звонка Соне она и вправду подумала о том, чтобы набрать номер Кэт. Кэт полностью занимала ее мысли с… минуту, а может, чуть больше. В последний раз она слышала Кэт несколько недель назад. Намекала, что заедет, да так и не заехала: «Может, заскочу в следующее воскресенье. Посмотрим, какие у Глина будут планы». После чего не перезвонила, и Элейн снова слегка рассердилась на нее. Как это похоже на Кэт. Она собиралась позвонить ей сама, но то одно, то другое — словом, руки так и не дошли. Но сегодня — этим вечером — она непременно это сделает, как только доберется до дома.