Учитывая все это, ему не следовало ни в малейшей степени беспокоиться о таком пустяке, как вздох, или отсутствие такового. И все же он молча стоял перед авторами, гадая о причине отсутствия вздоха.
Дерек помрачнел.
Он не позволит сбить себя с толку хорошенькой, не желающей вздыхать по нему девушке.
Он обвел комнату яростным взглядом.
И вдруг заметил, что Аннабел сидела не там, где обычно.
У них сложился ритуал, который она безбожно нарушила.
Он входил. Аннабел вздыхала. Он говорил «сначала леди». И только тогда начиналось совещание. Пишущие Девицы трещали быстро, по очереди выкладывая свои отчеты. И все сидели вместе, аккуратным рядком.
Сегодня Аннабел сидела между Оуэнсом и Гренвиллом. Найтли прищурился. Неужели Оуэнс и есть Болван?! Иначе как объяснить, почему Аннабел сидела рядом с ним и касалась его руки, когда Оуэнс наклонялся, чтобы прошептать что-то ей на ухо? Что-то такое, заставлявшее ее краснеть и улыбаться.
— Что, дьявол побери, тут происходит? — раздраженно спросил он. Руки чесались всадить кулак в стену. Или в челюсть Оуэнса.
Никто не ответил.
— Мисс Свифт, что вы там делаете?
Но тут Дерек вспомнил, что она предпочитает оставаться в тени и не привлекать внимания, и решил не смущать ее перед остальными авторами.
— Ладно, не важно, — проворчал он.
Совещание покатилось по проторенной дорожке.
Женщины щебетали, обсуждая скандал в «Таймс». Он украдкой посматривал на Аннабел. На ее низкий вырез. Но она не поднимала глаз.
В конце совещания Дерек сжал запястье Аннабел, пытавшейся проскользнуть мимо, под руку с Оуэнсом. У него накопились вопросы, хотя он сам не знал, какие именно. Он подозревал, что у нее имеются ответы.
В планах у него было действовать еще более властно, чтобы напомнить обоим о правильном порядке в этом мире.
Но стоило произнести «Аннабел», как он услышал в своем голосе вопросительные интонации, и нечто вроде вполне определенных чувств.
— Если собираетесь снова извиняться, лучше этого не делать, — бросила она, поразив его.
— Но за что мне извиняться, Аннабел?
Он прислонился к косяку.
— За поцелуй, — прошептала она, подавшись к нему. Он глубоко вдохнул аромат Аннабел.
Ему, возможно, следовало извиниться. За то, что воспользовался отчаянием женщины, которая к тому же служила у него и не могла рисковать, отвергая его ухаживания. Но он попробовал на вкус ее желание, упивался пьянящей сладостью. И черта с два он станет извиняться перед ней. Потому что ни о чем не жалел.
И как все могут подтвердить, Найтли не был бы чертовски успешен, если бы извинялся направо и налево. Поэтому он наклонился к ней и пробормотал:
— О, я не извиняюсь за поцелуй, Аннабел.
И это была правда. Он был сбит с толку, снова хотел поцелуя, не мог понять почему, жаждал его… В голове теснился миллион мыслей и чувств, касавшихся этого поцелуя, но сожаления среди них не было.
— Ничуть? — уточнила она. Вопрос не удивил, но задел его. Аннабел понятия не имела, насколько прекрасна и привлекательна, так ведь? Да и как ей это понять, если она любила мужчину, любила издали, а тот не обращал на нее внимания?
— А вы жалеете? — спросил он.
— Вы не собирались этого делать, верно? — пробормотала Аннабел. Должно быть, она часами мучилась, гадая, что это означало и каковы были его намерения. Но когда поцелуй не был просто поцелуем?
Лучшим ответом будет честность.
— Я ехал в Блумсбери, вовсе не мечтая поцеловать вас. Но и сказать, что споткнулся, упал, и наши губы случайно встретились, тоже не могу.
Аннабел, не выдержав, хихикнула. Прогресс.
Дерек расплылся в улыбке.
С губ уже готов был сорваться вопрос: «Болван — это я?»
Но ему показалось в высшей степени смехотворным выговорить это вслух. Да и, говоря откровенно, он не хотел знать.
Потому что если бы знал…
Если это он…
Если все эти годы Аннабел страдала по нему, а он стал замечать ее только сейчас, когда вознамерился жениться на другой, значит, судьба действительно жестока.
Найтли не мог думать об этом здесь и сейчас. Вместо этого он метнул взгляд на лиф ее платья, чтобы прояснить голову. А потом — на внушительную стопку писем в ее руках.
— Что вы задумали на этой неделе? — осведомился он.
Чего ждать от нее?
Или теперь это не его забота?
Найтли не мог вычеркнуть из игры Оуэнса с его проклятыми подмигиваниями и любезностями, которыми они обменивались на протяжении всего совещания.
— Пока не могу ответить, — нервно засмеялась Аннабел. Он вопросительно поднял бровь.
— Потому что… не успела прочитать все. Предложения и советы становятся все оригинальнее. Например, сочинить песню и нанять певцов, чтобы пропеть ему серенаду.
— Вряд ли это хороший способ понравиться мужчине, — возразил Найтли. Но это отвлечет его от неотвязного вопроса: кого она любит?
Чего он не желал знать.
Почему он не желал это знать?
— Вряд ли у меня останется время писать колонку после того, как я сочиню песню, найму и обучу певцов и выберу момент, когда они смогут спеть Болвану серенаду.
— На первом месте должна быть ваша колонка, — настаивал Найтли.
— В таком случае я не послушаюсь совета заказать свой портрет в чувственной позе и отправить его Болвану или выставить в Национальной галерее. Мало того, и не подумаю броситься под колеса экипажа на глазах у Болвана, который, возможно, спасет меня. Если заметит, конечно.
Найтли уже хотел попросить ее записать все советы, поскольку из них может получиться сенсационная статья, но почувствовал себя ослом, ибо представил себя Болваном, ради которого она готова рисковать жизнью. Но он не мог спросить и не выглядеть при этом самым тщеславным и самонадеянным болваном.
— Меня возмущают все эти предложения, — заявил он. — Некоторые завсегдатаи кофейни, подобно этим читателям, фонтанируют идиотскими идеями, а кроме того, воображают, будто влюблены в вас.
— А они приличные джентльмены? — поинтересовалась Аннабел, и в нем разгорелась ревность. — Если да, я бы хотела с ними познакомиться.
— Они вам совершенно не подходят, — отрезал Найтли и, невыдержав, продолжил ее допрашивать: он не добился бы успеха без привычки выведывать все до конца. — Кроме того, я думал, что вы увлечены так называемым Болваном.
— Забавная штука… — задумчиво протянула Аннабел. Он поймал себя на том, что затаил дыхание, ловя каждое ее слово. Потому что она говорила не о том, чего он ожидал. Ему это не нравилось, непонятно почему. Но сейчас он не хотел слишком глубоко заглядывать в собственное сердце и разум.
— Полагаю, важнее знать, увлечен ли мной Болван, — заметила она. — И как далеко может зайти эта история. Но не волнуйтесь, мистер Найтли, я напишу хорошую колонку, достойную «Лондон уикли».
Брайсон, секретарь Найтли, стоявший слева, откашлялся.
— Мистер Найтли, вы велели напомнить мне о дневных встречах. Пришел мистер Скелли, насчет покупки новой фабрики. Мистер Митчел просил принять его, и вы обещали нанести визит леди Марсден сегодня днем.
— Спасибо, Брайсон, я сейчас подойду, — ответил Найтли, не отрывая взгляда от Аннабел.
Факт: Аннабел проделала обычный трюк, как всегда, когда хотела остаться невидимой. Она отступила и внезапно заинтересовалась подолом платья. Скрестила руки на груди и ушла в себя.
Всему виной упоминание о леди Марсден, верно? Что же еще?!
Факт: он поражен собственным желанием провести день с Аннабел, вместо того, чтобы ехать к леди Марсден. Вместо того, чтобы сделать предложение, призванное обеспечить ему успех, которого он добивался всю жизнь. С того момента, как Новый Граф изрек уничтожающие слова:
— Вышвырните ублюдка. Ему здесь не место.
Факт: леди Марсден может стать средством осуществления столь желанных планов. Успех. Могущество. Поддержка. Признание, особенно Нового Графа.
Факт: мужчина в здравом уме не выбрасывает такие перспективы на ветер, а он всегда гордился своим логичным, рациональным поведением.