Так все и вышло. Уборщик, ясно, колебался, не мог не чувствовать, но и отказываться уже поздно: не простят, — и тысяча долларов так хорошо выглядит, вот она, пятьдесят двадцаток, приятно-толстенькая пачка в красивом конверте: ему сперва деньги вручили, — сам Абдула и вручил, — а потом бомбу. Теперь от бомбы откажись, это что же — деньги возвращать?!. Словом, ушел уборщик, бомбу взял и ушел.

А утром, как условились, пришел на встречу в пол-одиннадцатого, за второй половиной денег. Оно бы, по-хорошему, деньги после взрыва надо было заплатить, но после взрыва Абдула с уборщиком встречаться никак не собирался, так он и сказал. Деньги еще до взрыва получишь, сказал, знаю, не подведешь! И посмотрел на уборщика со значением. Уборщик значение понял, не подведу, кивнул и слюну сглотнул.

И вот теперь они стояли ясным солнечным летним утром, в пол-одиннадцатого, как договорено, на площади напротив гипермаркета, для какой-нибудь столицы, пожалуй, небольшого, но здесь, в провинциальном центре, в самый раз, целые сотни покупателей, многочисленный персонал, будет, будет пожива!.. И потом, совсем не нужно, чтобы только жители столиц не чувствовали себя в безопасности. Нет, пускай и остальные жители этой страны, все эти свиньи не думают, что если они поселились в какой-нибудь дыре, то им уже ничто не угрожает. Нет, Абдула им всюду будет угрожать, карающий меч джихада всюду будет им угрожать!

А что они и вправду свиньи, так это только поглядеть на них. Это в кино они все такие стройные, поджарые, подтянутые, а на деле — каждый не меньше центнера, и даже дети, как бочонки… Это все от чипсов, от кока-колы, от гамбургеров… Свиньи едят свиней и свинят своих приучают. Вон, идут, и у всех в руках — пакетики, стаканчики, фунтики с орешками, жуют, не останавливаясь… Идите, жуйте, покупайте… Недолго вам сегодня покупать!

Уборщик держался скованно, заметно нервничал, зато Абдула лучезарно улыбался:

— Хорошие новости, дорогой! Все отменяется, ничего не будет!

Уборщик вздрогнул, и на лице у него отразилось, как пропечаталось: как не будет? А деньги?!

Вот ведь натура человеческая: только что боялся, дрожал, а как узнал, что отменяется, — нет чтоб обрадоваться, теперь ему денег жалко!

Абдула поспешил успокоить:

— Ты молодец, все хорошо сделал, свое получишь. Вот… — и приоткрыл пакет из плотного черного полиэтилена, который держал в руке и где лежал конверт, туго набитый, такой же, как вчера. — Только надо это дело снять, сюда принести. Присядем… — Абдула указал на скамейку, стоявшую на краю сквера, обрамлявшего площадь: травка, подальше кустики, еще подальше брызгает фонтанчик-поливалка.

— Значит, так, — продолжил Абдула, когда они уселись. — Надо было этих свиней, хозяев гипермаркета, — Абдула кивнул на торговый центр, — немного припугнуть. Не понимают, знаешь, как себя правильно вести. Но им, как надо, объяснили, намекнули, что могут бомбу-вонялку заложить, а может, и заложили уже… Теперь, понимаешь, если полицию вызывать, саперов, то бомбу или найдут, или не найдут, а шуму будет, паники, людей-клиентов распугают. Убытки! — Абдула картинно воздел руки и закатил глаза. — В общем, они поняли, что не в их интересах ссориться с умными людьми, и согласились правильно себя вести. Что там, как там, я подробностей не знаю и знать не хочу. Я свое дело сделал, ты свое сделал, мы оба молодцы, но теперь надо эту штуку оттуда забрать, побыстрее и незаметно. Сделаешь?

Уборщик заморгал.

— Ну, я понимаю, это дополнительная работа, — улыбнулся Абдула. — Дополнительная работа — дополнительная плата! — он снова кивнул на пакет. — Там вдвое больше, чем договаривались. Вот, — Абдула вынул из кармана такой же пакет, только сложенный вчетверо. — Сюда положишь, принесешь, мне отдашь, а вот этот заберешь, и все! Свободен!

Конечно, разговаривать вот так, прямо на скамейке, у всех на виду — не лучшая конспирация. Но если никакого взрыва не предполагается, то ведь и конспирации никакой не нужно! Здесь тоже важно — не перемудрить! Начни сейчас «хвосты» отрывать, так не поверит мусорщик, засомневается, сбежит и денег не захочет! Натура человеческая так изменчива!

— А спросит кто-нибудь, чего вернулся, скажешь, что-то забыл…

— Никто не спросит, — хрипло, но уверенно отвечал уборщик.

Дополнительная плата перевешивала, по крайней мере, пока что, все другие соображения.

— Ну, вот и хорошо! Ступай, я здесь подожду.

И мусорщик пошел, а Абдула остался, только поднялся со скамейки и сделал два шага в сторону: так лучше было видно фасад. Нужно было точно подгадать момент, когда уборщик скроется за дверцей для персонала.

Пакет, который дал ему с собою Абдула, был не простой пакет, хоть и выглядел точно так же, как обычный. Это был чрезвычайно сильный термитный заряд, разработка КГБ. Взрываясь, он давал такую мощную тепловую вспышку, что оказавшийся в радиусе метра-двух человек обычно тут же погибал от болевого шока, а если даже нет, на нем сгорала вся одежда вместе с кожей, и он умирал через несколько минут, как правило, не приходя в сознание[3]. Но даже если мусорщик и прокричал бы в эти несколько минут что-то лишнее, никто его бы не услышал: ведь пакет взрывался от детонации, что значит, правильно, от того самого взрыва, который в подвале. Ну и кто же сразу после взрыва станет слушать вопли какого-то мусорщика? И кто из тех, кто мог бы его услышать, вообще уцелеет? И что еще приятно: если бы даже мусорщик в последний момент передумал, испугался, мол, только я за эту штуку, а она как рванет! — что, кстати, тоже предлагалось тем же самым, как его, не буду называть… Но тогда мусорщик, если бы на самом деле испугался, даже на деньги наплевал, то он и вправду смылся бы, ищи его потом, да и со взрывом непонятно, что бы получилось!.. Нет, так гораздо лучше, пугайся мусорщик, не пугайся, а все равно не пустится же он наутек прямо по площади, наверняка в универсам войдет и даже в дверцу непременно, в какую надо, чтобы, значит, подвалами уйти, служебными ходами… Настолько у любого мусорщика сообразительности хватит. А нам того и нужно! — Так что задумал Абдула все вполне надежно. Достаточно только подгадать момент, когда мусорщик скроется за дверцей, и нажать на кнопку. Так все и вышло.

Удобно. Даже чересчур. Потому этот заряд и не получил широкого распространения — слишком легко отзывался на детонацию, случалось, вспыхивал прямо в кармане у агента от слишком резкого выхлопа автомобиля или мотоцикла. Так что КГБ свою собственную разработку почти что не использовал, ну, а для нас — в самый раз. К тому же в этой стране автомобили не стреляют выхлопными трубами, как из пушки, а шумным мотоциклам въезд в центр города вообще запрещен. Да, изобретательны гяуры и хитроумны, но на что им все это хитроумие? Оно гораздо больше служит нам, воинам джихада, им же во вред. Автомобиль они изобрели, а нефть Всевышний дал нам. А у кого нефть, у того и власть, и скоро это все признают, все на свете!..

Ну вот, как только мусорщик скрылся за дверцей, Абдула нажал на кнопку. Дистанционный взрыватель выглядел как простой мобильник; собственно, можно было бы и вправду использовать мобильник, но телефону для соединения требуется несколько секунд, а мусорщик за это время мог бы подойти слишком близко к заряду. Не нужно, пусть его обгоревшее тело валяется где-нибудь подальше, среди десятков тел никто не станет слишком интересоваться именно этим. Так что взрыватель только выглядел, как мобильник, но был настроен на одну-единственную волну — электронного запала, и нажимать можно на любую кнопку: сработает. Сработало.

Абдула долго думал, где нажимать: в кармане или вынув? Решил — вынув. Держать завернутым в бумажный носовой платок — отпечатки пальцев! — нажать, секунду подождать, дождаться взрыва и тут же бросить в урну, вот она, рядышком, чугунная, удобная, пасть широко разинула. Здесь теракты до сих пор видели только по телевизору, чугунные урны на прозрачные мешки, как где-нибудь в Париже, еще не заменили. Ну, ничего, теперь заменят.