Как сказано выше, бюллетень печатался на восковке и размножался на ротаторе. Делалось это в специальной комнате, которая называлась «ротаторской». Вход в нее разрешался только определенным лицам. Работало там несколько человек: машинист, ротаторщик, корректор, переплетчик, экспедитор и специальный контролер, следивший за сжиганием восковок, уничтожением черновиков и правильным опечатыванием пакетов. Машинист был молодой парень, комсомолец, печатавший на машинке всеми десятью пальцами с необыкновенной быстротой. За всю свою жизнь я встретил только одну женщину-машинистку в Москве, печатавшую с такой же быстротой. Комсомолец наш был очень недисциплинирован: в служебные часы, когда случалось ему не быть занятым, пел, рассказывал анекдоты, танцевал и играл на губной гармонике.
Сколько ни делал я ему внушений, не действовало. Не помогла и гауптвахта, на которой он просидел несколько часов. Но лишиться его было жалко — работник он был превосходный.
Работа штаба крупного войскового соединения может быть успешной только при наличии самого строгого распорядка. Если в здании штаба чистота, тишина, каждый сотрудник подтянут, точен и знает свои обязанности, то и оперативная работа не дает перебоев. Сейчас это общеизвестная истина, но во времена гражданской войны наладить штабную работу было не так-то просто.
Однажды, проходя по коридору, Дзержинский услышал за дверью с надписью «Вход воспрещен» пение, притопывание и звуки губной гармоники. Он открыл дверь в «ротаторскую», посмотрел, молча повернулся и вышел. Вызвав меня, Феликс Эдмундович спросил:
— Что это за безобразие в служебные часы?
Я доложил ему, что машинист — прекрасный работник, но, к сожалению, не умеет себя вести и плохо усваивает дисциплину.
Феликс Эдмундович посмотрел на меня задумчиво, погладил бородку.
— Гм… Пришлите его ко мне…
Я и по сей день не знаю, что он сказал этому парню. Но с той поры тишина в «ротаторской» нарушалась только стуком пишущей машинки и жужжанием работающего аппарата.
Дзержинский органически не терпел никакой грубости. Как я уже говорил, он никогда не повышал голоса, был очень вежлив и предупредителен по отношению к другим. Он с удивительной чуткостью относился к нуждам сотрудников и мало обращал внимания на себя.
Легко можно представить себе, что в период широкого польского наступления на Украину, одновременного наступления Врангеля, активизации махновщины, когда все контрреволюционные элементы зашевелились, стремясь взорвать фронт с тыла, работы было более чем достаточно.
Сам Ф. Э. Дзержинский отправлялся на работу в половине девятого утра, а возвращался поздно ночью. Во всех подведомственных ему учреждениях официальное время для занятий было установлено от 11 часов утра до 10 часов вечера, с двухчасовым перерывом на обед. Если же в установленное время работа не бывала выполнена, никто не имел права уходить.
Зная это, Ф. Э. Дзержинский сам проверял, как питаются сотрудники.
Однажды, заметив, что в снабжении имеются перебои, он издал специальный приказ, в котором говорилось:
«Учитывая, что подобная напряженная работа сотрудников потребует исключительного напряжения сил и не может протекать в условиях хронического недоедания, предписываю начальнику снабжения принять срочные меры к удовлетворению сотрудников полным положенным фронтовым пайком, чтобы случаи недодачи пайка, в особенности мяса или рыбы, не имели бы места в будущем».
В апреле польские войска на всем фронте перешли в наступление. Остатки петлюровцев присоединились к полякам. В своем обозе поляки везли Петлюру.
21 апреля 1920 года в Варшаве, в обстановке строгой секретности, был подписан договор между польским правительством и С. Петлюрой. Уже не раз продававший украинскую территорию, Симон Петлюра «признавал Польшу в границах 1772 года», то есть, другими словами, навечно отдавал большую часть украинской территории руководителям белопанской Польши для эксплуатации. За это Пилсудский обещал взять на содержание и Симона Петлюру, и остатки его армии, оговорив это свое обязательство в следующем пункте договора:
«Польские и украинские войска выступают сообща, как войска союзные. В случае общих польско-украинских действий против советских войск в районах Правобережной Украины, расположенных к востоку от настоящей линии польско-большевистского фронта, военные операции производятся по указанию главного командования польских войск… Украинское правительство принимает экипировку, снабжение и содержание украинских частей, сформированных на территории Польши, которым либо командование польских войск, либо польское военное министерство оказало или окажет помощь продуктами и экипировкой, оружием, амуницией и всякого рода военными материалами».
Договор был подписан за пять дней до объявлений войны Советской России. Одновременно с польско-украинскими частями выступил Тютюник — «командующий повстанческой армией» и захватил Балту.
Начал наступательные операции Врангель. Зашевелились махновские банды.
Почти не существует никаких печатных материалов о Ф. Э. Дзержинском, как о военачальнике. Между тем именно в период с мая по июль 1920 года, когда он был начальником тыла Юго-Западного фронта, ему пришлось непосредственно руководить широкими маневренными операциями по ликвидации крупных бандитских шаек в тылу, в первую очередь против армии Махно.
Можно без всякого преувеличения сказать, что Дзержинский выработал ту технику борьбы с кулацко-белогвардейскими бандами, которая применялась и впоследствии, до окончания так называемой «малой гражданской войны».
Ф. Э. Дзержинский прекрасно изучил все наши ошибки в борьбе с бандитизмом на Украине в 1919 году.
В подробном приказе по войскам тыла он указывал на «несостоятельность принципа окружения бандитов небольшими силами» и требовал «прилагать все усилия к сосредоточенному действию, разбивая банду маневренными ударами, после чего применять ее окружение и уничтожение».
Категорически запрещалось удовлетворяться выключением банд из боя. Перед каждым командиром ставилась задача энергичного преследования противника с тем, чтобы в конечном счете он был уничтожен.
Разумеется, для такой войны — чисто маневренного характера и на больших пространствах требовалась особая армия, обладающая большой подвижностью. Примерно к концу мая численность войск внутренней охраны тыла Юго-Западного фронта достигала 50 тысяч человек. В их составе было большое количество конницы, звено самолетов, бронеавтомобили. Наряду с маневренными группами в наиболее важных стратегических пунктах были созданы постоянные гарнизоны. Важнейшее значение придавалось охране железных дорог, телефонных и телеграфных линий, складов и наведению порядка на транспорте. Надо было обезопасить все станции от шпионов, диверсантов, мешочников и спекулянтов, установить точный график движения поездов, обеспечить быстрое продвижение военных эшелонов и составов с продовольствием.
Как я уже говорил, Феликс Эдмундович больше всего любил систему в работе и тщательную продуманность каждого мероприятия. Он прекрасно понимал, что одних военных мероприятий мало; надо, чтобы на селе низовой аппарат Советской власти работал честно, добросовестно и пользовался авторитетом у крестьян. Командирам отдельных подразделений ни в коем случае не разрешалось подменять собой местные административные органы. Поэтому в штабе тыла была создана специальная политическая секция. Она занималась печатной и устной агитацией на селе, организацией повседневной помощи местным органам Советской власти и обязана была сообщать секретно-информационному отделу о всех злоупотреблениях на местах.
Даже такое мероприятие, как повсеместное изъятие оружия у населения, проводилось крайне осторожно. В приказе от 27 июня 1920 года Ф. Э. Дзержинский указывал:
«Обыски производить только в том случае, когда есть уверенность, что оружие будет найдено, а необдуманных и неорганизованных действий не допускать».
